Накануне вторжения

2 июня Верховная Рада поддержала проект постановления «О национальном военном мемориальном кладбище», автором которого является народный депутат Вадим Колесниченко. Идея неплохая, но ее автор подчеркнул, что на этом кладбище не найдется места для бойцов УПА.

Не хочется называть народного депутата политическим провокатором, но его связанные с историей законодательные инициативы всегда ориентированы на раскол украинского общества. Связано ли это с интересами Партии регионов, которая взяла на себя ответственность за положение дел в государстве? Буквально на следующий день на этот вопрос ответил Виктор Янукович. Выступая в Ялте, он отметил опасность политического радикализма и экстремизма, которые становятся почвой для сепаратизма и усиливают разрушительные тенденции в обществе. В связи с этим Президент Украины выразил недовольство гуманитарной политикой государства, ее почти нулевой просветительской работой.

Не стоит приуменьшать вину самого Президента, ликвидировавшего в правительстве должность вице-премьер-министра по гуманитарным вопросам. Становится понятно, однако, что партия, находящаяся у власти, не заинтересована в обострении идеологического противостояния. К сожалению, ее представители во всех «ветвях» власти в основном остаются заложниками мифов советской эпохи. Это и только это мешает им принимать обдуманные решения по проблемам, касающимся национальной памяти.

Исполняется 70 лет со дня нападения гитлеровской Германии на Советский Союз. Эту памятную дату не стоит забывать. Принимая, однако, связанные с ней решения, нельзя руководствоваться знаниями, почерпнутыми в свое время из советских учебников.

1. МИФ ОБ «ОСВОБОДИТЕЛЬНОМ ПОХОДЕ»

Ситуация в Европе в 1939 году напоминала лето 1914-го. Разница была только в том, что образовалось не два, а три центра военного противостояния. В этих условиях расстановка сил быстро и непредсказуемо менялась.

Германия раньше других крупных государств подготовилась к войне. Франция и Великобритания, как и в 1914-ом, отставали. С марта 1939 года в Москве проходили переговоры с представителями этих стран о создании системы коллективной безопасности против страны-агрессора, под которой подразумевалась нацистская Германия. А. Гитлер решил предложить Кремлю больше, чем западные демократии. Аппетиты И. Сталина он был намерен удовлетворить за счет других государств, прежде всего Польши.

Наделенный чрезвычайными полномочиями, министр иностранных дел Германии И. фон Риббентроп 23 августа прибыл в Москву. Поздно вечером советско-германский договор о ненападении был подписан. К договору был приложен секретный протокол, в котором размежевывалась «сфера обоюдных интересов» в Центрально-Восточной Европе. В первой статье речь шла о странах Балтии. К советской «сфере интересов» относились Финляндия, Эстония и Латвия, к немецкой — Литва. Статья вторая определяла, как делить Польшу. Разграничительная линия пролегала по Нареву, Висле и Сану. Это означало, что большая часть Польши, включительно с расположенным на левом берегу Вислы варшавским предместьем Прага, попадала в советскую «сферу интересов». Наконец, третья статья протокола определяла «интересы СССР относительно Бессарабии».

1 сентября 1939 года Германия вторглась в Польшу. Имея с ней договорные обязательства, Англия и Франция 3 сентября объявили Германии войну. Но историки не случайно назвали ее «странной». Из-за неподготовленности Франция ограничилась только моральной поддержкой Польши.

Немецкие войска быстро продвигались, но советские не спешили занимать восточные регионы Польши. Сталин выжидал.

Можно догадаться, что начало мировой войны стало неожиданностью для Сталина и Гитлера, которые знали о неподготовленности союзников Польши. Союзники не отреагировали, когда Германия проглотила Австрию и Чехословакию, а поэтому стоило ожидать, что они останутся наблюдателями и в третьем случае. Когда же война стала фактом, советскому диктатору следовало позаботиться, чтобы не втянуться в военные действия на стороне Гитлера, имея перед собой Францию и Британскую империю, а также их природного союзника — Соединенные Штаты Америки.

