Как златоверхий Киев «откочевал» в Залесье

Один из них — о якобы «переезде» столицы из Киева на северо-восток, в Залесье, будущее ядро Московии. И хотя теория о массовом переселении из Киевщины в Московию была разбита ведущими научными работниками еще во времена ее автора — Михаила Погодина, политически она оказалась чрезвычайно живучей. Главная причина — ее чрезвычайная простота: эта теория легко и непринужденно, при полном игнорировании фактов, объясняла потомкам московитов, почему они должны владеть Украиной. Так что никаких доказательств уже и не нужно было.

Вместе с тем доказательства понадобились украинцам, которые были поставлены в такие условия, когда на тысячу имперских слов с колоссальными трудами и рисками отвечали десятком.

Однако украинские факты говорят лучше слов.

Например, в российской историографии долгое время речь шла о «начале упадка» Киевской Руси едва ли не с 1130-х годов. Игнорировалось то, что, по данным летописей, 1130-е — это годы фактического апогея могущества Киевского государства.

Князь Мстислав Владимирович Великий (1125—1132 гг.) унаследовал великокняжеский трон после Владимира Мономаха, «Великим» назвали его современники. Им было с кем сравнивать — начиная от Владимира Великого и заканчивая его отцом Мономахом.

В начале княжеской карьеры Мстислава войска Руси разгромили половцев под Баручем, еще больше ослабив половецкое «протогосударство». Князья Полоцка уклонились от борьбы с половцами и даже сочувствовали извечным врагам Киева, молва о чем дошла до князя. В 1130 году Мстислав заслал всю полоцкую династию на теплые греческие острова — к их родственникам в Византию.

Во времена Мстислава все князья династии Рюриковичей традиционно считали, что их родина («вотчина») — это Русь, то есть современная территория Киевской, Житомирской, Черниговской и частей Черкасской, Винницкой и Полтавской областей. Русью в те времена называлась лишь эта территория Центральной Украины, а начиная с конца XII ст. — и Западная Украина. Все князья династии обязаны были охранять эту землю, посылая дружины воевать в интересах Киева, даже из тех земель, где степовиков никогда и не видели. Летопись сообщает трогательную историю, когда князь Ростислав, сын Мстислава Великого, который всю жизнь княжил в далеком Смоленске, почувствовав, что умирает, сказал: «Не могу я здесь лечь. Повезите меня в Киев. Если меня Бог возьмет в дороге, то положите меня, по отчему благословению, в Церкви святого Феодора (в Киеве). Если же Бог отпустит болезнь сию, то постригусь в Печерском монастыре».

Когда другого князя — Андрея, брата Мстислава Великого, хотели выгнать из Руси и отправить в Курск, он сказал: «Я хочу на своей отчине смерть принять. Лучше мне смерть с дружиной на своей отчине взять, чем Курское княженье».

Также князь Мстислав Великий наложил дань на чудь — так в Средневековье называли эстонцев и другие финно-угорские народы, которые проживали на территории севера современной европейской части России.

Кроме побед, Мстислав Великий оставил после себя архитектурные достопримечательности (одна из них — восстановленная в наше время на Подоле в Киеве Церковь Богородицы Пирогощи), а также уникальное «Мстиславово Евангелие».

К власти Киевской княжеской династии, основанной Мстиславом Великим, еще больше столетия после его смерти принадлежали практически вся Центральная и Западная Украина, кроме Черниговщины и Новгород-Северщины, а также вассальные относительно Киева Смоленск и Новгород. О международном престиже Киевского государства свидетельствуют многочисленные династические связи киевского князя с западноевропейскими королевскими дворами.

Другой миф об «упадке» Киева связан с Юрием Долгоруким.

Непрестанная борьба за великокняжеский Киев между Изяславом Мстиславичем (сыном Мстислава Великого и норвежской принцессы Кристины) с Юрием Долгоруким, самым молодым сыном Владимира Мономаха, засланным отцом в далекое Залесье, стала центральным событием истории Восточной Европы середины ХІІ ст.

Юрий Долгорукий все еще считал своей родиной Киев. Он постоянно стремился на Русь и выбрал лучше быть на вторых ролях на Киевщине, чем властителем в Залесье. Тогда о каком упадке Киева могла идти речь?

