Как на Западе понимают украинский Голодомор

Количество публикаций об украинском Голодоморе превышает два десятка тысяч. В мировой историографии эта тема стала одной из наиболее разработанных. Убедили ли ее исследователи общественность в том, что Голодомор был геноцидом?

Комиссия Конгресса США по расследованию голода 1932—1933 гг. в Украине завершила роботу в апреле 1988 года выводом о геноциде. Однако правительство США официально не подтверждает это, учитывая позицию Российской Федерации, которая отрицает такую квалификацию голода. В ноябре 2006 года Верховная Рада Украины признала Голодомор актом геноцида. Однако Генеральная Ассамблея ООН этого не признает.

Рано или поздно на политико-правовые оценки должны повлиять научные выводы. Но оказывается, что ученые мирового уровня, которые специализируются на советской истории, по-разному объясняют причины Голодомора. Наиболее известно противостояние между Робертом Конквестом, с одной стороны, и Робертом Дэвисом и Стивеном Виткрофтом, с другой.

Роберт Конквест известен своими вершинными трудами, в которых были проанализированы Великий террор 1937—1938 гг. и Великий голод 1932—1933 гг. Он ушел из жизни 3 августа этого года, и газета «День» посвятила этому событию целую страницу отзывов. Его оппоненты у нас менее известны. Это представители бирмингемской (Великобритания) школы советологов. Основателем ее был Эдвард Карр, который создал 10-томную «Историю Советской России» с анализом событий 1917—1928 гг. Ученик Кара, Роберт Дэвис, стал соавтором двух последних томов этого непревзойденного по масштабам труда, после чего опубликовал четырехтомную «Индустриализацию советской России». Ученик Р.Дэвиса Стивен Виткрофт с 1985 года живет в Австралии, но работает в унисон с учителем. В его наработках   — созданный в соавторстве с Дэвисом пятый том «Индустриализации советской России» под названием «Годы голода. Сельское хозяйство СССР в 1931—1933 гг.» Книга вышла на английском языке в 2004 году и в 2011 году переиздана в Москве.

Как формировалась позиция Р.Конвеста в вопросе о советском голоде 1932—1933 гг.? Украинской диаспоре было необходимо, чтобы человечеству стала известна трагедия ее народа. Донести ее до мировой общественности мог ученый, который создал одну из самых громких книг XX века — «Великий террор». Существует мнение, что Конквесту был предложен гонорар, от которого он не мог отказаться. Джеймс Мейс имел иную точку зрения, которая сформировалась после длительного с ним общения: Конквеста заинтриговала тема.

И в самом деле, представьте себе ситуацию. Руководители СССР от Хрущёва до Горбачёва отрицали голод 1932—1933 гг. В их времена уже не приравнивали упоминание о голоде к контрреволюционной пропаганде, как раньше. Однако средствами террора можно было не оперировать, потому что в советском обществе развилась самоцензура. О голоде знали десятки миллионов людей. Но они молчали. Когда в Гарвардском университете стали собирать воспоминания эмигрантов, которые пережили голод, треть из них свидетельствовала анонимно, хоть находилась на другой стороне земного шара. Что же это был за террор, который всем заткнул рот? Именно этим тема заинтриговала Конквеста. Когда он увлёкся ею, то нашёл название для такого террора: terror-famine, террор голодом.

ЭТИ ПОДПИСАННЫЕ СТАЛИНЫМ «СПАСИТЕЛЬНЫЕ» ДИРЕКТИВЫ ЦК ПРЕПОДНОСЯТСЯ СОЗНАТЕЛЬНЫМИ ИЛИ НЕВОЛЬНЫМИ ЗАЩИТНИКАМИ ЕГО ПОЛИТИКИ КАК ОПРАВДАНИЕ ИЛИ, ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, ОТСУТСТВИЕ НАМЕРЕНИЙ УСТРОИТЬ ГЕНОЦИД. КАК ЭТО БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ? ОБ ЭТОМ — ВО ВТОРОЙ ЧАСТИ СТАТЬИ С. КУЛЬЧИЦКОГО

Как все западные советологи, Р.Конквест ничего не знал об Украине. Переводчикам «Великого террора» на украинский язык пришлось сделать такое примечание уже на первой странице авторского предисловия: «Р.Конквест, как и подавляющее большинство западных авторов, называет русскими всех советских граждан несмотря на их национальность, а СССР — Россией». Кстати, Р.Девис и С.Виткрофт не были исключением, как свидетельствует вышеприведенное название их пятитомника по истории советской индустриализации.

