Бухенвальдский набат: призыв к живым

Немецкий город Веймар издавна был известен всему миру великими традициями культуры и гуманизма. Здесь жилы и работали И. С. Бах, И. Ф. Шиллер, И. А. Мозеус, И. В. Гете, Г. Г. Гердер, Ф. Лист, Ф. В. Ницше и другие выдающиеся композиторы, поэты, художники, историки, архитекторы. Каждый из них в свое время любовался красотой, величественными дубами и буками горы Эттенберг, которая возвышается в восьми километрах от города. Ее опьяняющий воздух дарил им хороший отдых, вдохновлял на размышления, вдохновлял на творчество.

Но вот в 1936 году на горе завизжали пилы, застучали топоры. В короткое время нацисты построили концентрационный лагерь для противников фашизма, назвали его Бухенвальд (Буковый лес). Cтали свозить сюда политзаключенных, а затем и пленных из оккупированных фашистами стран Европы во Второй мировой войне. Бухенвальд не был таким же лагерем смерти, как Освенцим, Дахау, Майданек, Треблинка, Заксенхаузен, Саласпилс и другие. В нем над заключенными проводили смертельные медицинские опыты на эффективность действия различных ядов, заражения болезнями, которые вызывают эпидемии. Здесь был режим неслыханного террора и эксплуатации на самых тяжелых и опаснейших работах по изготовлению оружия для рейха, в частности, самолетов-снарядов «Фау-2». Обессиленных пристреливали, а из человеческой кожи делали перчатки, абажуры, дамские сумочки, футляры для ножей.

Среди заключенных сформировалась интернациональная организация сопротивления. Узнав о подходе союзных войск, почти 20 тысяч заключенных 11 апреля 1945 года подняли восстание, разоружили и захватили в плен 800 эссэсовцев и солдат охраны. Этим не только освободили сами себя, но и спаслись от уничтожения, так как накануне гитлеровцы издали приказ о физическом уничтожении всех заключенных. По инициативе ООН этот день теперь весь мир отмечает как Международный день освобождения заключенных фашистских концлагерей.

Через Бухенвальд со дня его основания прошли 238 380 заключенных, из них свыше 56 тысяч умерли или были убиты, среди которых семь тысяч советских пленных. О Бухенвальде написано много. Но есть два произведения, которые знают все народы планеты. Это повесть «Бухенвальдский набат» бывшего заключенного лагеря, одного из организаторов восстания, советского подполковника Ивана Смирнова и песня «Бухенвальдский набат» композитора Вано Мурадели. Автора слов поэта Александра Соболева почти тридцать лет нигде не называли.

Вся жизнь Александра (Исаака) Владимировича Соболева была нелегкой. Родился он в августе 1915 года в местечке Полонном на Хмельнитчине в многодетной бедной еврейской семье. Сочинять стихи начал очень рано, подбирая тихим шепотом рифмы. Отца беспокоило его бормотанье, он даже пытался отвести сына к врачу, мать возражала, мол, учится же хорошо. А мальчик уже в семь лет торжественно прочитал им собственное стихотворение. На выпускном вечере одноклассники сыграли спектакль по его пьесе.

Мать мальчика рано умерла, отец привел в дом мачеху, тогда подросток положил в плетеную из рогозы корзину с двумя ручками латаное белье и тетрадь со своими стихами и поехал к старшей сестре в Москву. Поступил там в ФЗУ, овладел специальностью слесаря, работал на механическом заводе. По вечерам посещал литературное объединение, отшлифовывал свое поэтическое мастерство. Его произведения печатала заводская многотиражка, городская пресса. По совету одного из редакторов подписывал свои стихотворения и прозаические материалы литературным псевдонимом — Александр Соболев.