Один из сыновей Долгорукого от половчанки — Андрей Боголюбский — еще в 1155 г. тайно от отца бежит из Руси, похитив из Вышгорода знаменитую икону: «В том же году пошел Андрей от отца своего из Вышгорода в Суздаль без отчей воли. И взял он из Вышгорода икону святой Богородицы, что ее доставили с [иконой] Пирогощею из Царьграда на одном корабле». Эта икона до сих пор хранится в Москве, где получила название Владимирской. В Украине ее традиционно называют Вышгородской иконой Божьей Матери. В Вышгород эта икона была привезена из Константинополя в XII веке, ориентировочно примерно в 1130 г., вместе с другой великой святыней — иконой «Богоматери Пирогощи».

Русский историк Ключевский считал Андрея Боголюбского, князя Суздаля или Залесья, основателя села Боголюбово на Суздальщине, первым собственно русским князем. «С Андреем Боголюбским великоросс впервые вышел на историческую арену», — писал он.

Вместе с тем, сепаратизм Суздаля остался одиночным случаем.

Изяслав Мстиславич в тяжелой борьбе с Юрием Долгоруким установил полный киевский контроль над всей территорией от Северного Ледовитого океана до Черного моря. Практически везде сидели его сыновья или вассалы. Земли великокняжеского домена, то есть территории, управляемые непосредственно великим Киевским князем, без использования вассалов, расширили Переяславская и Туровская земли. Запас прочности Киевского государства был на это время настолько большим, что даже непрестанные войны не смогли повлиять на международный статус страны. В середине ХІІ века престиж Киевского великокняжеского престола остается на недосягаемой высоте.

Несмотря на это, российские имперские историки, игнорируя факты, любили рассказывать об «упадке» Киева в середине ХІІ века.

При правлении другого киевского князя — Ростислава Мстиславича (1158—1167 гг.) были предприняты новые шаги по автономизации Киевской митрополии от Константинопольского патриархата. Князь не захотел принять присланного из Константинополя митрополита, пытаясь поставить на митрополию Клима Смолятича — выдающегося религиозного деятеля, философа и писателя, против которого выступал Константинополь. Князь заявил императору, что в дальнейшем, если патриарх без разрешения князя и епископов поставит митрополита, Русь его не примет, а всю церковную власть будут выбирать местные епископы. Фактически, это была декларация о независимости Киевской православной церкви. Ростиславу удалось восстановить союз Киевского и Черниговского княжеств, против которого не мог выступить ни один князь.

Ростислав и его вассальные князья неоднократно побеждали половцев, а также «берладников». В частности, у берладников отбили Олешье — форпост Киевского государства на Черном море. Князь вел довольно энергичную политику подавления сепаратизма. Был организован удачный поход на усмирение Новгорода.

Сын Юрия Долгорукого Андрей Боголюбский уже не хотел жить на Руси. «На Руси нам места нет», — говорил он отцу, который, несмотря на все поражения, лелеял надежду завладеть великокняжеским столом. Андрей, сын дочери половецкого хана, воспитанный в Суздале, уже не считал Русь своей родиной. Во время пребывания в Киеве Андрей сидел в крепости Китай-город и почти не выходил из нее, из-за чего киевляне и братья-князья дали ему прозвище «Китай».

Главной причиной оппозиционности Суздальского Залесья против Руси были даже не семейные связи суздальских князей с половцами, а естественные геополитические интересы нового народа, который родился в Залесье от сплава финно-угорских племен, под воздействием церковнославянского языка и первичной киевской администрации.

Великий Киевский князь Мстислав Изяславич (1167—1169 гг., 1170 г.) хотя и осуществлял успешные походы на половцев, однако смог поссориться со многими князьями. Он назначил княжить в Новгород своего сына Романа Мстиславича, будущего основателя Галицко-Волынской государства. Против великого князя создалась опасная коалиция, главным двигателем которой стал Андрей Суздальский.

