Битва за Британию

После капитуляции Франции в июне 1940 года Англия осталась единственной страной, продолжавшей сражаться с победоносной германской армией. В громе побед вермахта многим казалось, что Лондон должен и просто вынужден будет согласиться на предложения мира. В своей речи в рейхстаге, произнесенной 19 июля 1940 года, фюрер для начала предсказал, что Черчилль будет скоро искать убежища в Канаде. Затем были сформулированы условия, как он считал, почетного мира. Смысл их был достаточно простым: Германии — Европа, Британии — ее империя под гарантии Третьего рейха. В конце этого победного спича прозвучали угрозы на тот случай, если Британия не согласится сдаться на милость победителя Франции.

«В этот час я полагаю, что моя совесть велит мне еще раз воззвать к разуму и здравому смыслу Великобритании и других стран. Я считаю для себя возможным выступить с этим призывом, ибо являюсь не побежденным врагом, который просит милости, а победителем, говорящим во имя разума. Я не вижу оснований продолжать эту войну ... Возможно, мистер Черчилль отвергнет это мое заявление... В этом случае я избавлю себя от угрызений совести в отношении того, что последует».

Черчилль не удостоил Гитлера ответом. Германский посол в США искал возможности передать мирные предложения фюрера своему британскому коллеге. Поэтому Черчилль ввиду отсутствия министра иностранных дел в Лондоне и из-за срочности вопроса послал телеграмму в Вашингтон:

«...лорду Лотиану (британский посол в США. — Авт.) следует сказать, что ни в коем случае нельзя давать какого-либо ответа на послание германского поверенного в делах». Официальный ответ дал 22 июля министр иностранных дел лорд Галифакс: «Мы не прекратим борьбы до тех пор, пока свобода не будет в безопасности», а Британская империя будет «искать решения силой оружия... Если необходимо — годами, если необходимо — в одиночестве». Некоторую пикантность ситуации придавало то, что лорд сам был одним из активных «умиротворителей» и содействовал мюнхенскому соглашению. Собственно, ничего другого ожидать и не приходилось. Еще до выступления Галифакса министр иностранных дел Италии Галеаццо Чиано после встречи с Гитлером 20 июля написал в отчете: «Реакция английской печати на вчерашнее выступление не дает оснований надеяться на достижение соглашения. Поэтому Гитлер готовится нанести военный удар по Англии».

Еще 30 июня германские штабы начали разработку плана вторжения, получившего после директивы Гитлера кодовое название Unternehmen «Seelowe» — операция «Морской лев». После проработки было решено в южной Англии высадить первую «волну» в 100 тыс. человек, а затем вторую в 160 тыс. между Дувром и Портсмутом. Переброска войск планировалась в самой узкой части Ла-Манша из оккупированных портов Франции и Бельгии. Это было связано с недостатком плавсредств. По самым скромным подсчетам, их требовалось более 2 млн. тонн, в то время как мобилизация всех видов судов, что грозило нарушением функционирования экономики, давала только 1,2 млн. тонн. При этом военно-морской флот требовал безусловного господства германской авиации в воздухе, так как английский флот превосходил немецкий в соотношении 6:1, а по эсминцам — 10:1. Геринг обещал. Более того, он считал, что его летчики заставят англичан сдаться еще до полноценного вторжения.

Головокружение от успехов всегда чревато провалом, а на войне особенно. Грозным предостережением хвастливому рейсмаршалу служил результат боев в мае — июне 1940 года во время проведения операции «Динамо» — эвакуации английских, французских и бельгийских войск из Дюнкерка. Тогда Геринг обещал ударами с воздуха сорвать вывод войск союзников. Однако это не только не удалось — по плану предполагалось эвакуировать 100 тыс. человек, на самом деле через пролив вывезли более 340 тыс., в том числе 60 тысяч французов, бельгийцев и голландцев, — а люфтваффе фактически проиграла сражение в воздухе. Английские истребители не дали возможность вести прицельное бомбометание, посадка на корабли проходила быстро и организованно. Потери были минимальными, и то не от бомбардировок, а от морских мин. Второй настораживающий фактор — неспособность германского флота в проливе помешать свободному движению английских кораблей. Все попытки кригсмарине подойти к местам посадки или перехвата транспортов с войсками были решительно пресечены британским флотом. И третий фактор. В воздушных боях над Дюнкерком и Кале немцы потеряли гораздо больше самолетов, чем англичане. Противник на этот раз достался им достаточно подготовленный и упорный, а его самолеты мало в чем уступали немецким, а кое в чем и превосходили. Особенно хорошо показал себя истребитель спитфайр (полное название Supermarine Spitfire), созданный Реджинальдом Митчелом. К сожалению, талантливый авиаконструктор не увидел, как показало себя его детище в бою. В июне 1937 года он умер от прогрессирующего рака, по другим данным, от туберкулеза.

