Fatum истории

Как возникла украинская государственность? Как пришла Украина к самостийности? Кто привел ее к этому: люди, деятели Украины, Центральная Рада, или исторические обстоятельства, ход жизни, тот fatum, который без мистического тумана, но силой законов экономических, социальных, психологических управляет судьбой отдельных людей и народов?

Люди преувеличивают силу идей и силу волевых процессов в истории. События, которые оторвали Украину от России, это подтверждают наилучшим образом.

Украина действительно не успела во время всероссийской революции попробовать свои силы в борьбе с московским централизмом. Но борьба, которая велась летом и осенью с петербургским правительством, еще не была настоящей борьбой. В то время наше национальное движение только росло, стихийная сила его набирала еще только свое значение. И запрет военного съезда Керенским — это была на нашу мельницу вода. Так же, когда отказывало Временное Правительство самым естественным и минимальным требованиям Центральной Рады, оно только помогло украинскому народу лучше ощутить свои потребности. Запрет в части национального войска — сплачивало воинов-украинцев, попытка взять назад то, что было обещано в июле Церетели и Терещенко, неудачная инструкция 4 августа — содействовали популяризации Центральной Рады и Генерального Секретариата. Борьба только начиналась, силы только мобилизовались, а в это время в Петрограде надвигалась неотвратимая катастрофа, которая привела к большевистскому бунту и гибели правительства, а с ним и всякого государственного строя в России.

Что должны были делать в то время деятели Украины? Как должна была реагировать на события в Петрограде Центральная Рада?! — Провозглашение Украинской Народной Республики было ответом на эти события. Это был последовательный шаг, и шаг вполне логичный. Оставить край без власти было бы преступлением. Беря на себя всю власть в Украине, необходимо было придать Украине определенную юридическую, государственную физиономию. Об автономии было говорить слишком поздно. Это не только не соответствовало желаниям активных слоев украинского народа, но и требованиям времени, реальным обстоятельствам момента. Власть Украины должна была стать властью суверенной и Украина должна была тем самым стать республикой-державой. А из этого с такой же неизбежностью возник и второй этап нашей истории — Украина стала самостоятельной. Третьим Универсалом она оставалась еще в федеративной связи с Россией. Но эта связь только мыслилась, до реализации же дело так и не дошло. После нескольких нот украинского правительства ко всем республикам на территории бывшей Российской империи в деле образования федерации, оказалось, что они не достигли своей цели, что федерация порывается, или лучше сказать, не может быть реализована. Согласно государственному праву, когда федерация порывается, каждый штат делается свободным и полностью независимым государством. Поэтому Украина стала самостоятельной почти после Третьего Универсала. И самостоятельной не только de jure, она стала самостоятельной и de facto.

С прежней метрополией своей она вела войну. Правда, иногда приходится слышать утверждение, что и война велась не с великорусским народом, а с большевиками. Но государственная позиция не допускает таких рассуждений! Большевики были в то время правительством Московщины. Другого правительства там не было, и оно представляло перед лицом Европы и всего мира московское государство. С этим правительством и, значит, с его государством вела войну Украинская республика. Вся власть законодательная, исполнительная и судебная имела своим источником украинские государственные институции: Центральная Рада и Генеральный Секретариат. Украина, наконец, установила непосредственные дипломатические отношения с Францией и Англией, а затем Украина, начав в Бресте мирные переговоры, вошла в тесные дипломатические сношения с центральными державами. Само большевистское правительство устами Троцкого в Бресте признало Украинское государство. Четвертый Универсал, провозглашая самостоятельность, тем только констатировал то, что стало действительностью.