Когда началась война, пошел на фронт. Воевал пулеметчиком стрелковой роты. В часы между боями тоже писал стихи об однополчанах в армейскую газету. Имел несколько ранений и две контузии. Демобилизовался сержантом запаса и с пожизненной второй группой инвалидности. Ехать было некуда. Все его родственники во время войны погибли. Кто на фронте, кто в фашистской оккупации. Остался в столице. На призыв трудового фронта устроился слесарем литейного цеха завода авиамотора. Получил место в общежитии и хлебную карточку, а затем ему, как инвалиду войны, дали в бараке «квартиру» — убогую комнату без воды, отопления, с коммунальной кухней через несколько метров по коридору. Впоследствии перешел на должность ответственного секретаря в заводскую многотиражку. В этой газете познакомился с Танюшкой, которая потом стала для него не только женой — музой, счастьем, опорой и надеждой, с которой они прожили дружно и мило сорок лет, вместе прошли жизненную неустроенность, конфликты с властями, непризнание коллегами по перу.

С приходом нового секретаря газета изменила не только полиграфическое оформление, но и стала живее, появились интересные стихотворения, юморески и фельетоны, которые разоблачали недостатки и несправедливость, очковтирательство, злоупотребления со стороны управленческого персонала и руководства предприятия. Это каждый раз вызывало недовольство начальства. Ему даже откровенно не раз говорили, чтобы «не лез не в свои дела». Наивность молодого журналиста, стремление справедливости не могли ужиться в его сознании с реалиями окружающей жизни на заводе. Перед начальством он был прямым и принципиальным в своих суждениях. Соболева уволили по сокращению штатов и отправили на лечение.

После почти пяти лет пребывания в больницах и госпиталях получил справку врачебно-трудовой экспертной комиссии о фактическом запрещении на какую-либо работу. Иногда болезнь отступала и он стремился хотя бы где-то устроиться. Но когда в отделах кадров разворачивали его паспорт, т. е. увидев запись о национальности, сразу отказывали под разными поводами. Инструктор горкома партии, к которому он обратился за помощью, посмотрел на его паспорт и спросил: «А почему бы вам не пойти работать в торговлю?»

Не заладилось с работой и у Татьяны Михайловны. В начале 1953 года в Московском городском и областном радиокомитете, где она тогда работала, увольняли с работы евреев. Над Соболевой, хоть была она русой, зеленоглазой русской, тоже нависла угроза увольнения. Правда, ей конфиденциально предложили расстаться «с этим евреем», тогда и оставят в покое. Она не согласилась, а, вернувшись из очередного отпуска, узнала, что ее должность ликвидирована, а она уволена. С помощью одного из фельетонистов «Известий» ее восстановили на работе, но ненадолго. В декабре 1957 года Московский радиокомитет превращают в Главную редакцию радиовещания на Москву и Московскую область. Всех работников прежней структуры — от руководителя до уборщицы — увольняют, но в тот же день за столами редакции работает весь коллектив ликвидированного комитета, кроме евреев и русской Татьяны Соболевой. Как и ее муж, она пыталась найти работу, но все было напрасно.

Жить полной жизнью, преодолевая болезнь, Соболеву помогали творчество и поддержка любящей жены. Он много писал, но для публикации его стихотворений никто не брал. Иногда что-то удавалось напечатать в городских газетах. Среди написанного ярко выделялись сатирические произведения. Перед смелыми и острыми стихотворными и прозаическими фельетонами не мог устоять редактор журнала «Крокодил» Мануил Семенов. Он печатал их в журнале и даже издал три тоненьких сборника в серии «Библиотека журнала «Крокодил», за что впал в немилость у идеологических кураторов издания.

И все же основной темой у Соболева были война и борьба за мир. Он пишет стихотворения «Саперы», «Вспоминается наступление», «Навечно с живыми», «Землю нужно любить» и многие другие. Почти все они остались в ящике стола. Он, как и все, остро переживал, что далеко в акватории Тихого океана, на самых отдаленных от населенных пунктов, судоходных районов, авиалиний и рыболовецких пространств атоллах Бикини, Эневейтак, Маршалловых островах капиталистические государства проводили ядерные испытания, что воспринималось в стране как подготовка к новой, теперь уже атомной войне.

Летом в 1958 году Соболевы отдыхали у родственников Татьяны Михайловны в местечке Озера в пятидесяти километрах от Москвы. Однажды, настраивая радиоприемник, он услышал, что в бывшем концлагере Бухенвальд открыт мемориал. На деньги жителей ГДР в нем построена башня с колоколом, который будет напоминать людям о жертвах фашизма.