В 1169 г. войско, направленное им на Киев, после трех дней ожесточенных боев под стенами столицы обошло защитников города с тыла через гору Юрковицу. Тюркские роды берендеев и торков, которые были на службе у великого князя, перешли на сторону захватчиков. Захватив Киев, суздальский князь устроил небывалый разгром. Летопись пишет: «И грабили они два дня весь город — Подол, и Гору, и монастыри, и Софию, и Десятинную Богородицу. И не было помилования никому и ниоткуда: церкви горели, христиан убивали, а других вязали, жен вели в плен, силой разлучая с мужьями их, дети рыдали, глядя на матерей своих. И взяли они имущества много, и церкви оголили от икон, и книг, и риз, и колокола с церквей поснимали... Подожжен был даже монастырь Печерский святой Богородицы погаными, но Бог молитвами святой Богородицы уберег его от такой беды. И был в Киеве среди всех людей стон, и тоска, и скорбь неутешимая, и слезы непрестанные». Остальные князья, когда раньше захватывали Киев, ничего подобного не делали, потому что считали его своей столицей. Андрей действовал относительно Киева как относительно столицы враждебного государства. Он осуществил разгром Киева в интересах возвышения своей новой страны и ее столицы — Владимира-на-Клязьме.

Однако и этот разгром не имел тех последствий, о которых любят говорить российские, а за ними и некоторые украинские историки.

Уже через год Суздаль получил отпор. Андрей Боголюбский попробовал выгнать князей Киевской династии — потомков Мстислава Изяславича — из издавна вассальных Киеву владений.

Андрей организовал поход на Новгород, на Романа Мстиславича, будущего основателя Галицко-Волынского княжества и отца Даниила Галицкого. Новгород издавна из 3 тысяч ежегодно собранных гривен налогов 2 тысячи отдавал на Киев. Как пишет летопись, суздальский князь в 1170 г. собрал «такое множество воинов, что и числа им нет». Однако 25 февраля 1170 г. войско во главе с Романом Мстиславичем разбило многочисленное суздальское войско. Небольшая часть суздальцев едва дошла домой пешком. Как пишет Новгородская летопись, в плен было захвачено столько суздальцев, что их продавали для выкупа по 2 ногаты (1 ногата равнялась 1/20 гривны).

А на Киевщине сопротивление возглавил Мстислав Ростиславич Храбрый (умер в 1180 г.) — наиболее известный и любимый князь в тогдашней Украине. За пренебрежительные слова он приказал побрить послу Андрея Суздальского голову и бороду. Его братья Ростиславичи захватили в плен брата Андрея Боголюбского Всеволода и вскоре установили контроль над всей Русью, кроме Черниговщины.

Андрей рассердился и собрал в поход на Русь 50-тысячное войско. Это одно из самых больших войск, о котором за всю историю упоминается в отечественных летописях. Войско осадило князя Мстислава Храброго в Вышгороде. Под Вышгородом русьское войско девять недель вело изнурительные бои с агрессорами. Здесь Мстислав выступает не только защитником интересов своей семьи, но и борцом за права Родины. Осада затянулась, но русинам помог слух о приближении луцкого князя Ярослава Изяславича: «И пришли в замешательство войска их, и, не дождавшись рассвета, в смятении большом, не имея возможности удержаться, побежали через Днепр и много их топилось. И выехал Мстислав из города с дружиной своей, и, догнав их, дружина его ударила на обоз их, и много колодников они захватили. Мстислав же много пота утер с дружиной своей и немало мужества показал с мужами своими».

Разгром суздальцев под Вышгородом случился в начале зимы 1173 года.

Летопись пишет, как Мстислав Храбрый считал своей родиной Русь и не считал ею Новгород: «(В 1178 лето) прислал Новгород мужей своих к Мстиславу к Ростиславичу, зовучи его в Новгород Великий. Но он не хотел идти из Русьской земли, говоря им: «Не могу я идти из отчины своей и с братьям своим разойтись». Он ведь ревностно заботился, стараясь трудиться от всего сердца, об отчине своей. Всегда к великим делам стремясь, размышляя с мужами своими, пытался он вознести Отчизну свою. Поэтому, обо всем этом размышляя в сердце своим, он не хотел идти. Но вынудили его брать его и мужи его... И он, послушав братьев своих и мужей своих, пошел с боярами новгородскими, но это положил в уме своем: «Если Бог приведет меня здоровым в сии дни? Потому что не могу же я никак Русьской земли забыть».