Таким образом, украинский народ, который за год до того был абсолютно бесправным, — достиг за год революции полновластия на своей земле. Но достиг он его не путем упорной борьбы; власть сама свалилась на плечи Центральной Рады. Еще до Первого Универсала, в мае—июне 1917 года не только украинцы спрашивали, когда же Центральная Рада возьмет власть в свои руки?! Это говорили люди, которые видели, что «власти» уже почти нет, есть только инерция бывшей власти и державности: что свободная Российская Республика, единая и неделимая, есть мост, который может существовать только в головах темных людей или ослепленных идеей теоретиков. Люд Украины желал настоящей власти. И скоро почти все начали понимать, что единственное спасение — это дать эту власть мощному своей популярностью органу — Центральной Раде. И Центральная Рада должна была только покориться перед фактом и на власть пойти. Но фактическая власть пришла все же не так скоро: хоть как бессильно было всероссийское правительство, оно делиться своей собственностью или даже безвластием не хотело. Хоть как обессилена была войной Россия, правительство настаивало вместе со всей интеллигенцией России на том, что прекращение войны — это преступление. Анархия росла, война продолжалась. И когда процесс государственного распада достиг своего апогея, когда на севере государственность и сама тень власти были уничтожены, тогда только Центральная Рада без препятствий должна была управлять жизнью. В течение сентября и первой половины октября, — это время, когда уже существовал утвержденный Петроградским правительством Генеральный Секретариат, — Центральная Рада настоящей власти иметь не могла, встречая на каждом шагу препятствия и со стороны центральной власти, и со стороны местной военной, и со стороны различных послушных агентов Временного Правительства.

Все признали и покорились перед Центральной Радой и Генеральным Секретариатом только во время властвования большевиков. Все круги общества, и, прежде всего, наш темный и несознательный народ, начали ждать от нового правительства чудес... Ждали и государственного строя, ждали и широких социальных законов.

А между тем, мало кто видел, что это молодое правительство, без давних традиций, без административных навыков стоит над руиной всероссийского беспорядка. Можно во многом упрекнуть тех людей, которые стояли во главе нашего правительства, можно констатировать немало бесспорных ошибок, которые иногда были равносильны преступлению, но нужно обратить внимание и на другую сторону дела: труд среди руин, труд, когда все умы смущены, когда революционный угар народных масс достиг своего апогея, — труд в таких обстоятельствах требует, чтобы возле него стояли великаны, гении, а гениев на свете мало...

Но нужно принять во внимание и то, что разрыв с Россией держался в одно мгновение, без всякой подготовки к этому. Много есть людей, которые думают, что и Украина очень выиграла от большевистского восстания: она получила свое государственное право. Но это весьма сомнительно. Развитием своего национального движения она все равно бы это получила, но внезапность разрыва с метрополией лишила ее возможности планомерно создавать свою государственность. Следствием этой внезапности является чрезвычайный хаос нашей жизни и та несказанная трагедия, которую пережили мы в январе и феврале... Действительно, соединение Украины с Москвой связало ее тысячами ниток. Мы всегда понимали, что эта связь является искусственной, но она все же существовала и без катастрофы разорвать ее было невозможно. В результате Украина оказалась и без денег, и без законов в когтях той анархии, которая была создана и царским правительством, и войной, и размахом «углубленной» революции (...).

Захват большевиками Украины и сердца ее Киева, «исход» Центральной Рады в Житомир, военное бессилие Украинского правительства и мощная помощь чужестранцев — все это такие факты, которые оставляют огромный след не только в материальном благосостоянии молодого государства. Эти факты неизмеримо тяжелым грузом легли на психику каждого чуткого украинца... Эти факты чрезвычайно поразили все гражданство Украины, а может, и всего культурного мира.

В Украину начали уже было верить не только сами украинцы. Блестящее развитие нашей державности, которое на определенное время сделало Украину «оазисом» среди военных беспорядков, — обратило на себя общее внимание. В Киев стали наезжать делегации от разных частей бывшей империи царей и с восторгом смотрели на ту организационную работу, которая была проникнута всенародным энтузиазмом. Смотрели и потом делали попытки добиться того же в своих странах. И западные люди, официальные, официозные и частные представители разных народов и государств с уважением смотрели на Украину. Гнилой Петербург противопоставляли здоровому Киеву. Там, на гнилом болоте Невы, не видели почти ничего, кроме своекорыстного анархизма и разбойничества, которые цинично прикрывались словами «интернационал» и «социализм». Здесь была «сила, здоровье, молодость», как говорил Винниченко.

