Мудрость чудака

Кажется, стало общепризнанным, что духовное наследие Сковороды — гениального философа, прекрасного поэта, выдающегося педагога-новатора, наконец, уникального, внутренне свободного Человека, не является предметом нашей законной национальной гордости. Каждый хотя бы минимально образованный в гуманитарной сфере человек что-то слышал о Григории Саввиче, об удивительной жизни бродячего Учителя, о той знаменитой надписи, что он попросил выбить на своей могиле: «Мир ловил меня, но не поймал».

Значит, Сковорода «признанный» и «известный»? И его духовный мир усвоен нами полностью, тут нет загадок или тайн? Значит, идеям Сковороды наконец «повезло» найти понимание у потомков (и это при том — обратите внимание! — что, несмотря на огромное уважение, которым были окружены в народе имя великого мыслителя и его учение, первое его печатное произведение, трактат «Наркисс», было издано только после смерти автора, в 1798 году, первая книга избранных произведений — только в 1861 году (!) в Петербурге, а первое научное собрание произведений — только в 1894 году, к 100 летию со дня смерти философа, под редакцией профессора Д. И. Багалия)? Попробуем выяснить, в какой мере и почему одна из важнейших составляющих философского наследия Учителя — его этика — актуальна в наши дни. При этом будем иметь, конечно, в виду, что образное выражение «духовная Вселенная» в отношении Сковороды абсолютно адекватно и точно, речь идет о философе неисчерпаемой глубины и безграничной сложности.

Чтобы понять творчество великого мудреца, следует иметь в виду, что Сковорода был сыном своего времени (бесспорно, банальная, но правильная мысль!) и потому его жизнь и наследие необходимо рассматривать в контексте трагической истории Украины второй половины XVIII века. А это была эпоха «хищной волчицы» Екатерины II, время, когда сотни и сотни тысяч свободных украинских крестьян волей «просвещенной» императрицы и с привлечением жесткого государственного механизма были превращены в рабов, крепостных. Что оставалось делать человеку в этой ситуации, чтобы вопреки всему сохранить свою внутреннюю независимость, достоинство и честь? Сковорода дает неожиданный, удивительный ответ (как и свойственно каждому гению, он шел непроторенными дорогами, видел цель, которую не видел никто). А именно: каждому человеку нужно, прежде всего, познать себя. Вот это и есть путь к свободе.

И тогда человек (кем бы он ни был: простым крестьянином или царем, попрошайкой или министром) увидит прекраснейшие, но, по-видимому, самые главные в жизни вещи. Увидит, что путь к истинному счастью указывает нам «мать вечная натура», которая всем дает возможность, будучи в согласии с собой и с волей Божьей, найти родственное, единственно нужное («сродное», как говорил Сковорода) дело. Но для этого необходимо, напрягая «взор и ум летучий», преодолеть еще не одну ступеньку на тяжком пути к истине. А именно: понять, что высший свет, и панство, которое как раз в те годы переходило на службу империи, предав и честь Отчизны, и благо своего же ближнего — украинца, это — «порода стервятников», «гнездо обмана и преступлений», точный образ его — «раскрашенная обезьяна». Ведь лишь презрения и сожаления достойны те, кто «живут на земле и ни о чем не думают, кроме обогатиться, наесться, напиться, одеться».

В басне «Оленица и Кабан» Сковорода язвительно и с нескрываемой иронией (как-то не совпадает это с «благостным» образом доброго мудреца-миротворца не от мира сего!) рисует колоритную фигуру некого Кабана, «разумного» и «скромного» существа, который, услышав, что Оленица обратилась к нему без должного уважения, возмущается: «Пощо ти, негідна простачко, така непоштива! (Здесь и далее текст Сковороды подается в переводе на современный украинский литературный язык, осуществленном В. Шевчуком и М. Кошубой). Чому мене звеш Кабаном? Хіба не відаєш, що я вже почесно названий Бараном? На се маю патент, що рід мій за походженням із найшляхетніших бобрів, а замість опанчі я для характеру ношу в публіці здерту з вівці шкуру». «Ласкаво перепрошую, ваше благородіє, — сказала Оленица, — я не знала! Ми, прості, судимо не за одежею та словами, а за справами. Ви ж так само, як і раніше, риєте землю й ламаєте тини. Дай вам, Боже, бути й конем!» И далее — мораль (у Сковороды — «сила»): «Годі начудуватися з дурнів, що вельми зневажили й відкинули чистий та безцінний бісер добродійства лише для того, щоб продертися до чину, зовсім не спорідненого собі. Який змій їм нашептав на вухо, що ім’я та одежа змінить їхнє буття, а не чесне життя, гідне чинові?»

