Азбука братоубийства

В любой трагедии есть нечто роковое, что выше всяческих политических пристрастий. Братоубийственная гражданская война на бескрайних просторах бывшей Российской империи с конца 1917 по 1921 год не была лишь борьбой «красных» и «белых». Это весьма упрощенный подход. На окраинах Романовской «тюрьмы народов» во весь рост встал давно назревший вопрос о самоопределении угнетенных «инородцев». Польша, Финляндия получили отступную от Ленина («трудно объять необъятное»), страны Прибалтики сбросили оковы чужеземного ига, оказались невосприимчивыми к бешеной популистской агитации большевиков. Республики Закавказья и особенно бывшие среднеазиатские ханства (красным нужен был реванш на Востоке) на долгие годы стали ареной гражданского и национального противостояния. Итог известен — железной рукой (блестящий фильм «Белое солнце пустыни» — яркий, гениальный пример агитки, где все предстает в кривом зеркале) советская власть была и там насаждена. Кипящий кровавый котел бурлил на зажиточном свободолюбивом Дону, украиноязычной Кубани, на Урале и Поволжье, в Сибири и на Дальнем Востоке...

Но все же наиболее яркой, весьма многогранной и пестрой была картина противостояния в эти четыре с небольшим года в Украине. Под всем известным названием «гражданская война» здесь скрывались, наслаивались один на другой несколько конфликтов — между «красными» и «белыми», которые пытались, каждый в своем понимании, восстановить «единую и неделимую Россию»; между формированиями — последовательно — Украинской Народной Республики, гетманата Павла Скоропадского, вновь УНР (Директории) и с другой стороны — их непримиримых врагов: большевиков и монархистов генерала Антона Деникина, барона Петра Врангеля. Не забудем анархистов из селянской армии «батьки» Нестора Махно, контролировавших громадные просторы степной Украины и воевавших в союзе то с петлюровцами, то с красными, но никогда вместе с «белопогонниками».

Многочисленные армии интервентов пытались контролировать ситуацию в Украине; агонизировавшие в 1918 г. Германия и Австро-Венгрия — их потенциал в борьбе с Антантой иссякал — на многие месяцы после Брестского мира оккупировали Украину. «Власть» гетмана Павла Скоропадского была ярко выраженным образцом самых унизительных сателитных отношений. Французы и греки появились было в 1919 году на юге в портах Причерноморья, но ретировались после большевистских «вакцин»; румыны, проигравшие буквально все сражения Первой мировой войны, «прихватили» Северную Буковину и Южную Бессарабию. Поляки мертвой хваткой вцепились в «восточные кресы» — на Галичине и Волыни почти 9 месяцев Западно-Украинская Народная Республика героически боролась с панской агрессией, санкционированной Антантой.

Независимое украинское государство в рамках Версальской системы на карте Европы после Первой мировой войны не «планировалось» — будь-то со столицей в Киеве или же во Львове. Почти 40- миллионный народ остался «бездержавным». Многие-многие десятки крестьянских «армий» и попросту банд (атаманов Зеленого, Григорьева...) вне всякой логики и как адекватный ответ на бесчинства всех мыслимых властей действовали на территории Украины. И, как результат, развал государственной жизни, разруха, голод, бесчинства, еврейские погромы, в которых «отличились» почти все участники войны, кроме, разве что, оболганных Советами махновцев.

Вот очень краткая канва событий того времени. Более глубокий дискурс интересен, но куда более интересны свежие, по горячим следам, впечатления мыслителей (писателей, публицистов, философов, зачастую и политиков одновременно), людей абсолютно полярных взглядов, но старавшиеся все же, в силу своего таланта, отметить, зафиксировать наиважнейшие болевые точки гражданской войны в Украине. Список их априори не может быть полным. Потому автор пока что (планируя список расширить и продолжить тему) остановится на таких именах: Михаил Булгаков, Максимилиан Волошин, Дмитрий Донцов, Николай Бердяев, Иван Бунин, Лев Троцкий, Владимир Ленин, Максим Горький, Антон Деникин...

Ну что ж, окунемся в то время, цитаты уж никак не обманут. Они почти что беспристрастные свидетели эпохи. Да, в пылу многие интеллектуалы были категоричны, несправедливы, но честны. Как минимум, перед собой.

«...Гражданская война была сплошным триумфом Советской власти...» (В.Ленин. Доклад на IV Чрезвычайном съезде Советов, 14.03.1918 г.). Пролетарский писатель — поклонник и временами яростный оппонент большевиков Максим Горький уже в том же 1918 году в запрещенных, антисоветских по духу «Несвоевременных мыслях» пишет о «триумфаторах»: «Новое начальство» столь же грубое, как и старое, только еще менее внешне благовоспитанное. Орут и топают ногами в современных участках, как и прежде орали, и взятки хапают, как прежние чинуши хапали, и людей стадами загоняют в тюрьмы».