Кремлевские эксперты в срочном порядке проработали стратегическую линию, вытекавшую из новой ситуации. Можно установить длительность этого «мозгового штурма»: с 3 по 6 сентября. Наркоматы внутренних и иностранных дел получили 6 сентября из Кремля указание подготовить справки о польских регионах, в которых украинцы и белорусы составляли большинство населения. В конфиденциальной беседе с генеральным секретарем исполкома Коминтерна Г. Димитровым 7 сентября Сталин заявил, что война будет длительной, но СССР останется вне ее и, возможно, на заключительном этапе поддержит Англию и Францию. Как остаться вне войны, реализовывая одновременно возможности, вытекающие из пакта Риббентропа — Молотова, Сталин уже знал. За два часа до вторжения, начавшегося в 5 утра 17 сентября, польскому послу в Москве была вручена нота. В ней сообщалось, что советское правительство не может равнодушно отнестись к тому, что опасность угрожает жизни и имуществу единокровных народов — украинцев и белорусов.

Обоснование советского вторжения в Польшу не вызывало негативных эмоций в демократических странах Запада. Направленный на воссоединение Западной Украины с УССР и Западной Белоруссии с БССР «освободительный поход» Красной армии был явлением, стоящем в одном ряду с решениями Мюнхенской конференции и последующих арбитражей, передавших Германии населенную немцами Судетскую область, Польше — населенную поляками Тешинскую Силезию, Венгрии — населенные венграми южные районы Словакии и Карпаторусского государства. Однако такое обоснование советского вторжения разозлило Гитлера. Но он уже воевал, а потому не желал превращать своего друга-врага Сталина в откровенного врага. Германия смирилась с демонстративным отказом Сталина от польских этнических земель, что было зафиксировано 28 сентября 1939 года в новом договоре «О дружбе и границе». За этот отказ Сталин выторговал переход Литвы из немецкой в советскую «сферу интересов», что было зафиксировано в секретном протоколе к договору.

Германии достались польские земли площадью 188 тыс. кв. км, на которых проживало 23 млн человек, а Советскому Союзу — территория до 200 тыс. кв. км с населением в 12 млн человек. Сталин мастерски воспользовался обстоятельствами, сложившимися задолго до заговора с Гитлером о разделении Польши. Но не подобает приписывать ему заслуги в реализации чаяний многих поколений украинского народа о соборной Украине.

Не тратя попусту время, Кремль начал войну с Финляндией, чтобы превратить ее в советскую республику, но в результате героического сопротивления финнов ограничился лишь некоторыми территориальными приращиваниями. В июне 1940 года СССР оккупировал Литву, Латвию и Эстонию и вынудил Румынию отказаться от Бессарабии и Северной Буковины. Из шести центральных уездов Бессарабии и районов Молдавской автономной республики в составе УССР с преимущественно молдавским населением была создана Молдавская ССР. Хотинский уезд вместе с Северной Буковиной образовали Черновицкую область в составе УССР. В УССР вошли также два южных уезда Бессарабии, преобразованные в Измаильскую область.

После присоединения западноукраинских земель население УССР в июне 1941 года достигло 41 657 тыс. человек, а территория — 560 тыс. кв. км. Однако новые границы советской Украины сформировались в результате реализации пакта Риббентропа — Молотова, то есть были нелегитимными. Только со времени, когда они были признаны Объединенными Нациями в послевоенных международных договорах, можно говорить о воссоединении украинских земель.

2. СОВЕТИЗАЦИЯ ЗАПАДНОУКРАИНСКИХ ЗЕМЕЛЬ

Западная Украина была разделена на шесть областей — Волынскую, Дрогобычскую, Львовскую, Ровенскую, Станиславскую и Тернопольскую. В них, как и в присоединенных позже Черновицкой и Измаильской областях, началась ускоренная советизация общественно-политической и экономической жизни. На предприятиях, ставших государственными, были созданы профсоюзы советского типа. С их участием определялось, что нужно для возобновления производственного процесса. Заявки немедленно удовлетворялись промышленными центрами восточных областей Украины и других союзных республик. Заработная плата рабочих и служащих существенно выросла, безработица исчезла за несколько месяцев.

Серьезной проблемой западноукраинского села всегда было малоземелье. К концу 1939 года помещичьи имения были разделены, и 474 тыс. крестьян получили в пользование более миллиона гектаров земли.

