Наместник «Южного края»

Южная Украина, которая вошла в состав России вследствие русско-турецкой войны 1768—1774 гг., в начале ХIХ ст. представляла собой особый регион империи. Этническая неоднородность населения уживалась с межэтническим разделением труда, к тому же бросалось в глаза частичное или полное отсутствие крепостного права. Центральное правительство не спешило заводить здесь бюрократические порядки, чтобы не оттолкнуть колонистов от интересов государства. Иммигранты принесли на занятую территорию свой уклад жизни, хозяйственные, правовые, религиозно-культурные традиции той среды, откуда приезжали. Как правило, они владели буржуазными навыками деловитости, ремеслами, тягой к новому в производстве и торговле. Население, которое усвоило отличные от России формы политической и правовой культуры, требовало более свободных экономических отношений, не спешило принимать русское подданство, надеясь со временем вернуться на родину. Считалось, что сохранение самобытности иммигрантов будет способствовать ускоренному освоению малонаселенного края и позволит воспитать из них хороших защитников южной порубежной границы империи.

1. НАЧАЛО

В значительной степени этому содействовали и должностные лица французского происхождения Арман Ришелье и Александр Ланжерон, управленческая культура которых отличалась от русских традиций, потому что учитывала интересы населения, подданных других государств, населявших край. Их мероприятия направлялись на облегчение условий труда и проживания колонистов, которые осушали болота, орошали угодья, придавая бывшим целинным землям цветущий вид. Они настаивали на освобождении жителей от военной службы, протекционной политики относительно новоприбывших поселенцев. Государственным крестьянам предоставлялись льготы, учреждались арендные хозяйства в противовес большим помещичьим имениям, упорядочение которых требовало средств и не так быстро давало желаемый результат. Государственный совет соглашался, что юг «не завершил обустройства и требует особого правительственного содействия». Ришелье принадлежат слова о том, что если бы русское правительство забыло об этом крае лет на 25, то он ручается за его процветание, Одесса бы превратилась в Марсель.

В геополитическом пространстве юга Украины господствовала атмосфера предприимчивости и коммерческой смекалки, которой не знали в центральной России, именно в этом правительство и общественность видела «нерусскость» этого региона. Формирование государственности на юге, наталкиваясь на его полиэтничность и регионализм, было раздражителем для идеологов «русского патриотизма». Со временем французам все труднее было находить понимание с Санкт-Петербургом, в частности, относительно материального содействия колонистам и важности порто- франко. Центральное правительство понимало, что военные губернаторы нерусского происхождения — Ришелье и Ланжерон — выполнили задание по колонизации края, который в дальнейшем правительство хотело видеть более интегрированным в экономическое пространство империи. Лучше обеспечить этот процесс могли русские сановники.

Назначение новороссийским генерал-губернатором и бессарабским наместником Воронцова засвидетельствовало изменение политического курса в сторону полного интегрирования южного региона в состав империи. Князь, по мнению центра, был способен подхватить положительные тенденции его развития и придать краю русскую «окраску». Возложением правительственных полномочий на Воронцова, опытного государственного и военного деятеля, правительство отбрасывало некоторую податливость и наблюдательную позицию за стихийными локальными процессами, пассивность администрации в заведении русских порядков, ожидало активного вмешательства в его подчинение центру.

Воронцов получил край в наместническое управление «как в законное наследство», потому что был женат на графине Е. К. Браницкой, мать которой О. В. Энгельгардт, приходилась племянницей Г. О. Потемкину. По совету отца он еще до назначения начал скупать земли, среди них и бывшие имения А. Ришелье. Князь имел в Херсонской губернии 27 тыс. десятин, а всего за его имениями в разных губерниях, без имений жены, числилось 27 тыс. душ. Создается впечатление, что с начала карьеры он знал, чего хочет и был настроен занять должность правителя Новороссии.