Но это только лишь чиновники новой власти. Вчитаемся в эти слова «буревестника революции»: «Победители — обычно великодушны, — может быть по причине усталости, — пролетариат не великодушен, как это видно... в тюрьмы попадают тысячи, да, тысячи рабочих и солдат... а ведь революция должна была утвердить в стране возможную справедливость». А вот и «обоснование» необходимости «красного террора» устами антисталинца Льва Троцкого: «Террор, как демонстрация силы и воли рабочего класса, получит свое историческое оправдание именно в том факте, что пролетариату удалось сломить политическую волю интеллигенции».

Когда гражданская война весной 1920 года окончательно переместилась на окраины бывшей империи (шли бои на советско-польском фронте и в Северной Таврии, в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке), тот же Ленин, говоря о терроре как «защите рабочего класса от эксплуататоров» не преминул лягнуть и Запад, предупреждая эксплуататоров: «...свобода печати и собраний в буржуазной демократии есть свобода заговора богачей против трудящихся, свобода подкупа газет и скупки их капиталистами». Но к тому времени уже произошла кардинальная и окончательная «скупка» одной партией буквально всех газет почти на 1/6 части суши. Куда уже там капиталистам!

Предоставим слово оппонентам большевиков и зададимся вопросом: почему же «белое движение» потерпело поражение? Ответ генерала Деникина в «Очерках русской смуты» сродни самобичеванию: он постоянно подчеркивал всю глубину морального разложения армии, бессовестные грабежи мирного населения, еврейские погромы, развращавшие вседозволенностью солдат и офицеров в белых перчатках (нельзя обвинять в их проведении только лишь в основном неорганизованные петлюровские полки, бесчисленных атаманов; свою «лепту» внесли и красноармейцы — перечитайте «Конармию» Исаака Бабеля,— и те же таращанцы из дивизии Николая Щорса). Деникин недоумевает: «После освобождения нашими войсками огромной территории мы ожидали восстания всех элементов, враждебных Советской власти. Такого восстания не произошло...»

Не результат ли это барского отношения белой гвардии к народу, к черной массе? Блестящую, обоюдоострую характеристику и белым, и красным встречаем также у киевлянина по рождению, выдающегося поэта, философа, литературного критика, художника, архитектора Максимилиана Волошина:

Одни идут освобождать
Москву и вновь сковать Россию,
Другие, разнуздав стихию,
Хотят весь мир пересоздать.

Мыслитель продолжал в своем эссе «Россия распятая»: «Один из оптических обманов людей, безумных политикой, в том, что они думают, что от победы той или иной стороны зависит будущее. На самом же деле будущее никогда не зависит от победы принципа, так как партии, сами того не замечая, в пылу борьбы обмениваются лозунгами и программами, как Гамлет во время дуэли обменивается шпагой с Лаэртом. Борьба уподобляет противников друг другу согласно основному логическому закону тождества противоположностей!» И именно Максимилиан Волошин, постоянно находясь на тонкой грани между жизнью и смертью, боролся, как и писатель Владимир Короленко, за гуманистическое отношение к человеку, отринув в сторону всякие пристрастия. Они спасли жизни сотням людей, в любых других обстоятельствах не раздумывая отправивших бы на эшафот врага, — любой, будь-то комиссары и рабочие-подпольщики или офицеры Добровольческой армии, находил приют в Доме поэта в крымском Коктебеле.

Теперь вчитаемся в строки яркой, задиристой, во многом провокативной, но искренней работы политика и публициста, основоположника украинского интегрального национализма Дмитрия Донцова. Его позиция в разношерстном лагере «самостийников» имела мало поклонников, но весьма точна в характеристиках причин поражения Украинской революции 1917 — 1921 гг.: «Перший Універсал (23 июля 1917 г. — С.М. ) видано під натиском мас, третій — внаслідок упадку уряду Керенського, четвертий (провозгласивший 22 января 1918 года независимость Украины. — С.М. ) — знов проти волі Ради. Мир в Бересті Литовському і закликання німців так само були вимушені. В зовнішню політику не внесла Рада ніякої організуючої, ясної для маси ідеї. В політиці внутрішній вона обмежила своє завдання до гальмування революційної енергії пробудженого націоналізму. Безперестанно оглядаючись на Петербург, вона відучувала маси дивитися на Київ як на осібний центр політичної волі... Природа любить економію: коли Україна устами своїх революціонних провідників хотіла робити те саме, що й Росія, то виявилося, що публіка воліє оригінал, а не кепський плагіат». Лучше и не скажешь. Превознесение национального фактора на словах (в этом тот же Симон Петлюра был «мастер») и игнорирование на деле, постоянные раздоры между социалистами и либералами, присутствие множества разновекторных сил в Украине, думающих не только о программах, но и армии, вооружении масс и привлечении, — часто демагогическими лозунгами — их на свою сторону — вот корни поражения Украинской державы. «Вона (Рада. — С.М. ) скінчила тим, чим кінчають зазвичай люди, що сідають між двома кріслами: вона опинилася на землі» («Пiдстави нашої полiтики», 1921 г.).