Но события января все изменили. Престиж Украины значительно уменьшился, вера в нее начала падать. Одни говорили, что Украина неспособна на национальное строительство, что наш народ неспособен нести в себе огонь национального чутья. Вторые (в России таких сила) говорили, что в этом они еще раз только увидели, как вредно то национальное чутье, на которое они никому не советуют опираться, потому что это основа реакции и т. п. Третьи, наконец, упрекали украинцев, что они «зарвались», дойдя вплоть до самостийности. Что касается последних, то они просто не понимают того исторического духа событий, о котором мы говорили в первом разделе этой статьи. Относительно первых двух упреков — еще несколько слов...

Способен ли наш народ на национально-государственное строительство? Имеют ли наиболее активные слои народа необходимое для этого национальное чувство, способны ли они ощутить себя теми, кем они в действительности всегда были — украинцами?

Одни впечатления у людей очень легко вытесняются другими более сильными, или более новыми. Теперь словно забыли всю нашу историю в течение целого года, будто можно вычеркнуть из памяти, из жизни, из истории величественные картины всенародного восторга(...)

И все же произошло то, что произошло, и народ в соответствующую минуту свое правительство не поддержал... Настроение почти внезапно и круто изменилось. Для спокойного, нормального времени подобные изменения народной психики почти не возможны. Но вся беда в том, что мы живем во время революции. А революция — это, прежде всего, явление психологическое. Это тот момент в жизни народа, когда психика его, массовая психика, пребывает в состоянии болезненном, когда она подвергается большой амплитуде колебаний и может резко меняться в различных направлениях. Мы видели, чего народ ожидал от своего правительства, мы видели, что тех чудес правительство ему не дало и дать не могло. Народ разочаровался. Но это не уничтожает всего того, что было. Украинское государство начало строиться на народном энтузиазме, на национальном чутье своего народа. Трагедия января — это акт временный. История, такая скупая для Украины столетиями, слишком щедро наделила ее государственными подарками в течение месяцев. Государственность, самостоятельность, власть со всеми своими трудностями и неожиданностями не пришла, а слетела к нам. Среди безмерно тяжких обстоятельств приняли мы ее, и с этим нужно всегда считаться. Украине пришлось вести свое государственное строительство среди неслыханных обстоятельств, на руинах обессиленной России, на руинах мировой войны. Конечно, более высокая культура народа могла бы ему помочь в это время... Но долгими мероприятиями старого режима наш народ был как раз брошен в тьму необъятную (...)

А те, кто предостерегает нас от национального чутья, пусть успокоятся. Мы знаем хорошо, что это чутье имеет свои опасности, опасность крайности, перехода к шовинизму, и с тем мы всегда боролись и будем бороться. Но из-за этого мы никогда не отвергнем как нечто вредное, национальное чутье. Оно — сама жизнь. Жизнь также не только одна радость, не только серия моральных поступков. И все же сильные и здоровые люди жить не боятся. И мы должны призывать наш народ к тому, чтобы он почувствовал самого себя, чтобы он стал глубоко национальным. Этим не хотим мы отрезать его от других народов. Но мы понимаем, что став твердо на почву национальную, он тем самым станет на почву творческую, и только тогда он войдет в семью культурных народов, как равный с равными... Наша задача идти к этому, наша задача идти к построению нашего государства в тесном сотрудничестве и братском единении со всеми представителями других народов на нашей земле сущих (...)

Все произошедшие события не дадут никогда замереть нашему национальному чутью, и Украина... должна жить государственной жизнью. Этому содействуют обстоятельства. К развитию украинской державности, собственно, зовут экономические интересы страны, интересы всех заинтересованных в благосостоянии жителей нашей земли без разницы национальностей. В этом заинтересованы и центральные державы, и государства Ententte’y (Антанты. — Ред. ). Перед нами широкое будущее образование демократической национальной державности. Эта государственность началась силой обстоятельств среди стихий огромной революции, которая значительно ускорила ход событий и затруднила весь труд чрезвычайно. Но трудности нас не должны пугать. Трудности нужно пережить и твердо пойти по тому пути, на который поставил нас неминуемый ход событий — fatum истории.