Основа этики Сковороды — это ясное и мужественное понимание того, что в мире есть одна фундаментальная вещь, которая делает в определенном смысле равными и царей, и простых людей. Это смерть. Потому что «Байдуже смерті, мужик то чи цар, Все пожере, як солому пожар». И здесь же философ подает — нет, не рецепт, но подсказанный Божьей мудростью совет, который, опять же, и тогда, и сейчас касается всех, от глав государств до «обычных» людей: «Хто ж бо зневажить страшну її (смерти. — И.С. ) сталь? Той, чия совість, як чистий кришталь». Между прочим, не случайно, что песня 10-я («Всякому місту звичай, права») «Саду божественних пісень» Сковороды, откуда взяты эти слова, издавна была известна и уважаема среди простых украинцев; это лишний раз доказывает глубинные народные корни мировоззрения художника. Потому что люди, в отличие от вельмож, прекрасно понимали одну истину, которую украинский философ сформулировал так:

«Нынъ — скипетр и булава,
Утро вставши — худа слава.»

Имеем полное право утверждать, что этика Сковороды, как никогда, созвучна тем (откровенно говоря, еще хрупким) росткам демократического и духовного национального возрождения, которые рождаются сейчас на наших глазах, особенно после переломных политических событий ноября — декабря 2004 года. Ведь политическая свобода и гражданское общество — это только заключительная, последняя часть очень сложной цепи, начальные звенья которой — высокая духовность, а после — и внутренняя свобода человека, патриота, творца. Именно изучение наследия Григория Саввича лучше всего позволяет постичь, что это означает для каждого из нас сегодня. Наследование величественного примера Учителя — это лучший способ противостоять духовному нашествию конформизма («быть как все»), это прекрасное лекарство от жажды власти и материальных благ этого мира. Потому что Сковорода с уникальной искренностью презирал эти низкие чувства, недостойные звания Человека.

Философия Сковороды поражает еще и тем, что его жизнь — это удивительное единство слова и дела. Он велик тем, что жил (ежедневно, ежеминутно) по тем же принципам, которым учил людей. Тоже нетленный этический — и политический тоже! — урок для всех нас. «Не слід навчати яблуню, як родити яблука, вже сама Природа її навчила — тільки відженіть від неї свиней!» — говорил людям Сковорода (эта мысль включена им в философское произведение «Вдячний Еродій», 1787 год). Мысль образная и неисчерпаемо глубокая; среди множества других толкований — вдумаемся, разве перед нами не гениальная, сжатая формула истинной демократии?

В этих коротких заметках мы стремились рассказать о Сковороде-Человеке, не углубляясь в тайны его философского учения (две «натуры» — внешняя и внутренняя, три мира: Вселенная или «обительный мир», мир человека или микрокосм и мир символов. — Библия). А о том, как возвеличил украинский народ своего наибольшего Мудреца, прекрасно написал еще в 1861 году Николай Костомаров: «Небагато можна вказати таких народних осіб, як то був Сковорода та яких пам’ятає і поважає народ. На всьому обширі від Острогозька (на Воронежчині) до Києва, в багатьох будинках висять його портрети; всякий письменний українець знає про нього; по деяких місцях нащадки, від батьків і дідів, знають про місця, що він відвідував, де любив перебувати, й указують на них з пошаною; приязнь Сковороди до деяких його сучасників становить родинні гордощі онуків... Як проповідник правди і добра Сковорода став народним ідеалом мудреця».

Учение Сковороды — наше драгоценное духовное сокровище. Но лежит это сокровище глубоко, не каждому дается в руки. Ведь, положа руку на сердце, кто из наших современников, в ответ на предложение «бути стовпом церкви» и «окрасою обителі» (Киевско-Печерской; этот «эпизод» произошел в 1764 году), т.е. сделать карьеру, в данном случае духовную, произнес бы с таким внутренним достоинством: «Ах, преподобні! Я стовпотворіння помножувати собою не хочу, досить і вас, стовпов неотесаних, у храмі Божому». Много ли таких? Это — вопрос вопросов...