Что ж, послушаем теперь ярого оппонента «самостийного» лагеря, великого писателя ХХ века, киевлянина Михаила Булгакова. Оговорюсь — он был носителем имперского, реакционного сознания, взлелеянного тремя китами Москвы — «Третьего Рима», — «православие, самодержавие, народность». Хорошо знавший Мастера писатель Илья Ильф в 1936 г. писал: «Миша в глубине души как был, так и остался монархистом».

В эссе «Грядущие перспективы», написанном на Северном Кавказе, когда он был мобилизован как врач в белую армию, М.А. Булгаков (до конца жизни писатель скрывал от ВЧК- ОГПУ-НКВД эту заметку в газетенке «Грозный») писал: «Нужно будет платить за прошлое неимоверным трудом, суровой бедностью жизни. Платить и в переносном, и в буквальном смысле слова. Платить за безумие мартовских дней, за безумие дней октябрьских, за самостийных изменников, за развращение рабочих, за Брест, за бездумное пользование станками для печатания денег... за все! И мы выплатим. И только тогда, когда будет очень поздно, мы вновь начнем кой-что созидать, чтобы стать полноправными, чтобы нас впустили в версальские залы ». (Когда уже независимая Украина станет полноправным членом Европейского сообщества? Пока тоже вопрос. — С.М. )

Конечно же, М. Булгаков всегда оставался киевлянином. А его любимый Город, прошедший сквозь все лучшие произведения (от «Белой гвардии» до «Мастера и Маргариты»), пережил в годы гражданской войны аж 14 переворотов: «Что за это время происходило в знаменитом городе, никакому описанию не поддается. Будто уэллсовская атомистическая бомба лопнула под могилами Аскольда и Дира, и в течение 1000 дней гремело, и клокотало, и полыхало пламенем не только в самом Киеве...» (рассказ «Киев-город»).

Кровавый эксперимент большевистской революции таки привел к катастрофическим результатам. Еще один киевлянин — гениальный философ ХХ века Николай Бердяев — в 1918 г. нашел очень меткое определение результатам «пересоздания мира»: «Борьба с элитой лучших неизбежно приводит к элите худших; уравнять людей можно лишь в ничтожестве». Через 14 лет Н.Бердяев ставит по-чеховски емкий диагноз «победившему социализму»: «Антиэлитарность — одно из главных заблуждений советской эпохи».

Будущий Нобелевский лауреат, без сомнения, один из лучших стилистов мировой литературы Иван Бунин в сборнике «Окаянные дни» (1919 г.), написанном в солнечной Одессе, пережившей также с десяток переворотов и смен властей за годы «триумфа окаянных дней», дает впечатляющую картину жизни в Украине: «Колчак с Михаилом Романовым несет водку и погромы...». А вот в Николаеве Колчака нет, в Елизаветграде тоже, а меж тем: «В Николаеве зверский еврейский погром... Елизаветград от темных масс пострадал страшно. Убытки исчисляются миллионами. Магазины, частные квартиры, лавчонки и даже буфетики снесены до основания. Разгромлены советские склады. Много долгих лет понадобится Елизаветграду, чтобы оправиться!» И дальше читаем: «Предводитель солдат, восставших в Одессе (атаман Григорьев, вскоре убитый самим Нестором Махно. — С.М.) и ушедших из нее, громит Ананьев, — убитых свыше ста, магазины разграблены...» «В Жмеринке идет еврейский погром. Как и был погром в Знаменке...» Это называется, по Блокам, «народ объят музыкой революции — слушайте музыку революции!»

«Музыку революции» еще в 1917 году В.Ленин понимал совсем в другом ключе. Его известная (но редко вспоминаемая при власти РКП(б) — ВКП(б) — КПСС) фраза из статьи «Русская революция и гражданская война» воспринимается после всего прочитанного совсем по-другому: «Из всех видов пуганья — пуганье гражданской войной самое, пожалуй, распространенное». Потому мы должны очень внимательно всматриваться во все, часто кажущиеся безобидными, радикальные движения (будь-то «правые» или «левые»), и помнить — безумие розни никогда не должно повториться.