Между свободой и «великой державой»

Этот знаменитый россиянин обратился к своим соотечественникам со странным, обжигающим призывом: «Жить не по лжи!» — он словно предчувствовал, сколько еще сотен тысяч, миллионов жизней погубит безжалостная тоталитарная система лжи, очень ловко заменившая, как линяющая змея, свою красно-коммунистическую кожу на «трехцветно»-великодержавную. Он точно и проницательно писал еще в 1972 году: «Насилие не живет одно и не способно жить одно: оно непременно сплетено с ложью. Между ними самая родственная, самая природная глубокая связь: насилию нечем прикрыться, кроме лжи, а лжи нечем удержаться, кроме как насилием. Всякий, кто однажды провозгласил насилие своим методом, неумолимо должен избрать ложь своим принципом».

Александр Солженицын предлагал тогда, 42 года назад, единственно возможный, по его мнению, в условиях советского строя путь борьбы и с государственным насилием, и с тотальной ложью: «Простой шаг простого мужественного человека: не участвовать во лжи, не поддерживать ложных действий! Пусть это приходит в мир и даже царит в мире — но не через меня. А едва развеяна будет ложь — отвратительно откроется нагота насилия   — и насилие дряхлое падет». Последний тезис — спорный и, по меньшей мере, наивный; и все же, когда читаешь обращение лучших представителей российской интеллигенции (от 5 сентября 2014 года) с протестом против развязанной путинским режимом войны в Украине и против беспримерной лжи в российских СМИ (подписано Андреем Макаревичем, Людмилой Улицкой, Виктором Шендеровичем, Лией Ахеджаковой и многими другими известными в стране людьми — всего 59 подписей, сбор их продолжается) — то есть основания утверждать: этот мужественный поступок находится «в русле» приведенных выше слов Солженицына.

Мы в Украине решительно не можем согласиться с очень многими высказываниями «последнего российского классика», как его иногда называют, ушедшего из жизни 6 лет назад, в августе 2008 года. «Совесть России» позволил себе говорить о том, что «в отторгнутой (от кого? — И. С.) Галиции, при австрийской подтравке, были выращены искаженный украинский ненародный язык, нашпигованный немецкими и польскими словами, и соблазны полного всеукраинского сепаратизма». Солженицын, без тени сомнения, заявлял, что «народ наш и разделился на три ветви лишь по грозной беде монгольского нашествия да польской колонизации. Это все — придуманная недавно фальшь, что чуть ли не с IX века существовал особый украинский народ с особым не-русским языком. Мы все вместе истекли из драгоценного Киева, «откуда русская земля стала есть», по летописи Нестора, откуда и засветило нам христианство».

Поразительно: Солженицын, вошедший в мировую литературу как один из наиболее бескомпромиссных критиков СССР и коммунизма вообще, в данном случае повторяет буквально «изъеденные молью» догмы советских «кратких курсов» и «тезисов к 300-летию воссоединения Украины с Россией» (1954 год). И все же — даже учитывая, что он признавая страшный Великий Голод в Украине 1932—1933 годов кошмарным преступлением большевистского режима (в романе «В круге Первом» один из героев, вспоминая, как забирал тогда, в молодые годы, последнее зерно у голодающих украинских крестьян, приходит к убийственному, душераздирающему выводу: «Кара тебе — за это! Болезни тебе — за это! Тюрьма тебе — за то!»), тем не менее, до конца жизни яростно заявлял: тот Великий Голод не был и не мог быть геноцидом украинского народа — даже несмотря на его очень «темные», «особые» отношения с Владимиром Путиным в 2000—2008 гг. (которые многие признают фактической поддержкой кремлевского правителя), тем не менее, что-то решительно не позволяет наклеить на Солженицына ярлык «великорусского шовиниста» и «украинофоба». И автор этих строк воздержался бы от категорического утверждения, что Солженицын «благословил» бы путинское вторжение в Украину. Хотя и отвергать такую возможность, честно говоря, тоже трудно...