Вместе с тем Сталин принял решение удалить из края всех людей нежелательного социального происхождения, национальности и умонастроения. Для осуществления репрессивной политики создавались мощные отделения наркоматов внутренних дел и государственной безопасности. В областных управлениях Наркомата внутренних дел УССР возникли отделы борьбы с бандитизмом. Они специализировались главным образом на подавлении подпольной деятельности Организации украинских националистов, существовавшей с 1929 года.

С декабря 1939 года началась подготовка к депортации «нежелательных элементов» в отдаленные регионы СССР. Последние расчеты польских ученых показывают, что с территории Западной Украины и Западной Белоруссии были депортированы четырьмя волнами с февраля 1940-го до июня 1941 года 320 тыс. человек. Количество арестованных достигло 108 тыс., в том числе в шести западных областях УССР — 65 тыс. человек. Польских военнопленных на офицерских должностях изолировали в срочно созданных лагерях. По решению политбюро ЦК ВКП(б), 14 587 заключенных офицеров, полицейских и чиновников были расстреляны без суда в Катыни, Харькове и Твери.

Сталинские репрессии, как всегда, имели превентивный характер: расстреливали, арестовывали и депортировали всех, кто мог бы организовать в будущем сопротивление власти. Население западных областей остро почувствовало ту несвободу, которой окутал тоталитарный режим каждого человека, давая ему гарантированный минимум средств существования.

Заложниками сталинских репрессий стали красноармейцы, отступавшие с территории западных областей после нападения гитлеровской Германии. Еще не уничтоженные энкаведистами оуновцы стреляли им в спину. Мы это слышим теперь постоянно, но как иначе могло отнестись местное население к власти, которая смогла за полтора года довести количество репрессированных до такого ужасного числа — 428 тыс. человек? К тому же, в период 1944-1952 гг. жертвами власти стало еще полмиллиона граждан, на этот раз — только из территории западных областей Украины.

3. СТАВКА НА БЛИЦКРИГ

Сталин не позволил втянуть СССР в войну в 1939 году, но усилил подготовку к войне, которая тогда казалась неминуемой и действительно была таковой. В 1940 году опасность войны еще больше возросла в результате неожиданной капитуляции Франции. Когда Гитлер стал хозяином континентальной Европы, союзные отношения со Сталиным утратили для него ценность. Еще до окончания французской кампании он дал верховному командованию Вермахта директиву подготовиться к вторжению в СССР.

1 сентября 1939 г. Верховный Совет СССР принял Закон «О всеобщей воинской обязанности». Благодаря этому личный состав армии удалось увеличить без объявления всеобщей мобилизации с 1 943 тыс. бойцов и командиров в 1939 году до 5 710 тыс. в июне 1941 года. Жесткие меры были приняты на производстве. 28 декабря 1938 года Совнарком СССР, ЦК ВКП(б) и ВЦСПС приняли совместное постановление «О мерах упорядочивания трудовой дисциплины, улучшения практики государственного социального страхования и борьбы со злоупотреблениями в этом деле». Рабочий мог быть уволен с работы за опоздание на 20 минут. Уволенные с работы подвергались выселению из коммунальных домов вместе с семьями в административном порядке. 26 сентября 1940 года Президиум Верховного Совета СССР принял указ «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений».

Накануне вторжения Сталин не раз получал предупреждение о запланированном Гитлером нападении на Советский Союз. В июле 1940 года вновь назначенный британский посол в Москве С. Криппс по поручению британского премьера У. Черчилля три часа безрезультатно убеждал Сталина и Молотова нормализовать отношения с Великобританией. Молотов по поручению Сталина передал Риббентропу памятную записку с изложением содержания этой беседы. Почти через год, 14 июня 1941 года, газета «Известия ВЦИК» напечатала сообщение ТАСС. Оно начиналось с утверждения, что после приезда Криппса в Москву в иностранной прессе начали распространяться «провокационные слухи о близости войны между СССР и Германией». Ссылаясь на «ответственные круги в Москве», ТАСС заявлял, что подобные утверждения бессмысленны, а осуществляемая в последнее время передислокация немецких войск в восточные и северо-восточные районы Германии объясняется мотивами, не имеющими отношения к советско-германским взаимоотношениям.