Согласно воспоминаниям современников, это был вельможа аристократического происхождения, мог быть простым в быту, как солдат в военном походе, приветливым, учтивым и внимательным. Отмечали его способности и европейское мировоззрение наместника. В то же время указывали на амбициозность М. С. Воронцова, о которой свидетельствовал такой случай. Когда Александр I сделал ему, тогда еще корпусному командиру, замечание о том, что его солдаты шагают медленно, тот ответил: «Государь! Мы этим шагом пришли в Париж». Историк и археолог М. Н. Мурзакевич отметил, что генерал-губернатор один на один любил выслушивать любые советы, но абсолютно не выносил публичных возражений, как, кстати, не терпел взяточников, неоправданно жестокого отношения к представителям низшего сословия. Монархист по убеждениям, отождествлявший служение государю со служением государству и родине, он с определенной заинтересованностью относился к личной свободе, которая, однако, должна была подчиняться государственным интересам. Он был убежденным сторонником сильной и дееспособной администрации, которая при необходимости должна идти навстречу населению, быстро принимать решения и четко их выполнять. Любые предложения относительно интенсивного развития региона вызывали у него государственный интерес.

2. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ НА БЛАГО ИМПЕРИИ

Личность М. С. Воронцова достаточно типична для правительственной кадровой политики первой половины ХIХ ст. Несмотря на смену военной службы на гражданское правление, он продолжал тесно заниматься воинской деятельностью. Ему поручено было общее руководство Дунайским и Азовским казацкими полками, которые он опекал и позволил им заниматься торговлей, чумацким и другими промыслами.

Традиционно за главными правителями присоединенных территорий закрепилось утверждение государственных институций. На юге оно не имело аналогии из-за почти полного отсутствия объединенной корпорации национальной элиты, даже в Крыму, где десятилетиями татарские мурзы добивались дворянства. Генерал-губернатор оставлял за собой право инициировать новые должности в местном аппарате управления, присматривать за местной администрацией. Наличие местных особенностей вынуждали более оперативно, чем в центральных губерниях, решать административно-организационные вопросы.

К стратегически важным отраслям хозяйства Воронцов отнес торговлю, особенно зерном, в котором все больше нуждалась Европа и от продажи которого обогатился не один русский землевладелец. Международная торговля требовала адекватной инфраструктуры портов, внутренней торговли и путей сообщения. Воронцов предъявлял высокие требования к местному сельскому хозяйству и промышленности, которые не успевали за опережающими возможностями торговли. Становилось очевидным, что край нуждался в административно-структурных изменениях, новой политике государства относительно местного населения, без которой нельзя было достичь экономического успеха. Вот почему курс Воронцова во многих вопросах был продолжением важнейших тенденций его предшественников А. Ришелье и А. Ланжерона.

Поскольку приближалось время прекращения льгот, предоставленных правительством черноморским городам еще 20 лет назад, генерал-губернатор в 1825 г. обратился с законодательной инициативой о продолжении срока неуплаты государственных налогов на более длительный период Одессе, Феодосии, Таганрогу, Керчи. Торговля в этих городах развивалась вяло, потому что купцы из-за войны с Турцией утратили свои капиталы в ее владениях, а виды на урожай хлеба не позволяли улучшить ситуацию. Воронцов убедительно доказал, что не может обеспечить высокий темп международной торговли. Одним из путей ее улучшения он считал сосредоточение руководства портом в руках одного лица. По его предложению, начальником порта назначен капитан 2-го ранга Зонтага, специалист по морскому делу. Для расширения морской торговли и привлечения к ней русских купцов, Воронцов выхлопотал в Министерстве финансов выделение средств на строительство в Херсоне купеческой верфи. Правительство предоставило в распоряжение генерал-губернатора одноразовую сумму — 150 тыс. руб.

Действия Воронцова, скорее всего, не приносили желаемого успеха, потому что в 1826 г. он обратился к Николаю I с предложением обновить в полном объеме порто- франко согласно манифесту 1817 г. и продлить его одесскую границу. Министр финансов Е. Ф. Канкрин тогда не возражал и даже предлагал учредить сухопутную таможню с усилением деятельности портовой. Он возражал только против ввоза соли, крепких напитков, железа и чугуна. В 1832 г., заботясь об интересах русского купечества, министр изменил свое отношение к порто-франко и потребовал его ликвидации. Анкетирование дало объяснение, почему правительство так предвзято отнеслось к беспошлинной торговле: из-за невозможности привозить в Одессу русские товары, не выдерживающие конкуренции с иностранными.

