На пути к пропасти

Нам нужно признать острую, словно лезвие бритвы, тяжелую, неподъемную, но, будем честными перед собой, неопровержимую истину (об этом, кстати, уже официально упомянул президент Петр Порошенко во время торжеств 24 августа): сегодняшняя геополитическая ситуация в Европе и мире угрожающе напоминает ту, которая сложилась 75 лет назад.

♦ Тогда, как известно, правительства ведущих демократических стран Старого Мира не смогли избежать катастрофы, не смогли защитить мир на континенте от агрессии нацистского «вождя» (агрессии, которая была воспринята еще одним «вождем» в Кремле сначала с молчаливым одобрением, а очень скоро прямо поддержанная товарищем Сталиным), не смогли сойти с пути, который вел в пропасть. Безумные амбиции двух кандидатов на всемирное господство стоили человечеству 60 миллионов жизней (по меньшей мере). Надо откровенно добавить к этому, что фатальную роль сыграли и политическая слепота, и меркантильный эгоизм, и трусость, и мелкое интриганство, и самовлюбленность лидеров демократического Запада, их вера в то, что Гитлером «можно руководить», с ним «можно договориться», а Сталин является «еще большим злом». Встав, в сущности, на сторону «чумы» в борьбе против «холеры», Запад в полной мере почувствовал последствия этого выбора. И в 1939 году, и в 1940-ом, и в 1945-ом, и в годы «холодной войны».

Надеемся, читателю не надо объяснять, кто сегодня является кандидатом на господство (сегодня — «только» в Украине и Восточной Европе, но, как утверждает русская пословица — «лиха беда начало»). Этому «национальному лидеру» России, как и двум «усачам» — тиранам в Кремле и Берлине, холопская пропаганда уже приписывает сверхчеловеческие качества «супервождя», а любое несогласие с ним объявляет едва ли не «государственной изменой». «Путинизм» все больше становится тоталитаризмом ХХІ века, неосталинистско-гитлероидным гибридным агрессивным реваншизмом наших дней. Но в этом еще не вся правда. Есть и другие аналогии с 30-ми годами. Прежде всего это «чемберленовского» типа угодничество перед лицом обнаглевшего агрессора (честно говоря, ошиблись некоторые журналисты, назвав месяц назад самого влиятельного политика Европы, главу правительства ФРГ, «фрау Риббентроп» — куда точнее было бы «фрау Чемберлен»: степень снисходительности глубоко уважаемого канцлера ФРГ к кремлевскому властителю, который, как и Гитлер, и Сталин, поверил, что «может все», просто поражает!). А во-вторых, это необходимость совместными усилиями и демократических правительств, и свободных народов дать отпор агрессору. Как тогда, три четверти века назад. Если этого не сделать — последствия невозможно предусмотреть. Речь идет не только об Украине, но и о Европе в целом.

♦ Изучение многих войн, а особенно ХХ века, показывает, что период, который непосредственно предшествует началу войны, то есть последние дни и часы перед выстрелом, никогда не был спокойным, размеренным движением событий. В чем-то он был подобен горной лавине. События все в большей степени «тянули» за собой главных действующих лиц исторической драмы (а не наоборот, заметьте; тревожно, что подобное можно видеть и в году 2014-ом!). Приближался момент, когда события выходили из-под контроля. Политические и военные ситуации, которые молниеносно менялись, вызывали импульсивные, временами противоречивые поступки и действия. Никто не доверял никому, основной целью было обмануть партнера (если нельзя было силой принудить его к повиновению, а то и уничтожить — никто не думал о губительности самого расчета исключительно на силу). Представление о том, что же происходят, искажалось. Сталкивались самые разнообразные влияния и воли, давая причудливые, непредсказуемые результаты. И все завершилось катастрофой. Преддверие Второй мировой войны дает в этом смысле убедительную и трагическую картину. Напомним некоторые интересные фрагменты общей хронологии событий.

22 августа 1939 года. Почти 11 месяцев прошло со дня подписания Мюнхенского соглашения (первый «спусковой крючок» ко Второй мировой войне), завтра в Москве будет подписан пакт Молотова-Риббентропа с тайными приложениями к нему (второй, и финальный, «спусковой крючок»!), еще 3 апреля фюрер отдал приказ о подготовке конкретного плана вторжения в Польшу (план «Вейсс»). О чем же заявляет в этой ситуации британское правительство? Вот о чем (текст официального коммюнике за тот день): «Правительство его Величества сегодня, как и раньше, придерживается мысли, что в возникшем споре между Германией и Польшей нет ничего, что могло бы оправдать применение сил и привлечение к европейской войне со всеми ее трагическими последствиями» (нет только фраз о «глубокой обеспокоенности» и «все большей цене, которую неминуемо заплатят... — а так документ полностью в духе 2014 года! Напомним только, что это заявление адресовалось не кому-нибудь, а Гитлеру. За 10 дней до войны).