Неизвестно, убедил ли Гитлер Сталина (а он убеждал), что передислокация войск вызвана недоступностью восточных регионов Германии для британских бомбардировщиков. Однако в Кремле учитывали не столько факт концентрации немецких дивизий вдоль немецко-советской границы, сколько объективную невозможность для Германии воевать на два фронта. Сталин был глубоко убежден, что немецкий диктатор не идиот, чтобы решиться на такую авантюру.

Гитлеру, однако, нападение на СССР авантюрой не казалось. Учитывая господство британского флота на море, немедленное вторжение в Англию через Ла-Манш для Германии было невозможным. Достичь паритета в количестве и качестве военно-морского флота Германия могла только за два-три года. Для Британской империи и США этот срок был достаточным, чтобы подготовиться к высадке во Франции. Итак, прекращение активных военных действий на европейском континенте было чревато для Гитлера неприятной встречей с отмобилизованными армиями противника, который многократно преобладал Германию по человеческим и материальным ресурсам. Причем Гитлер имел бы в своем тылу Красную армию, стремительно набиравшую силу. Чтобы устранить угрозу реальной войны на два фронта, Вермахту надо было уничтожить Красную армию раньше, чем страны Запада перестроят свою экономику на военный лад и отмобилизуют армии. В таком случае Германия становилась хозяином Евразии и уравнивалась по материальным ресурсам со странами Запада.

Гитлер, как и Сталин, понимал смертельную опасность для Германии войны на два фронта. Проигнорировав предупреждение О. фон Бисмарка, кайзер Вильгельм II и его генералы потерпели крах в Первой мировой войне. Однако опасность войны на два фронта напрямую не связывалась с планируемым нападением на Советский Союз, чего не смог осознать Сталин. Подписывая 18 декабря 1940 года директиву № 21 Верховного командования немецкой армии (операция «Барбаросса»), Гитлер подчеркнул основную задачу: «Немецкие вооруженные силы должны быть готовы разгромить Советскую Россию в ходе кратковременной кампании еще до того, как будет закончена война против Англии». На разгром Красной армии отводилось от четырех до шести недель. Начало блицкрига (молниеносной войны) было назначено на 15 мая 1941 года. В связи с не запланированной ранее кампанией на Балканах (против Югославии и Греции) срок нападения на СССР переносился на 22 июня 1941 года.

4. СУВОРОВСКИЙ МИФ

Подготовку к вторжению миллионных армий было невозможно долго держать в тайне. 2 мая 1941 года посол Германии в Москве Ф. Шуленбург послал в министерство иностранных дел рейха достаточно красноречивую депешу: «Я и высшие чины моего посольства постоянно боремся со слухами о неминуемом немецко-русском военном конфликте. Имейте в виду, что попытки отрицать эти слухи здесь, в Москве, остаются заранее неэффективными, если они непрерывно поступают сюда из Германии». Сталин, однако, рассматривал сообщения своих многочисленных агентов о приближающейся войне как дезинформацию, спровоцированную английскими спецслужбами. Он был убежден, что советско-германский поединок станет возможным только после того, как Гитлер тем или иным образом покончит с англо-немецкой войной, а потому деятельно готовился, чтобы встретить этот, еще не близкий вызов. Вдоль новой советской границы — теперь уже с Германией, строились оборонные сооружения, названные «линией Молотова». Чтобы ускорить их строительство, в том числе силами красноармейцев, на территории, полученной благодаря пакту Риббентропа — Молотова, было размещено более двух млн солдат и командиров. Из укреплений на старой границе («линии Сталина») демонтировалось вооружение, дабы усилить «линию Молотова».