Неодинаковое понимание местной и центральной властью порто-франко вылилось в полемику, развернувшуюся на страницах одесской и столичной прессы. Отношение к особому статусу города разделило участников дискуссии на русских патриотов и сторонников европейской толерантности в торговле. Если доверять преданиям, то в тот раз порто- франко спас Николай I, который считал неудобным нарушать слово, данное перед всей Европой Александром I. Воронцов был уверен сам и убедил в этом и правительство, что есть пути для сближения внешней торговли с русской. По его представлению Комитет министров в 1835 г. одобрил положение, согласно которому в Одессе основывалась Крестовоздвиженская двухнедельная ярмарка, куда могли приезжать русские купцы. Правда, ярмарка не оправдала возложенных на нее надежд, в конечном итоге ее обороты были незначительными, и она не поднялась выше обычных торгов, потому что этот замысел был важен не его результатами, а его целями.

Эти и другие меры побуждали русских купцов к строительству судов и подготовке для них матросов. По распоряжению генерал-губернатора в городах Алешки и Никополь были основаны вольные матросские цеха, в которые принимали молодых мужчин на пять или десять лет, освобождая их от предыдущего положения и государственных повинностей. После пяти лет плавания каждый из них мог получить от флотского руководства патент на вождение кораблей. Лучшего способа обеспечить флот собственными матросами нечего было и искать.

У М.С. Воронцова было собственное понимание вопросов целесообразности, изобретательности и инициативы, в частности, предпринимательских контор. По его представлению Министерство финансов, а потом и Комитет министров одобрили положение об открытии в Одессе морской страховой конторы, которую в 1830 г. заменила страховая компания. Сенат положительно решил вопрос о льготах нотариусам и маклерам при условии получения ими статуса оседлых жителей. Убедительными оказались его аргументы о благоприятном климате для выращивания винодельческих культур. Дело замедлялось отсутствием организованности среди предприимчивых владельцев, преодолеть которую была призвана Крымская винная компания. Не спеша и не отвергая иностранный капитал, Воронцов пытался отдавать предпочтение русским обществам.

Политика поддержки коммерческих предприятий, особенно иностранных, уживалась с государственным контролем за состоянием торговли в крае. Правительство практически все обращения иностранцев в Министерство финансов относительно основания на юге торговых компаний передавало на рассмотрение генерал-губернатору. Так было в 1826 г. с просьбой выходцев из Голландии создать на акциях общество для содействия развитию торговли с голландскими колониями. В 1837 г. Комитет министров положительно решил вопрос об основании Новороссийской компании по изготовлению сахарного рафинада на акциях, владельцем которых был и сам генерал-губернатор. Тогда же, в 1838 г., Воронцов основал пароходное сообщение между Овидиополем и Акерманом для торговли солью из бессарабских озер.

Воронцову нужно было совмещать в своем лице два начала, — с одной стороны, содействовать развитию экономики, успех которой, естественно, требовал свободы владельца и предприимчивости, а с другой — обеспечивать политику государственного протекционизма, отслеживать, как к его предложениям отнесутся министры, которым не всегда были понятны его региональные интересы. Основанный по примеру городов европейского черноморского побережья, еще при А. Ришелье, Одесский коммерческий суд с самого начала столкнулся с делами, задевающими государственные интересы, и генерал-губернатор высказал недовольство его деятельностью.

3. ГОСУДАРСТВЕННИК

Отстаивание российской государственности в отношении к краю, в частности, к Бессарабии, им понималось четко и однозначно. Эта историческая область, присоединенная к России в результате российско-турецкой войны 1806—1812 гг., получила автономный статус подобно Великому княжеству Финляндскому. Правительство надеялось, что такое пребывание Бессарабии в составе империи вызовет симпатии к России у балканских народов. В период с 1812 по 1823 год, эта территория управлялась наместниками, которые обеспечили первые трансформации в обществе, которые приближали ее к российским порядкам, а уже Воронцов поставил задачу окончательной ликвидации автономии с распространением в Бессарабии российских губернских учреждений и перехода на единую денежную систему.

В подчинении генерал-губернатора были строительные комитеты, средства для строительства городов отпускались в руки князя. Это позволило плотнее подчинить местные органы самоуправления контролю в распределении и расходовании средств на растущее строительство. На побережье Крымского полуострова наметили строительство шоссе государственного значения, сооружение которого практически было закончено в 1829 г. Сообщения Симферополь — Севастополь, Алушта — Симферополь, Алушта — Симеиз были тогда едва ли не лучшими в России.