ЗНАМЕНИТЫЙ АМЕРИКАНСКИЙ ЖУРНАЛ «ТАЙМ» РАЗМЕСТИЛ ФОТО СОЛЖЕНИЦЫНА НА СВОЕЙ ОБЛОЖКЕ, ПОДТВЕРДИВ ТЕМ САМЫМ ГЛУБОКОЕ УВАЖЕНИЕ К НЕМУ / ФОТО С САЙТА JASONBOURN.LIVEJOURNAL.COM

Солженицын противоречив, сложен, путан (как и всякий великий художник); это ведь только заурядные творцы легко поддаются «выравниваю». Но есть в его обширном наследии статьи, работы, тезисы, мысли, мимо которых нельзя пройти; они актуальны, особенно сейчас. Ниже читатель увидит удивительную вещь: русский человек Солженицын настойчиво, из года в год (еще до вынужденной эмиграции в 1974 году, а особенно после) обращается к Западу, к Европе и в первую очередь к США, с громким и жестким призывом: кремлевским лидерам (брежневского, в данном случае, «разлива») нельзя верить никогда и ни в чем — обманут! — а особенно нельзя верить их «миролюбивой» «разрядке»; Запад должен не размягчаться, а, наоборот, мобилизовать все свои ресурсы — иначе погибнет. Эти выступления писателя в свое время получили мировой резонанс и многих отрезвили. Надо ли пояснять, какая сила угрожает свободному миру сейчас, и насколько опасно Европе и США расслабляться сегодня? Почитаем, как Солженицын ломал каноны казенного «советского патриотизма».

* * *

• «Дух Мюнхена — нисколько не ушел в прошлое, он не был коротким эпизодом. Я осмелюсь даже сказать, что дух Мюнхена преобладает в ХХ веке. Оробелый цивилизованный мир перед натиском внезапно воротившегося оскаленного варварства (советского, коммунистического варварства! А что происходит сейчас? Кто его наследник? — И. С.) не нашел ничего другого противопоставить ему, как уступки и улыбки. Дух Мюнхена есть болезнь воли благополучных людей, он есть повседневное состояние тех, кто отдался жажде благоденствия во что бы то ни стало, материальному благосостоянию как главной цели земного бытия. Такие люди — а множество их в сегодняшнем мире — избирают пассивность и отступления, лишь дальше потянулась бы привычная жизнь, лишь не сегодня бы перешагнуть в суровость, а завтра, глядишь, обойдется... (Но никогда не обойдется — расплата за трусость будет только злей. Мужество и одоление приходят к нам, лишь когда мы решаемся на жертвы).

(Нобелевская лекция, 1972 год)

• «Падение мужества — может быть, самое разительное, что видно в сегодняшнем Западе постороннему взгляду. Западный мир потерял общественное мужество и весь в целом и даже отдельно по каждой стране, каждому правительству, каждой партии, и уж конечно — в Организации Объединенных Наций. Этот упадок мужества особенно сказывается в прослойках правящей и интеллектуально-ведущей, отчего и создается ощущение, что мужество потеряло целиком все общество. Конечно, сохраняется множество индивидуально-мужественных людей, но не им доводится направлять жизнь общества. Политические и интеллектуальные функционеры выявляют этот упадок, безволие, потерянность в своих действиях, выступлениях и еще более — в услужливых теоретических обоснованиях, почему такой образ действий, кладущий трусость и заискивание в основу государственной политики — прагматичен, разумен и оправдан на любой интеллектуальной и даже нравственной высоте. Этот упадок мужества, местами доходящий как бы до полного отсутствия мужеского начала, еще особо-иронически оттеняется при внезапных взрывах храбрости и непримиримости этих самых функционеров — против слабых правительств, или никем не поддержанных слабых стран, осужденных течений, заведемо не могущих дать отпор. Но коснеет язык и парализуются руки против правительств могущественных, сил угрожающих, против агрессоров и против Интернационала Террора.

Напоминать ли, что падение мужества издревле считалось первым признаком Конца?»

(Речь в Гарвардском университете. Июнь 1978 года)

• «Когда создавались современные западные государства, то провозглашался принцип: правительство должно служить человеку, а человек живет на земле для того, чтобы иметь свободу и стремится к счастью (смотри, например, американскую Декларацию независимости). И вот наконец в последние десятилетия технический и социальный прогрессы дали осуществить ожидаемое: государство всеобщего благосостояния. Каждый гражданин получил желанную свободу и такое количество и качество физических благ, которые по теории должны были бы обеспечить его счастье — в том сниженном понимании, как в эти же десятилетия создавалось (Упущена лишь психологическая подробность: постоянное желание иметь еще больше и лучше и напряженная борьба за это запечатлеваются на многих западных лицах озабоченностью и даже угнетением, хотя выражения эти принято тщательно скрывать. Это актуальное напряженное соревнование захватывает все мысли человека и вовсе не открывает свободного духовного развития). Обеспечена независимость человека от многих видов государственного давления, обеспечен большинству комфорт, которого не могли представить отцы и деды, появилась возможность воспитывать в этих идеалах и молодежь, звать и готовить ее к физическому процветанию, счастью, владенью вещами, деньгами, досугом, почти к неограниченной свободе наслаждений — и кто бы теперь, зачем, почему должен был бы ото всего этого оторваться в том туманном случае, когда безопасность собственного народа надо защищать в далекой пока стране?