С легкой руки бывшего офицера-разведчика Владимира Ризуна, взявшего себе эпатажный псевдоним Виктор Суворов, в постсоветской историографии с 1992 года продолжается малопродуктивный спор по поводу того, кто напал первым. Речь идет о том, что Гитлер якобы осуществил 22 июня 1941 года вынужденный шаг, только чтобы предупредить назначенное на начало июля нападение Советского Союза на Германию. Спор малопродуктивен потому, что план стратегического развертывания Красной армии для войны с Германией по каким-то причинам до сих пор засекречен. Не подлежит сомнению только одно: Гитлер рассматривал существование Советского Союза как самую большую угрозу для Германии даже в те времена, когда сидел в тюрьме и писал свою книгу «Моя борьба», а Сталин начал масштабную подготовку к будущей европейской войне с 1927 года. Оба к 1941 году многое успели сделать, чтобы приблизить реализацию давних замыслов. Но конкретная ситуация не подтверждает выводы Суворова о запланированном вторжении Красной армии в Германию в июле 1941 года. Точку в дискуссии поставит только открытие засекреченных архивов. Со своей стороны, осуществленный английским историком А. Буллоком анализ разработки операции «Барбаросса» доказывает, что Верховное командование Вермахта не учитывало как один из вариантов противостояние гипотетическому советскому наступлению.

Вторжение немецких войск и их союзников началось 22 июня в 3 часа 15 минут. Группа армий «Север» должна была разгромить советские войска в республиках Балтии и занять Ленинград. Группа армий «Центр» должна была нанести поражение войскам, размещенным в Белоруссии, и захватить Москву. Группа армий «Юг» имела задачу разгромить войска, размещенные на Правобережной Украине, после чего завладеть Киевом и Донбассом.

Немецкие войска смогли дойти до Волги, но операция «Барбаросса» провалилась. Красная армия не была уничтожена ни за четыре — шесть недель, ни за полтора года. Осенью 1942 года она начала свой обратный путь — от Волги до Берлина.

5. ПОСЛЕДНИЙ МИФ О НАЧАЛЕ ВОЙНЫ

В апреле текущего года в Москве появилась книга депутата Государственной Думы и профессора Института международных отношений Владимира Мединского «Война. Мифы СССР. 1939—1945 гг.». Я приобрел экземпляр из дополнительного десятитысячного тиража и думаю, что эта книга будет переиздаваться и в дальнейшем. Автор убедительно уничтожает советские мифы о войне. Как отзывается о книге бывший начальник Института военной истории В. Золотарев, она является «искренним, увлекательным, правдивым произведением». Как же так: главное мифотворческое учреждение в сфере истории Второй мировой войны склоняет голову перед представителем нового поколения, беспощадно уничтожающим созданные ею мифы? А ларчик просто открывался. В. Мединский развенчивает устаревшие, уже неработающие мифы, чтобы втереться в доверие нового поколения читателей, воспитывающегося в бесцензурных условиях. Его главная задача — борьба с трудами последней четверти века, в которых на основании архивных документов раскрывается нефальсифицированная история войны. Это, пользуясь высказыванием Юрия Афанасьева, «другая война».

Книга В. Мединского насчитывает 672 страницы и охватывает всю военную проблематику. Остановимся лишь на одном мифе советской эпохи, которым объяснялись неудачи 1941—1942 гг. Речь идет о внезапности нападения Гитлера. Ответ Мединского довольно прост: «Вы знаете, я не буду разбирать этот пласт литературы. Дам всего одно простое объяснение — и это будет самая короткая глава в книге. Даже без эпиграфа. Немцы были сильнее. Все» (стр. 144).

Полтора года Вермахт уничтожал Красную армию, потому что был сильнее. Неужели он стал после всех своих побед настолько слабым, что не смог избежать крестного пути в Берлин? Чем объясняются на самом деле его начальные победы и последующие поражения? Не буду повторять аргументацию, которую «День» опубликовал 29—30 апреля («День Победы... в какой войне?»). Могу здесь только высказать догадку, почему Гитлеру и его генералам блицкриг казался реальной задачей: они знали об отношении основной массы советских людей к власти, сделавшей репрессии главным методом государственного управления. Поэтому накануне «вероломного», как говорили в советские времена, нападения гитлеровской Германии на СССР надо отдать глубокую дань памяти тем бойцам и командирам Красной армии, которые не спутали политический режим с Отчизной и в самых неблагоприятных условиях обрекли на неудачу главную задачу операции «Барбаросса» — блицкриг.