Ненормированность расходов в строительной отрасли, пример обвинения малороссийского военного губернатора М. Г. Репнина в растрате государственных средств во время строительства, заставили Воронцова в 1848 г. обратиться к Николаю I с необычной на первый взгляд просьбой. Он убедил императора признать правильными все расходы бюджетных средств, которые он получал на сооружение городов и портов, без предоставления конкретных отчетов. Оправдательным итогом его службы, отмечал Воронцов, будут успехи в торговле, промышленности и сельском хозяйстве. Ссылаясь на собственные заслуги, он просил не трогать сына, чтобы тому не пришлось рассчитываться с казной.

Генерал-губернатор заботился об эффективной связи с центром как важном механизме для полноценного функционирования государственной власти, который содействует втягиванию края в общероссийское пространство. Поскольку южные города более тесно общались с Западной Европой, чем с центральной Россией, то генерал-губернатор заботился о сооружении новых путей, которые соединяли бы Одессу с городами России. Вопросы почтового сообщения оставались всегда в его поле зрения. Сам генерал-губернатор для связи с Санкт-Петербургом использовал экстра- почту. По его докладной Комитет министров рассматривал в 1826 г. возможность сооружения свободного почтового тракта от Одессы до Балты. В названии свободного закладывалась новая форма финансирования почты. Дороги в империи существовали за счет местного населения, которое выплачивало соответствующий сбор. Воронцов предлагал перевести уплату на пользователей дорогой.

Воронцов считал, что Россия неполно использует водные рубежи для эффективного сообщения, в том числе и торгового, а поэтому составил правила обустройства пароходных рейсов на Черном море между Одессой и Редут-Кале (Крым). В 1829 г. Комитет министров одобрил начатую генерал-губернатором перевозку грузов, которая однако была использована для доставления провианта войскам, которые находились в Турции во время военных событий 1828—1829 гг. Наверное, оно было эффективным, потому что уже в 1833 г. Комитет министров рассматривал установление постоянной пароходной связи между Одессой и Константинополем. Образовывалось акционерное общество для содержания пароходов, в котором представителем государственных интересов Комитет министров назначил генерал-губернатора. На первых порах дело оказалось убыточным, потому что в 1836 г. на просьбу генерал-губернатора выделить больше средств на содержание пароходов «Одесса» и «Наследник» министр финансов дал негативную оценку пароходству. Генерал-губернатор считал, что ему удалось оживить торговлю на Таврическом полуострове, министр был убежден, что время пароходства еще не наступило, население не дозрело к восприятию пароходов как транспортного средства. В 1843 г. генерал-губернатор опять обратился к правительству с предложением установить постоянную связь с Константинополем и предложил заказать в Англии строительство пароходов-фрегатов. Проект наконец заинтересовал правительство и был одобрен Комитетом министров. Инициатива Воронцова в улучшении коммуникаций далеко не полностью находила одобрение. Планы соединить железной дорогой Одессу с Москвой натолкнулись на невосприятие правительством. К Александру II он обратился с этим предложением даже во время коронации, но тот отклонил просьбу.

Россия, которая развивалась как сельскохозяйственное государство с крепостнической традицией, встретилась на юге с потребностью введения других форм землепользования. Здесь сельское хозяйство приобрело товарное значение и подчинялось потребностям рынка. В отличие от предшественников, которые были сторонниками фермерского ведения хозяйства, Воронцов отстаивал крепкие большие усадебные хозяйства, характерные для центральных губерний, однако в отличие от российских, они должны были основываться в основном на вольнонаемном труде. Помещики, которые желали стать землевладельцами на юге, могли рассчитывать на поддержку генерал-губернатора. Так, княжна А. Голицына, поселившись на южном берегу Крыма, занялась закладкой оливковых деревьев и виноградников. Увлекшись, предложила правительству купить ее дом в Санкт-Петербурге, а вырученные средства вложить в это новое для нее дело. После одобрения ее просьбы Воронцов предпринял меры, которые бы содействовали развитию садоводства. По его мнению, государственный крестьянин, который разведет сад или виноградник, может получить его в пожизненное пользование, а разведением садов на пустынных землях мог заниматься каждый. Однако это предложение не нашло понимания у министра финансов. В земледелии Воронцов был сторонником преобладания некрепостнических отношений помещика и крестьянина. Для юга вопрос отношений крестьянина и помещика был более актуальным, чем для центральных губерний. Проблема постоянной нехватки крестьян для возделывания земли могла быть решенной при условии ослабления эксплуатации крестьянского труда.