ДВА ТИРАНА — НАЦИСТСКИЙ И КРЕМЛЕВСКИЙ — НЕСУТ ОСОБУЮ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ТО, ЧТО БЫЛА РАЗВЯЗАНА АГРЕССИВНАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА (1 СЕНТЯБРЯ 1939 ГОДА). ВМЕСТЕ С ТЕМ, МЯГКО ГОВОРЯ, НЕБЕЗУПРЕЧНОЙ БЫЛА И ПОЛИТИКА ЛИДЕРОВ ЗАПАДНЫХ СТРАН / ФОТО С САЙТА  VTABLOID.COM

23 августа 1939 года. Заговор Гитлера и Сталина юридически оформлен. Считанные дни остаются до катастрофы. И в этот момент фюреру передали личное письмо Чемберлена: премьер-министр стремился убедить нацистского диктатора в твердости намерений Британии защитить Польшу в случае нападения Германии (только 31 марта 1939 года Лондон дал Варшаве официальные гарантии безопасности против возможной гитлеровской агрессии, пообещав «предоставить польскому правительственные любые действия, угрожающие независимости Польши». Подобное заявление сделала и Франция. Как показало время, это был во многом вынужденный шаг, без которого Лондон и Париж теряли какое-либо влияние в Восточной Европе образца 1939 года). И, во-вторых, Чемберлен заявил, что «британское правительство обеспокоено сведениями о германо-советском пакте» (охотно верится, что это действительно было так, потому что в «чемпионате по цинизму» Гитлер и Сталин оставили далеко позади Чемберлена), но, как и раньше, «в Англии считают, что для блага Европы является необходимым британо-немецкое сотрудничество». Письмо Чемберлена было для Гитлера (не исключено, что и для Сталина, с которым фюрер, возможно, делился информацией как с «новым союзником»), важной была проверка позиции Англии непосредственно перед вторжением в Польшу. Он не мог не увидеть «неистребимого» желания английских политиков, которых он глубоко, за исключением Черчилля (!), презирал, за мнимой «твердостью» опять пойти на уступки, на заговор. Повторение британскими руководителями мюнхенских тирад было уже напрасным.

И в Париже в тот же день, 23 августа 1939 года, заседал французский кабинет. Министр иностранных дел Жорж Бонне после короткого обзора состояния дел пришел к выводу: «Заострилась угроза общей войны из-за конфликта Германии и Польши за Данциг и коридор». Бонне поднял вопрос: «Какой должна быть наша позиция? Должны ли мы слепо придерживаться союза с Польшей?» (А как же «совместные» гарантии?) И дальше: «Не было бы лучше, напротив, подтолкнуть Польшу к компромиссу?» Здесь уже без комментариев. Напомним только: так вели себя правительства, официально связанные с Польшей формальными обязательствами. Украине сегодня никто никаких обязательств не дает.

♦ Генерал Гамелен, высший военный руководитель Франции (через девять месяцев его разгромят немцы), которого спросили, сколько же времени может польская армия оказывать сопротивление Гитлеру, ответил уклончиво: он верит «в честное сопротивление Польши». Ни о какой поддержке Гамелен не сказал ни слова. Однако подчеркнул: «Это сопротивление, вероятно, помешает тому, чтобы масса немецких вооруженных сил выступила против нас к началу следующей весны. В это время Англия уже будет нас поддерживать». Оцените, читатель, трагический парадокс ситуации: французские военные вместо столько раз обещанной помощи полякам теперь сами ждут... польской выручки Франции. Наконец, после длительного обмена мнениями, согласились, что выжидание усилит не только Францию, но, к сожалению, и Германию, которая, к тому же, возможно, захватит ресурсы Польши и Румынии (нефть!). Поэтому обстоятельства все же заставят Францию объявить войну Германии, если она вторгнется на польские земли. Однако означает ли это, что, объявив войну, Франция действительно начнет воевать? Возник вопрос о боеспособности армии. Здесь существовали большие расхождения во взглядах. Преобладал сдержанный оптимизм: армия способна решать «определенные задачи». Однако когда война (через десять дней) реально началась — Гамален и Дарлан заявили полякам, что ни армия, ни флот не готовы. Правда, войну объявили. Не так много людей представляло тогда, какой ужасной эта мировая война будет.

24 августа 1939 года. Судьба Польши уже решена двумя диктаторами. До войны — неделя. А в нижней палате британского парламента Невилл Чемберлен опять говорит о создании «международного порядка, который основывался бы на взаимном понимании» (с Гитлером в том числе!), о создании «ситуации доверия», о «надеждах на конструктивную деятельность по созиданию мира» и т. п. А министр иностранных дел Галифакс в выступлении в палате лордов (верхняя палата) заявил такое: «Мы не думаем требовать от Германии, чтобы она жертвовала своими национальными интересами» (интересно, сюда включалось и «право» на агрессию в Польше?).