После того как в июле 1940 года Гитлер подписал директиву об операции «Морской лев», королевские ВВС и люфтваффе втягивались во все более ожесточенные бои. Хотя из Франции англичанам удалось вывести более 500 самолетов, преимущество было на стороне немецкой авиации. На начало июля люфтваффе располагало во Франции, Нидерландах и Бельгии 2800 самолетами. Из них 1300 бомбардировщиков. Не 111«Хейнкель», Ju 88 «Юнкерс» и Do 17 «Дорнье», 280 пикирующих бомбардировщиков Ju 87, кроме того, 790 одномоторных истребителей Вf 109 «Мессершмитт», 260 штурмовиков Вf 110 и Ju 88С и 170 самолетов-разведчиков различных типов. Из всего этого количества в состоянии полной боевой готовности находилась примерно половина. Осуществление воздушного наступления возлагалось на 2-й воздушный флот генерал-фельдмаршала Альберта Кессельринга и 3-й воздушный флот генерал-фельдмаршала Xуго Шперле. Последний был главнокомандующим люфтваффе на западе и координировал действия обоих воздушных флотов.

Против этого главный маршал авиации Хью Даудинг, создавший в конце 1930-х гг. английскую истребительную авиацию, мог противопоставить всего 640 истребителей, среди которых насчитывалось 347 Hawker Hurricane (Хокер Харрикейн), 199 спитфайров, 94 ночных истребителя. Британская истребительная авиация была разделена на четыре авиагруппы — 10-ю, 11-ю, 12-ю и 13-ю (57 эскадрилий). Основной удар приняла на себя 11-я, которая защищала юго-восток страны, в том числе и столицу Лондон.

В июле и начале августа задачей немецких летчиков было нападение на английские конвои в Ла-Манше с целью уничтожения английского судоходства в проливе. Уже в результате этих боев, в которых люфтваффе понесла более ощутимые потери, чем королевские ВВС, было ясно, что выиграть сражение в воздухе для немцев будет очень трудной задачей, если вообще возможной. Потери британцев в июльских поединках в небе составили 77 истребителей, половина пилотов которых погибла, немцы потеряли в два раза больше. Ставка была сделана на войну на истощение, пока численное превосходство было на стороне противников англичан. К тому же происходила переброска немецких самолетов из Норвегии и внутренних районов рейха, так что у Геринга была надежда удержать численное преимущество. Из данных разведки также было известно, что англичане испытывают нехватку опытных летчиков, хотя их подготовка велась очень активно. Не только на островах, но также в Канаде и Южно-Африканском Союзе. Однако нужно учитывать, что были еще средиземноморский и североафриканский театры военных действий, поэтому часть самолетов и пилотов пришлось отправить туда.

В штабе Геринга была разработана операция «Adlerangriffe» (Орлиная атака). Начало ее пришлось на 8 августа 1940 года, так называемый Adlertag (День орла). Некоторые историки считают этот день первым в сражении, разыгравшемся в воздухе над Англией. В англо-американской историографии этот период часто называют Battle of Britain — «Битва за Британию». Первым это выражение употребил премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль 18 июня 1940 года. Известный советский и российский историк Вячеслав Дашичев назвал ее «»воздушным Верденом» Второй мировой войны».

В этот день 139 немецких самолетов предприняли массированную бомбардировку Саутгемптона и радиолокационных станций. Бои шли с нарастающим напряжением целый день. Потери у англичан — 19 истребителей, у немцев — 24 бомбардировщика и 36 истребителей. Несколько дней был перерыв из-за плохой погоды, но 11 и 13 августа бои возобновились. За эти два дня люфтваффе потеряла около 70 самолетов, англичане — 45.

В «черный вторник» 15 августа целый немецкий воздушный флот в составе 122 бомбардировщиков под прикрытием истребителей совершил налет на аэродромы 13-й истребительной группы. Люфтваффе лишились 79 самолетов, а британцы потеряли 34 машины.