Основные идеи по реализации замысла в отношении переселений Воронцов изложил в одном из правительственных предложений. Его проект в 1826 г. о заселении Бессарабской области был одобрен Комитетом министров и генерал-губернатор лично проследил, чтобы крестьяне, а их планировалось переселить 20 тыс., приняли участие во введении волостных правлений в новых государственных поселениях. Русскими было заселено 18 сел в Акерманском уезде.

14 сентября 1827 г. появился указ об обязанных поселенцах, изданный в соответствии с предложениями генерал-губернатора. Кто не нашел компромисса с помещиками по повинностям, получали право перехода на другие земли. Сам Воронцов перевез своих крепостных из России, сделав их арендаторами, «фермерами», демонстрируя преимущества некрепостнического труда. Однако позже, пытаясь компенсировать потери от неурожая, он возвратился к крепостному труду, отказался от идеалов социальной справедливости.

Меры, во многих случаях инициируемые генерал-губернатором, направленные на нормирование социальных отношений, не могли повлиять на природные условия — засухи, которые здесь случались, потому что южные земли были плодородными только при благоприятной погоде. Первый же неурожай 1833 г. заставил Воронцова энергичнее взяться за предупреждение голода. Николай I одобрил его действия по обеспечению населения хлебом и обязал поблагодарить дворянство, которое приняло участие в его поставке. По представлению Воронцова войска из Екатеринославской, Херсонской и Таврической губерний выводились в Бессарабию и Подольскую губернии. Открытый на его имя кредит до 1 млн руб. был использован для закупки хлеба сначала на внутренних рынках, а впоследствии и за границей.

Для распространения агрокультурного опыта, адаптированного к южным условиям, Воронцов поддержал учреждение в Одессе Сельскохозяйственного общества юга России. Вскоре Воронцов стал и его президентом, а уже в 1830 г., для распространения садоводства и виноделия в крае он получил в свое распоряжение 120 тыс. руб., которые пошли на закладку виноградников и садов в Акермане, Крыму и Керчи. Разведение винограда он начал практиковать сначала в собственных владениях, убеждаясь и убеждая других, что крымский климат благоприятен для его промышленного выращивания. То же предпринял Воронцов с овцеводством — для убеждения, что разведение овец Крыма может быть промышленным, он организовал их поставку в собственные владения, пытаясь селекционировать их с местными породами.

Большое значение придавал Воронцов обустройству полиэтнического населения края, разделяя его на коренную и иммигрантскую части. Похоже, что самое первое внимание он обратил на «Положение для татар-поселенцев Таврической губернии». Этот проект с замечаниями генерал-губернатора, которые в большинстве своем были направлены на попытки поладить с татарами, выносился на рассмотрение Государственного совета. Местная власть учитывала исторические традиции в землевладении татарского дворянства, пытаясь сочетать их интересы с интересами российских помещиков. Лично свободные татары-земледельцы приравнивались к государственным крестьянам, которые заключали с собственником условия обработки помещичьих земель. В известной степени Воронцов закрепил за собой право распоряжаться земельными участками. Чтобы найти общий язык с татарами, он позволил передать им как первичным владельцам часть земель Байдарской долины, расположенной на Крымском полуострове. Напрасно адмирал М. С. Мордвинов ссылался на судебные решения и доказывал свое право на владение Байдарами. Вот почему «просветительского вельможу» Воронцова татары встречали с искренней радостью. Татарское дворянство, среди которого много было религиозных деятелей, на поддержку которого рассчитывал генерал- губернатор, оценило его меры по реставрации мечети в Евпатории и ханских гробниц в Бахчисарае.

Специально созданная при таврическом дворянском губернском собрании комиссия, которая разбирала представленные в Герольдии бумаги магометанских и греческих родов, прекратила свою деятельность в 1820 г. Кто не получил подтверждения дворянских прав, обращались к Воронцову с просьбой продолжить сроки поиска. Дела об их дворянстве тянулись до 1837 г. При рассмотрении просьб татарского дворянства Воронцов высказался категорически против разрешения выбирать их в члены нижних земских судов. Он считал, что их непросвещенность, несовершенное владение русским языком не позволяет им занимать выборные должности. Через несколько лет он изменил свою точку зрения и в 1835 г. учел заслуги мурз перед империей и разрешил принимать участие в дворянских выборах до времени их утверждения в дворянстве. В его записке говорилось, что такая мера является временной и он предпринял ее для того, чтобы «подбодрить многочисленное сословие края».