Во время службы в армии на территории ГДР я не раз бывал около этого мемориала. Жуткие чувства, скорбь и печаль испытывает каждый, кто приходит сюда. Под башней бронзовая скульптурная группа заключенных-повстанцев лагеря, рядом с взрослыми ни в чем неповинный маленький арестант лет десяти. Высоко на башне колокол. Своей формой он напоминает старинный улей, там, где должны быть проушины, отлиты две человеческие руки, скрученные колючей проволокой. Они как будто с мольбой хотят вырваться из кровавых пут и расшатывают звон. Его тяжелые густые звуки плывут по склонам горы Эттерсберг, напоминают всем живым, что здесь творилось, тревожат каждого, призывают беречь мир.

Услышанное радиосообщение настолько взволновало бывшего фронтовика, что Соболев сразу взял бумагу, ручку и сел к столу. Через два часа он читал Татьяне Михайловне «Бухенвальдский набат». На следующий день поехал в Москву и предложил стихотворение газете «Правда». Через несколько дней получил его перечеркнутым вкось без каких-либо объяснений. Обошел со стихотворением еще несколько изданий. И вот газета «Труд» напечатала его. Знакомые посоветовали Соболеву послать произведение композитору Вано Мурадели, возможно, получится хорошая песня.

Вано Мурадели в то время был под впечатлением недавнего посещения бывшего концлагеря Освенцим в Польше. Там он увидел печи крематория, на камнях которых зияют глубокие трещины, так как даже огромные камни не выдерживали смертельный огонь, который поедал живых узников лагеря. Видел горы взрослой и детской обуви, кучи седых волос мудрых людей и, как лучики солнца, золотистые детские локоны. В одном из бараков на перевернутом ящике заметил обрывок оберточной бумаги и обломок карандаша. Ему рассказали, что это неизвестный композитор-заключенный на пороге смерти писал симфоническую поэму о жизни и свободе. Но жить ему не пришлось. Его увели и он больше не вернулся. Недописанная мелодия сгорела вместе с ним в крематории. Мурадели захотелось подхватить эту недопетую песню композитора-антифашиста. После возвращения в Москву он искал слова для песни о трагедиях миллионов людей, о борьбе за мир. И вот такие слова ему принесли. Через два дня он позвонил по телефону Соболеву: «Пишу музыку и плачу. Какое стихотворение! Ему и музыка не нужна. Я постараюсь, чтобы слышно было каждое слово!»

На Всесоюзном радио, куда Вано Мурадели отнес песню, восприняли ее равнодушно, даже раскритиковали и заметили, что следует более разборчиво относиться к стихотворениям, и все же из уважения к композитору взяли «для разового исполнения».

Как раз в это время шла подготовка к VII Международному фестивалю молодежи и студентов, который должен был состояться с 26 июля по 4 августа 1959 года в столице Австрии Вене... Соболев отнес песню в оргкомитет. Там ее приняли как отвечающую концепции фестиваля. В Вене «Бухенвальдский набат» пел хор студентов Уральского университета. За спокойной строгостью первых тактов послышались гневные всплески голосов, песня звучала, как реквием умершим и призыв к народам всех стран к борьбе за мир и дружбу, вызывала у собравшихся сильное эмоциональное потрясение. Участники фестиваля перевели песню на свои языки и развезли ее по всему миру. А когда она прозвучала в советском фильме «Весенний ветер над Веной» — стала популярной и в своей стране.

Ее пели М. Бернес, А. Ведерников, Е. Нестеренко, Л. Харитонов, М. Магомаев, самодеятельные коллективы, детские ансамбли. Даже В. Винокур, отдыхая в знаменитом «Артеке», за исполнение песни «Бухенвальдский набат» на Международном конкурсе лагеря завоевал первое место, а золотую медаль победителю вручил космонавт Юрий Гагарин. Краснознаменный ансамбль песни и танца Советской армии под руководством Б. Александрова включил ее в свой репертуар и она зазвучала над страной. На всех концертах объявлялся только один автор — композитор Вано Мурадели. Всегда, едва лишь зазвучат первые слова солиста ансамбля, весь зал вставал и нередко подпевал, а затем стоя аплодировал. Во время гастролей ансамбля в Париже, один благодарный зритель после концерта пришел за кулисы и поинтересовался, как он может передать автору текста песни легковой автомобиль в подарок. Человек, который сопровождал коллектив артистов, ответил, что у автора есть все ему необходимое. А Соболев и тогда все еще жил в бараке.