Естественно, после таких побед ни о каком упадке Киева речь идти не могла. Хотя Суздалю в середине ХІІ ст. удалось отделиться от Киевского государства, попытки суздальских князей установить контроль над Русью и основными подконтрольными ей землями (Новгородом и Смоленском) провалились. Вскоре после вышгородского поражения, 28 июня 1174 года, Андрей Боголюбский был убит заговорщиками, которые протестировали против убийства своих родственников. Тело князя лежало на улице, пока народ грабил хоромы. Обвинять заговорщиков и хоронить князя остался только его придворный, выходец из Руси Кузьмище Киевлянин.

Несмотря на частые войны, Киев в конце ХІІ — начале ХІІІ вв. остается главным политическим, культурным и единым религиозным центром для всех земель, где правила династия Рюриковичей. Попытки суздальского князя Всеволода Большое Гнездо установить отдельную митрополию от Киева не привели к результату. Непосредственно перед монголо-татарским нашествием земли Новгорода, Смоленска и Полоцка остаются крепко привязанными к Киеву. В них, как правило, в это время руководили князья, назначенные великим Киевским князем, или непосредственно его дети. А Владимиро-Суздальское княжество вскоре распалось под ударами князей Киевской династии.

О мифичности «упадка» Киева свидетельствуют летописные данные о впечатлении Менгу-хана от вида Киева в 1239 году. Руководитель передового войска монголов был удивлен величием города, количеством златоглавых церквей и могуществом его стен и не рискнул его штурмовать.

Сегодня историки оценивают количество населения тогдашнего Киева от 50 до 100 тысяч человек.

То есть и непосредственно перед монгольским нашествием Киев оставался крупнейшим городом Восточной Европы.

Монголо-татарское нашествие и уничтожение Киева обескровило государственность Киевской Руси, однако не смогло ее уничтожить. Киевская земля непосредственно в состав Золотой Орды не вошла. Местные князья из старой династии Рюриковичей сохранили власть на Киевщине, Черниговщине, Переяславщине, Волыни и Галичине. После 1240 г. ордынских войск в Киеве не было. Посол Папы Римского Плано Карпини, который покинул город 6 февраля 1246 г., через 5 лет после нашествия, встретил небольшой отряд монголо-татар только в Каневе. Даниил Галицкий встретил монгольскую ставку в Переяславе. Хан утверждал право на великое княженье формулой «Киев со всей Русьской землей». То есть Киев продолжал считаться столичным городом.

Уже через пять лет после нашествия в Киеве был тысяцкий, то есть управитель города, а также другие знатные люди и епископы. Галицко-волынские князья Даниил и Василько давали учту в Киеве в честь посла. В самом городе в то время находились многочисленные купцы из итальянских городов Венеции, Генуи, Пизы. Это свидетельствует о достаточно быстром восстановлении города и торговли. Хотя Карпини сообщает о 200 заселенных домах (то есть, если верить этим данным, через пять лет после нашествия население города составляло только около двух, максимум трех тысяч человек).

Как сообщает Карпини, киевляне в это время считали своими князьями Даниила Галицкого и его брата Василька, а жители территорий от Волыни до Киева отдавали дань уважения посланнику этих князей. Князь Даниил Галицкий в 1243 г. своей волей и решением епископов поставил своего сообразительного и честного печатника Курила (фактически — первого министра в гражданской администрации князя) митрополитом Киевским и всея Руси.

Киевское княжество в это время включало ядро Руси с городами Киевом, Белгородом и Вышгородом и все земли от Канева и Черкасс на юге и до Овруча и Путивля на севере.

Были и случаи успешного противостояния монголам. В 1276 г. монголо-татарский хан Курдан, действуя в ответ на разгром литовцами монголо-татарского отряда, во главе большого войска ворвался в Полесье. Против него выступил великий Киевский князь Святослав, который действовал в союзе с литовскими князьями, поддержанный волынскими князьями, в частности отрядом из Луцка. Битва состоялась на берегу р. Окуневка в окрестностях г. Мозыря (в настоящее время — Беларусь). Монголо-татарское войско было вдребезги разбито, спасся только сам хан с небольшим отрядом.