Боевые результаты этого дня поставили под сомнение способность германской авиации завоевать господство в небе Англии. Командование люфтваффе пришло к выводу, что воздушного преимущества можно добиться лишь массированными налетами, а не «диверсионными» рейдами. Самолеты Bf110D и Ju 87 поставленных задач решить не могли, а дневные бомбардировщики возможно было использовать лишь над Южной Англией в пределах радиуса действия одномоторных истребителей Bf 109E.

В свою очередь, уроки из воздушных боев извлекли и англичане. Они установили, что германские бомбардировщики обладают значительным практическим потолком, но их оборонительное вооружение слабо. 16 августа британцы зафиксировали изменение тактики действий германской авиации — теперь истребители Bf 109E шли впереди и по сторонам групп бомбардировщиков. Люфтваффе обрушились на британские аэродромы на юге страны. Потери немцев составили 45 самолетов, британцы потеряли 22.

После краткой паузы воздушное наступление на Англию 16 августа возобновилось. Бомбардировщики Cornier нанесли с малой высоты удар по Биггин-Хиллу, пикировщики Ju 87 бомбили Форд и остров Торни, а Ju 88 — Госпорт, Истребители из 10-й и 11-й групп королевских ВВС сражались с противником над Сассексом, Сюрреем и Кентом. Это был один из самых тяжелых дней — британцы лишились в воздушных боях 71-го самолета.

В период с 8 по 18 августа потери британцев составили 90 летчиков погибшими и 60 ранеными, было сбито 176 истребителей, 65 самолетов получили тяжелые повреждения, а 30 — уничтожены на аэродромах. Нехватка летчиков в Истребительном командовании составляла 160 человек, из-за чего в части первой линии пришлось переводить летчиков из резервных и учебных частей, многие из которых имели общий налет всего в шесть-восемь часов.

К началу сентября накал истребительных боев достиг апогея. Ценой неимоверных усилий немцам удалось обескровить истребительные части королевских ВВС. Только с 24 августа по 6 сентября они потеряли 295 истребителей, а 171 был серьезно поврежден. Но главная их беда заключалась в том, что к этому моменту погибли или получили тяжелые ранения многие асы, а оставшиеся в строю пилоты были до предела измотаны как физически, так и морально. Знаменитый британский ас Джим Лейси (28 побед) из 501-й эскадрильи вспоминал: «Ко времени окончания «Битвы за Британию» я так устал, что уже не мог этого вынести. Мои нервы превратились в мочалку, и я боялся, что однажды не выдержу и выйду из боя...»

Острая, особенно летом 1940 года, нехватка пилотов заставляла английских летчиков совершать иногда до четырех вылетов в день. Командир эскадрильи «Тигр» Адольф Малан — южноафриканец, один из лучших британских асов Второй мировой войны — сбил в битве за Британию шесть самолетов, всего на его счету 32 самолета противника. Ему принадлежит крылатая фраза: «Тяжело поврежденный вражеский бомбардировщик, вернувшийся домой с убитыми и умирающими — что может быть хуже для морального духа люфтваффе?».

Дуглас Байдер — знаменитый безногий ас, командир прославленного «Большого Авиакрыла», одержавший к осени 1941 года 23 победы, был сбит над Францией. Немцы были поражены тем, что летчик с протезами вместо ног мог управлять спитфайром, и, связавшись с королевскими ВВС, организовали доставку новых протезов Байдеру. В числе немногих летчиков-истребителей, участников битвы за Британию, переживших Вторую мировую войну, Байдер принял участие в специальном параде, посвященном пятилетнему юбилею битвы.

Среди более чем трех тысяч летчиков, участвовавших в Битве, было более 2500 британцев, 147 поляков, 127 новозеландцев, 112 канадца, 89 чехов и словаков, 32 австралийца, 26 бельгийцев, 13 французов, 10 ираландцев, 9 американцев, 8 южноафриканцев, 3 родезийца, 1 летчик из Ямайки. Самое большое количество воздушных побед во время Битвы (17) принадлежит чеху Йозефу Франтишеку. Бежав из Чехословакии после ее захвата Гитлером, он воевал в составе польских ВВС, затем, после оккупации Польши, присоединился к французам и летом 1940 года записался в Первую польскую эскадрилью британских ВВС. Франтишек погиб в октябре 1940 года.