СОЛЖЕНИЦЫН В «ЗЕКОВСКОЙ» РОБЕ. КОНЕЦ 40-Х ГОДОВ ХХ в.  / ФОТО С САЙТА LIVEINTERNET.RU

Даже биология знает, что привычка к высокоблагополучной жизни не является преимуществом для живого существа. Сегодня и в жизни западного общества благополучие стало приоткрывать свою губящую маску».

(Речь в Гарвардском университете, 1978 год)

• «Пороком сознания, лишенного божественной вершины, уже после Второй мировой войны было — поддаться сатанинскому соблазну «ядерного зонтика». То есть: снимем заботы с себя, снимем долг и обязанность с молодежи, не будем делать усилий защищать себя или тем более кого других — заткнем наши уши от стонов с СССР и Востока Европы, и будем жить в погоне за счастьем, а если грянет и над нами опасность — то нас защитит ядерная бомба, а нет — ну тогда пусть сожжется у черту весь мир! Плачевное беспомощное состояние, в которое сегодня скатился Запад, во многом истекло от той роковой ошибки: что защита мира — не крепость сердец, не стойкость людей, — а сама только ядерная бомба.

Лишь при потере нашего божественного надсознания мог Запад после Первой мировой войны спокойно отнестись к многолетней гибели России, раздираемой людоедской бандой (и еще в большей степени, добавим — к трагедии Украины! Впрочем, Солженицын, всегда считавший россиян, украинцев и белорусов «одним народом», не раз писавший, что он «едва ли не наполовину украинец» — по матери и деду, — весьма возможно, и нашу трагедию имел в виду. — И. С.), а после Второй мировой — к такой же гибели Восточной Европы. А ведь то начинался вековой процесс гибели всего мира, — а Запад не разглядел, и даже много помогал ему (к счастью, этой гибели не случилось. Пока. — И. С.). За все столетие единственный раз собрал Запад силы на бой против Гитлера. Но плоды того давно растеряны. Против людоедов в этом безбожном веке найдено анестезирующее средство: торговать. Таков сегодняшний бугорок нашей мудрости».

(Темплтоновская лекция в Букингемском дворце в Лондоне. 1983 год)

• «Жестко критикуя великодержавные «провалы» Солженицына (в статье 1990 года «Как нам обустроить Россию» он предложил россиянам, украинцам и белорусам, как «кровно близким народам», объединится в «Российский Союз», правда, «добровольно». Но остальные 12 республик из Союза, безусловно, «отпустить» — ибо «нет у нас сил на Империю! — и не надо, и свались она с наших плеч: она размозжает нас, и высасывает, и ускоряет нашу гибель» — даже вот так! Это написано за год до развала Союза), отвергая, в частности, его явную идеализацию Столыпина, шовиниста и украинофоба (чуть ли не главный положительный персонаж в 10-томной эпопее «Красное колесо», где писатель повествует о трагедии 1917 года — это и есть центральное произведение Солженицына, а не «Архипелаг ГУЛАГ», как принято считать), мы, ради справедливости, должны признать, что его многочисленные публицистические выступления в США и Европе (их было немало) сыграли тогда, в период «разрядки» и связанных с ней иллюзий, очень важную положительную роль. В своих речах и статьях (а они быстро публиковались в ведущих газетах Запада, в «Нью-Йорк Таймс», «Санди Таймс», «Ле Монд», «Дейли Экспресс»...) Нобелевский лауреат неустанно предупреждал: было бы величайшей наивностью для Запада верить «миротворческим» речам Брежнева и Ко. Они никогда не перестанут рассматривать страны свободного мира как врагов. Такая постановка вопроса (еще до прихода к власти Рейгана и Тэтчер), безусловно, тоже внесла свой вклад в будущий развал СССР. И в этом — неоспоримая заслуга Солженицына. Другое дело — не оправдались его утверждение, будто 1917 год «сломал хребет» прежней, «национально-исторической» России (писатель всегда резко отрицал преемственность между Россией большевистской и Россией имперской, не желая видеть очевидного), а потому, мол, именно эти силы «национально-исторической» России только и могут вывести страну из пропасти, в которую ее завели Ленин и Сталин. Солженицын, после возвращения в Россию в мае 1994 года, мог убедится, оправдался ли его прогноз. И мы сейчас можем убедиться. Но это — тема для особого разговора.