В свое время киевские и галицко-волынские князья наложили на литовцев и ятвягов дань, которую те выплачивали лыком, шкурами и вениками, потому что, как пишет летопись, литовцы и ятвяги «не имели ни серебра, ни чего другого стоящего». Однако после монголо-татарского нашествия ситуация постепенно изменилась.

В 1321 году окрепший литовский князь Гедимин атаковал Киевское княжество. В результате ожесточенной битвы на р. Ирпень возле Киева коалиция князей Руси потерпела поражение. Однако, по литовским данным, киевляне еще месяц держали осаду, ожидая возвращения своего князя, что свидетельствует об определенной силе стен города. Когда этого не случилось, киевляне, а следом за ними все земли Киевского княжества заключили соглашение с Гедимином, признав его верховным правителем. В официальном потреблении новое территориально расширенное государство стало называться Великое княжество Литовское и Русьское или, иногда, Великое княжество Литовское, Русьское и Жемойтское.

Примерно в 1362 г. состоялась решающая битва с монголо-татарами в степи на Синих Водах (вероятнее всего, на р. Синюхе в нынешней Кировоградской обл.). В битве со стороны Великого княжества Литовского и Русьского, кроме литовцев, принимали участие отряды из украинских земель — Киевщины, Черниговщины, Новгород-Северщины, Волыни и Подолья, а также отряды из белорусских земель.

Киевским князем был назначен Владимир Ольгердович (1362—1394 гг.) — старший сын великого литовского князя, что свидетельствует о значении, предоставляемом Киевской земле и ее государственным традициям. Владимир обязался соблюдать территориальную целостность Киевского княжества, назначать на административные должности в княжестве исключительно киевлян и не трогать имущественные права местной знати. К территории Киевского княжества также относились укрепленные пункты на Черноморском побережье в районе Днепро-Бугского лимана. Владимир Ольгердович начинает чеканить собственную монету. Во время его княжения был построен новый крепкий замок на Замковой горе, которая вздымается над Подолом в Киеве. Влияние киевского князя было настолько значительным, что во время Куликовской битвы в 1380 г. между войсками Московии и ордынского темника (управителя региона) Мамая киевский князь действовал вразрез с позицией великого литовского князя Ягайла, имевшего союз с Мамаем. Братья киевского князя Андрей и Дмитрий сыграли значительную роль в Куликовской битве 1380 г., во время которой московское войско, действуя в межтатарском междоусобии против Мамая на стороне хана Золотой Орды Тохтамиша, в союзе с литовскими и другими соседними князьями разбило войско монголо-татарского темника Мамая. Владимир Ольгердович подписывал свои грамоты как «Великий князь Киевский», то есть как формальная ровня великому Литовскому князю. С перерывами Киевское княжество просуществовало вплоть до 1471 года — фактически до времен появления на политической арене нового фактора — украинского казачества.

Поэтому итог: никакого переезда Киева и Руси не было. Что в действительности имеет место, так это определенный повтор названий Киевщины и Переяславщины в именах собственных полдесятка старинных городов Центральной России. Однако, кто принес из Украины эти названия на территорию России — князья и их дружины или собственно переселенцы из Украины, каким числом, точно не известно. Что известно точно, так это то, что никаких упоминаний о сколько-нибудь массовых переселениях в летописях не существует, «русьские отроки» были чужестранцами в Залесье и наоборот, а сами эти города так же, как и Киевщина были опустошены монголо-татарами. Среди общих названий — свойственные Украине: «Рпень» (наша «Ирпень») и «Лыбедь» во Владимире-на-Клязьме, Рязани: «Гробля» (наша гребля), «Трубеж» и т.п. Два последних названия касаются русского города Переславля-Залесского. В отличие от этого города, наш Переяслав (в настоящее время г. Переяслав-Хмельницкий) везде в летописях называется Русьским. Что само по себе аргумент в интересах того, что Русь никуда не откочевывала.