Польские летчики воевали в составе 303 эскадры (аналог нашей авиадивизии). Она оказалась одной из наиболее результативных в королевских ВВС. Польские пилоты подлетали к немецким бомбардировщикам на расстояние в 90—100 м и вели огонь на поражение. С такой дистанции они почти не промахивались. Интересно, что, по английским нормам, открывать огонь следовало с расстояния в 350 м. Эту тактику быстро освоили и английские пилоты, отчего потери немецких бомбардировщиков сильно возросли.

Среди польских летчиков был сбивший восемь вражеских самолетов сержант Шапошников — вероятно, русский, которых было немало среди офицеров польской армии. Еще один русский, воевавший в небе над Англией — князь Эмиль Голицын, которому принадлежит победа в воздушном поединке на самой большой за всю войну высоте. Еще один поляк, сражавшийся в рядах королевских ВВС — Витольд Урбанович, попавший в Англию из Франции в июне 1940 года, стал асом. На его счету — 14 сбитых самолетов за лето-осень 1940 года. С 1942 года он воевал в составе американских ВВС на Тихом океане. Он один из немногих летчиков, удостоенных высших военных наград трех стран — Польши, Великобритании и США.

К 6 сентября на юго-востоке Великобритании практически не осталось неразрушенных — полностью или частично — аэродромов. Системы оповещения и связи также были серьезно повреждены, потери летного состава насчитывали более 250 убитых и раненых. С этого момента командование королевских ВВС было вынуждено отменить разделение эскадрилий на воюющие и отдыхающие. Теперь все пилоты, способные летать, получили приказ непрерывно находиться в воздухе и отражать атаки немцев. Был момент, когда Британия располагала чуть больше чем 100 истребителями. Но был и обнадеживающий фактор. Летчики королевских ВВС, выбрасывавшиеся с парашютами из сбитых самолетов, приземлялись на своей территории и быстро возвращались в строй. Летчики люфтваффе, напротив, часто попадали в плен, поэтому потери немцев в летном составе превысили потери британцев почти в пять раз. А это было гораздо важнее, чем количество самолетов.

Интересно то, что, несмотря на нечеловеческое напряжение, обе стороны не утратили некоего джентльменства по отношению друг к другу. Немецкий летчик Эрих Руддорфер после одного из боев в августе 1940 года «проводил» через Ла-Манш британский харрикейн, получивший тяжелые повреждения. А сделал он это для того, чтобы в случае падения самолета в воду сообщить по радио его координаты спасательным катерам. Дело в том, что летчики обеих сторон больше всего боялись падения в холодную воду — быстро найти их было нелегко, и даже в том случае, если летчик не был ранен, смерть от переохлаждения была неизбежна. Харрикейн тогда благополучно дотянул до родных берегов, а Руддорфер, помахав на прощание крыльями, возвратился на свой аэродром. Всего через две недели его изрешеченный Bf-109 «проводит» до берегов Франции пара харрикейнов. Был ли среди них тот самый англичанин, Руддорфер не узнал никогда, но этот факт стал широко известен.

Раздраженный потерями Герман Геринг изменил задачи люфтваффе. Прибыв 7 сентября на мыс Грине — передовой пост управления немцев на французском побережье, — он объявил, что командовать операцией теперь будет лично. Им также был издан приказ, предписывавший отныне сосредоточить все усилия на бомбардировках английских городов. На следующий день несколько «волн», в общей сложности 625 бомбардировщиков и 649 истребителей, пошли на Лондон.

Новый стратегический план Геринга принес немцам большие проблемы. Теперь, когда бомбардировщики стали летать вглубь острова и днем, и ночью, у сопровождавших их истребителей горючего хватало максимум на 10 минут боя, а если сражение затягивалось, то купание в ледяных водах Ла-Манша на обратном пути пилотам было гарантировано, что и стало происходить с немецкими летчиками ежедневно. В ответ «заботливый» командующий велел увеличить количество катеров и летающих лодок, патрулирующих пролив, не забыв при этом еще раз напомнить о своем приказе истребителям не отрываться от бомбардировщиков. Таким образом, он фактически запретил «свободную охоту», заявив, что немецкие пилоты-истребители «только и знают, что гоняться за легкими победами». Однако потери люфтваффе росли, и 17 сентября Гитлер был вынужден отложить операцию «Морской лев» на неопределенный срок.