Популярность песни росла с каждым днем, она звучала из радиоприемников и со сцен, печаталась в песенных сборниках. Везде указывалась только фамилия композитора. Фирма грамзаписи «Мелодия» выпустила почти девять миллионов грампластинок с песней «Бухенвальдский набат», но ни на одной из них не было указано имя автора слов. В 1963 году песня, которая облетела всю планету, была выдвинута на получение Ленинской премии. Уже после первого тура фамилия А. Соболева исчезла. Не указали ее и во втором туре. Промолчал член комитета по присуждению Ленинских премий Вано Мурадели — возможно, по своей скромности и деликатности, а может, помня те уроки, которые вынес в 1947 году из критики его оперы «Великая дружба», которая не понравилась руководству страны.

Известный писатель К. Федин в газете «Советская культура» писал: «Я не знаю этого поэта, я не знаю его других произведений, но только за один «Бухенвальдский набат» я поставил бы ему при жизни памятник». Еще один поэт-песенник И. Шаферан в 1979 году, через двадцать лет после создания песни, в газете «Культура и жизнь» отмечал: «Это — песня-эпоха, и скажу без преувеличения — мир замер, услышав ее».

В газетных материалах под заголовками «В гостях у автора «Бухенвальдского набата», «Почта автора «Бухенвальдского набата» и других речь шла только о В. Мурадели. К Соболеву журналисты за интервью не обращались. Единственный раз одна московская поэтесса позвонила ему и бодрым голосом сказала: «Соболев, давай я о тебе в «Советской культуре» очерк напишу. Ты фронтовик, инвалид войны, автор такой песни!» Зная, как вся пресса замалчивает его имя, он ответил: «Пиши. А тебе известно, что я еврей?» Та уверяла, что это не имеет значения, и обещала скоро позвонить. А затем исчезла и больше никогда не напоминала о себе.

К 40-летию Победы было решено издать авторские книги литераторов-фронтовиков. Предложили и Соболеву представить рукопись. Он подготовил сборник из 160 стихотворений. Долго ее читали то одни рецензенты, то другие. После долгих мытарств, наконец, вышла в свет маленькая брошурка «Бухенвальдский набат» из 48 стихотворений. И все же после этого во всех текстах и названиях звукозаписи песни появился автор слов А. Соболев.

У поэта были и другие песни. Вместе с композиторами А. Новиковым, Б. Терентьевым он написал «Вечный огонь», «Голуби мира», «Голос моей страны», «Розы на море». Они тоже были популярными и исполнялись разными коллективами.

Александр (Исаак) Владимирович Соболев умер в сентябре 1986 года. Вдова Татьяна Михайловна целое десятилетие пыталась издать неопубликованные произведения своего мужа. Куда только не обращалась — нигде не получила поддержки. Тогда продала трехкомнатную квартиру, которая досталась ей от мамы, а себе купила однокомнатную. На деньги, которые остались, небольшим тиражом издала в 1996 году еще один подготовленный к печати сборник стихотворений «Бухенвальдский набат. Строки-арестанты» объемом 272 страницы. В 1999 году — «Ефим Сагал, контуженый сержант» — автобиографический роман А. Соболева о молодом журналисте и поэте, фронтовике, который повторяет тернистый путь автора. Татьяна Михайловна в 2006 году издала уже свою книгу как сердечный памятник другу и мужу «В опале честный иудей...» тиражом всего лишь 500 экземпляров... Это рассказ, построенный на конкретных фактах о честном, талантливом литераторе. Назвала фамилии всех тех, кто хоть как-то помогал ему, содействовал в творчестве. Не забыла и тех, кто притеснял, замалчивал и тех, от кого претерпел гонения. По ее словам, больше трети произведений Александра Владимировича так и остались неопубликованными.