Перед Конквестом сразу возникла проблема украинского языка и исторических источников по теме голода в Украине. Диаспора дала ему в помощь молодого работника из Института украинских исследований при Гарвардском университете Дж.Мейса. Он был тогда одним-единственным украиноведом американского происхождения, да ещё и с индейскими корнями в родословной.

В предисловии к книге «Жатва скорби», которая появилась в 1986 году, Р.Конквест записал: «Хочу выразить благодарность за сотрудничество и значительную наработку в исследовании и подробном обсуждении рукописи доктору Джеймсу Мейсу из Гарвардского университета». Сказано достаточно откровенно, но Мейс признался мне, что фактическая основа этой книги принадлежит ему целиком и полностью, а Конквесту — только текст. Фактическая основа «Жатвы скорби» состояла из воспоминаний тех, кто выжил, а также из сообщений дипломатов и работников спецслужб, которые откладывались в 1933 году под грифом «секретно» в ведомственных архивах Великобритании, Италии и Германии. Мейс не претендовал на славу, которая окутывала эту книгу. Ему хватало собственной славы исполнительного директора той комиссии Конгресса США по расследованию украинского голода 1932—1933    гг., которая заставила В.Щербицкого признать в декабре 1987 года факт голода. Слава оказалась горькой. Мейсу не удалось в результате саботажа русистов найти постоянную работу в американских университетах. Свой жизненный путь он закончил в Украине.

Вывод Р.Конквеста о геноциде украинского народа опровергли советологи-руссисты. Одним из критиков оказался С.Виткрофт. Ему первому из иностранных ученых удалось получить доступ к демографической статистике в московских архивах. Расчеты количества жертв в «Жатвах скорби» не опирались на демографическую статистику и, естественно, были неточными.

Когда Р.Девис и С.Виткрофт окончили работу над книгой «Годы голода», они ознакомили с ней Р.Конквеста. На суперобложку англоязычного издания издатели вынесли его вердикт: «Действительно выдающийся вклад в исследование этой важной темы».

Р.Девис и С.Виткрофт опровергли заявление, которое нашли в «Жатвах скорби» относительно того, что голод в Украине «был вызван преднамеренно ради него самого» и назвали «поспешным выводом» (sweeping conclusion в англоязычном издании, стр. 441; скоропалительным обобщением в русскоязычном издании, стр. 447) такое утверждение Конквеста: «коммунистическая идеология давала мотивацию для беспрецедентного массового истребления мужчин, женщин и детей». «На страницах этой книги, — писали они далее, — мы сделали попытку показать, как советское руководство боролось с кризисом, вызванным частично его ошибочными политическими решениями, но, тем не менее, неожиданным и нежелательным». Здесь же они цитировали полученное ими в сентябре 2003 года письмо Р.Конквеста, в котором тот писал после ознакомления с рукописью, что не считает, якобы Сталин целенаправленно спровоцировал голод 1933 года: «Нет, я утверждаю только, что он видел надвигавшийся голод, мог предупредить его, но поставил интересы Советского государства выше необходимости накормить голодающих и таким образом сознательно способствовал голоду». Такое утверждение не очень согласовывалось с выводом в «Жатвах скорби» о том, что голод был вызван преднамеренно. Но Конквест ничего не мог протипоставить 57 решениям высшего советского руководства о предоставлении голодающим регионам в 1933 году семенного, фуражного и продовольственного займов. Виткрофт нашел эти решения в московских архивах и отразил их в книге. Украина и Северный Кавказ тогда получили 616 тыс. тонн семенного займа (48% от объема займа всем голодающим регионам), 103 тыс. тонн фуражного (98% объема) и 265 тыс. тонн продовольственного займа (83% объема).

Учитывая дискуссию о причинах Голодомора, следует сказать также следующее. В ответ на настойчивые попытки правительственных кругов Украины убедить мировую общественность в том, что Голодомор следует квалифицировать как геноцид, Федеральное архивное агентство Российской Федерации в 2009 году не пожалело средств для публикации сборника, состоявшего из 188 документов в виде цветных ксерокопий. В сборнике с абсолютной точностью воспроизводились цвет и фактура бумаги и машинописи, чернильных и карандашных резолюций, даже дырки на листах из расшитого перед копированием архивного дела.

Продолжение следует