25 августа 1939 года. Гитлер после таких выступлений британцев пришел к четкому выводу, что Англия из-за Польши войну не начнет и, вызвав посла Британии в Берлине Хендерсона, сказал ему (полностью в унисон с лондонскими «миротворцами»): «После решения польской проблемы (! — И. С.) он готов обратиться к Англии с большими, всеобъемлющими предложениями» сотрудничества и мира между Англией и Германией. Фюрер намекнул, что после решения «польских дел», если ему в этом не будут мешать Англия и Франция, он, фюрер, не будет «интересоваться западными проблемами». «Существующая западная граница рейха будет окончательной» — добавил Гитлер. Вечером 25 августа он пообещал послу Кулондру: «Я не буду наступать на Францию». И добавил: «Мнение, что я должен был бы бороться против вашей страны, крайне подавляет меня».

АВИАЦИЯ ЛЮФТВАФФЕ ЛЕТИТ БОМБИТЬ ПОЛЬСКИЕ ГОРОДА. СЕНТЯБРЬ 1939 ГОДА / ФОТО С САЙТА VOJNAPOVIJEST.VECERNJI.HR

♦ В Англии общественное мнение очень жестко давило на Чемберлена. И, чтобы ослабить это давление, лондонское правительство 25 августа подписывает договор с Польшей о конкретных военных взаимных гарантиях (историки до сих пор дискутируют, представляли ли в Лондоне, как его выполнить). Но фюрер так разволновался, узнав об этом, что даже начал думать, не отсрочить ли ему начало вторжения. Впрочем, он быстро овладел собой.

26 августа 1939 года. Опять встреча Кулондра с Гитлером. Посол Франции писал в Париже: «Я просил его, лидера, который построил рейх без кровопролития (! — И. С.), не проливать кровь польских и немецких солдат, женщин и детей». Фюрер предельно холодно ответил: «Это напрасно. Поляки не отдадут Данциг, порт рейха, в состав рейха. А я твердо решил взять его. Следовательно, будет война». «Внезапная», поразительная откровенность!

27 августа 1939 года. Поступили обещанные «большие предложения» Гитлера. Их суть: Германия хочет заключить союз или пакт с Британией; Англия должна помочь Германии получить Данциг и «польский коридор»; Германия дает гарантии неприкосновенности польских границ (за четыре дня до вторжения!); достигается договоренность о возвращении Германии прежних колоний; Германия обязывается защищать Британскую империю своими вооруженными силами, если на последнюю будет совершено нападение.

Начался откровенно циничный торг между Лондоном и Берлином (обсуждали будущие «правила игры»! Почему-то автора этих строк не покидает ощущение, что это высказывание — не из арсенала людей, которые знают слова «принципы» или «законы», а из арсенала, в сущности, политических плутов и шулеров.). В ответе 28 августа правительство в Лондоне «напомнило» о своих обязательствах перед Польшей (которая будет воевать за свою целостность), однако напомнило таким образом, что Гитлер решил: Лондон и Париж Варшаву не будут защищать. Фюрер подтвердил приказ: в ночь на 1 сентября вторжение начинается!

28 августа, узнав об этих торгах, польское правительство объявило всеобщую мобилизацию. Лондон сразу же потребовал отменить ее. Варшава под давлением Лондона даже дала согласие на прямые переговоры с Берлином. Однако все уже было решено.

29 августа. Посол Британии Гендерсон разговаривает с фюрером. Он заявил Гитлеру: «Англия будет бороться за Польшу, если появится угроза ее независимости». Гитлер: «Я все же надеюсь на дружбу с Англией». И здесь же выдвигает новое требование: передать ему Силезию, «где 90 % населения поддержало на плебисците воссоединение с Германией. Гендерсон: «Тогда нет надежды на мирное решение».

♦ В тот же день Гитлер выдвинул Варшаве ультиматум: он «в последний раз» «готов к переговорам с поляками», однако их представители должны прибыть в Берлин «не позже 24:00 30 августа». Иначе — война. В ответ Президент Польши Мосцицкий объявляет во второй раз мобилизацию     — и во второй раз отменяет ее после «настойчивых советов» британцев: мол, еще продолжаются переговоры между Лондоном и Берлином. Поляки в Берлин не едут.

31 августа. Гитлер дал окончательное подтверждение на начало оккупации Польши 1 сентября в 4 час. 45 мин. (в тот же день Молотов, выступая на сессии Верховного Совета СССР, подчеркнул, что «пакт о ненападении между СССР и Германией значительно укрепил наши позиции и разбил надежды наших врагов»). Гитлер заявил своим соратникам: «Гороскоп времени стоит не на мире, а на войне». И еще (в разговоре с послом Италии Аттолико): «Теперь все закончено» (история показала: для него!). Только 3 сентября 1939 года правительства Лондона и Парижа объявили Гитлеру войну. Последующие события известны.

***

Есть в Святом Письме замечательные строки — напоминание всем агрессорам, тиранам, деспотам, прошлым и нынешним, усатым и безусым, российским и германским, арабским или каким-либо другим. Первая строка: «Во всех делах помни о конце». И вторая: «Неужели же ты надеешься, человек, избежать Суда Божьего?»