Для Геринга же первоначальная эйфория вскоре сменилась тяжелым похмельем. Теперь навстречу немецким бомбардировщикам поднимались не разрозненные эскадрильи, вступающие в бой по отдельности, а так называемое «Большое крыло» — от 4 до 6 эскадрилий. Это заставило немецкое командование отказаться от постоянных массированных налетов и перейти бомбардировкам малыми группами. «Битва за Британию» была выиграна.

Несмотря на довольно острые проблемы британцев в течение всего периода лета — осени 1940 года, перспектив выиграть воздушную войну у люфтваффе не было.

Германские ВВС строились из расчета на их боевое применение в тесном взаимодействии с наземными силами. Для проведения же предстоящей операции требовалась стратегическая авиация, которой у немцев не было. Все их бомбардировщики были мало приспособлены для решения задач стратегического воздушного наступления. Они имели для этого недостаточную бомбовую нагрузку и, главное, — слабое оборонительное вооружение. Так, уже в первые дни «Битвы за Британию» германское командование было вынуждено отказаться от применения пикирующих бомбардировщиков, которые становились легкой добычей британских истребителей. Оказалось также, что двухмоторные истребители Вf 110 сами нуждались в прикрытии одномоторными Вf 109. Все это сильно ограничивало возможности германской бомбардировочной авиации — командование воздушных флотов, как правило, могло ежедневно посылать на бомбардировку Великобритании не более 300—400 самолетов.

Между тем, двухмесячная передышка, которую британцы получили после Дюнкерка, была успешно ими использована для усиления королевских ВВС. Если на 4 июня (день вступления германских войск в Дюнкерк) в строю истребительной авиации на Британских островах имелось 446 исправных самолетов, то на 11 августа — уже 704. Значительно увеличился и резервный парк. Удалось также резко повысить выпуск самолетов. Всего в июле — октябре 1940 года королевские ВВС получили 2116 самолетов против 688, полученных люфтваффе. Несмотря на жестокие бомбардировки центров английского авиастроения Ковентри, Бирмингема и Манчестера, выпуск самолетов не только не уменьшался, а даже возрастал. К этому следует добавить, что из Канады было доставлено 219 истребителей, а только в августе дополнительно поступило 236 американских. Была налажена подготовка пилотов, число часов их налета перед вступлением в бой увеличилось — соответственно, потери уменьшались.

К тому же англичане выиграли «битву умов». Наряду с применением радиолокаторов, выбивших из рук люфтваффе фактор внезапности, удалось сорвать радиотехническое сопровождение немецких бомбардировщиков по так называемому радиолучу — целые эскадрильи немцев сбивались с курса, наводились на ложные цели. В результате эффективность бомбардировок снижалась иногда на 80%, хотя большим по площади английским городам сильно доставалось. Бывали случаи, когда немецкие пилоты настолько теряли ориентацию, что садились на английские аэродромы, принимая их за свои.

Надо отметить, что, несмотря на большие потери в результате боев над Англией, мастерство немецких летчиков заметно выросло. К сожалению, их профессиональные навыки были применены уже против нашей страны. И хотя на советско-германском фронте летом 1941 года число советских самолетов явно превышало количество немецких, наши потери были несоизмеримо выше.

Англо-американская историография считает, что «Битва за Британию» продолжалась с июля по октябрь 1940 года — тем не менее, сильные сражения в английском небе шли до конца мая 1941 года. Они стали частью системы дезинформации гитлеровского командования перед нападением на СССР. Но до окончательной победы было еще очень далеко, и будущее было скрыто за плотной пеленой неизвестности. Именно поэтому Черчилль сказал: «Это не конец; это даже не начало конца, но это может быть концом начала».

Значение «Битвы за Британию» не только чисто военное. Хотя этот фактор имел в тот момент первостепенное значение. Во-первых, англичане первыми развеяли миф о непобедимости немецкой армии (хотя бы о непобедимости в воздухе). Более того, не такая уж и мощная у немцев оказалась авиационная армада. Во всяком случае, она совсем не соответствовала надеждам гитлеровского руководства. Во-вторых, победа в этом сражении укрепила моральное состояние британцев. Их страна одна воевала против всей Европы и выстояла в жестокой битве.

Около 3000 британских летчиков и их боевых товарищей из других стран сделали невозможным вторжение гитлеровских орд на острова. Что дало основание Черчиллю сказать: «Каждая семья в Британской империи обязана жизнью нашим летчикам. Будучи в смертельной опасности, они смогли переломить ход Второй мировой войны. Никогда на полях человеческих конфликтов не зависело так много для человечества от столь немногих».