Генерал-губернатор для ускорения ассимиляции татарского населения решил распространить и на татар действующие нормативные акты, которые были заключены для калмыков. При условии, что они примут христианство, поселятся на государственных землях и будут их обрабатывать, для них должна выделяться одноразовая денежная помощь. Трудно установить, насколько результативными были эти меры, можно только констатировать, что генерал-губернатору пришлось еще и в 1841 г. заниматься массовыми беспорядками, допущенными во время их введения. В 1836 г. Воронцов не поддержал попытки магометанского духовенства стать владельцем вакуфного имущества в Крыму. По его убеждению, оно должно было сначала доказать свое право на собственность. Комитет министров, рассматривая этот вопрос в 1839 г., учел позицию генерал-губернатора и поручил таврическому губернскому прокурору присутствовать в Таврическом магометанском духовном правлении, когда там происходят торги на откуп вакуфных земель. В присутствии государственных чиновников решался вопрос о предоставлении магометанскому духовенству, по его просьбе, права на торговлю. Но наиболее сложным оказалось наделение этого сословия землей с распространением на него государственной налоговой системы. В 1839 г. ногайцы Мелитопольского и других уездов пожаловались, что магометанское духовенство владеет общественными землями, не выплачивая за это государству никаких возмещений, тогда как ногайцы выплачивают подушное. Как выяснилось, к татарскому духовенству были отнесены лица, которые не принадлежали к нему (всего таких оказалось 3992), которые не занимали должностей, а только по происхождению причисляли себя к этому сословию. Министерство государственных имений предлагало воспользоваться системой наделения землей, которая была принята в православных церквях. Это предложение Воронцов отклонил, поскольку количество мечетей и духовных лиц при них была непропорционально большой по сравнению с количеством жителей. Рассуждения по этому поводу таврического муфтия, опиравшиеся на магометанские правила, еще больше запутывали вопрос. Правительство склонялось к точке зрения главного начальника, который предлагал духовенству, не занимающему должностей, выплачивать обычный оброк. Вопрос оказался сложным — изучение местных традиций в землепользовании тянулось до 1851 г.

Новороссийский край с постепенным переходом на русскую образовательную систему избавлялся от присущих ему черт, в частности, многоязычности и профессиональности образования, которые ей предоставили в свое время предшественники Воронцова. Разновидовую и многоязычную школьную сеть (каждая этническая и религиозная община имела свои школы), которая создавалась в соответствии с запросами социальных слоев края, меняли типовые школы со стандартизированными программами одноязычного русского образования. Так, через русский язык и культуру начала осуществляться консолидация пестрых и разрозненных социальных сообществ. Центром переориентирования стала Канцелярия генерал-губернатора. Группирование вокруг русской среды происходило через балы, обеды, танцевальные и маскарадные вечера, которые устраивал Воронцов. На них приезжали влиятельные русские деятели и польские магнаты. Эти новые традиции, которые пришли на смену итальянским развлечениям в казино или кафе, начали наследовать и другие семьи, положив начало любительским спектаклям, правда, репертуаром для них служили французские пьесы.

Воронцов прибыл в край почти одновременно с высланным сюда из Санкт-Петербурга А. С. Пушкиным. Поэт после гнетущей атмосферы придворного пресмыкательства и неискренности почувствовал здесь другой стиль жизни, увидел различные культуры народов, которые несли европейский дух, свободу и демократию. На юге он почувствовал, что «у него нет отчизны», что «русская слава для порядочного человека гроша медного не стоит». При Воронцове Одесса была городом с либеральным духом, чувством политической свободы, которых не было в столицах. Это и побуждало русских писателей искать здесь хотя бы временного убежища, где к независимому мнению относились мягче, чем в правительственном Санкт-Петербурге.

При правлении Воронцова юг Украины развивался под надзором центра, который регулировал предоставление разнообразных привилегий колонистам для содействия его развитию. Большая осведомленность главного правителя о местной специфике региона часто учитывалась центром, но правительство подталкивало чиновников к быстрой ликвидации особенностей края. Правление Воронцова значительно ускорило интеграцию Южной Украины и Крыма в составе России, он стал активным проводником политики русификации региона в сфере управления, культуры, образования и науки и умело превращал столицу генерал-губернаторства, Одессу, из европейского в русский город.

СПРАВКА АВТОРА

Михаил Семенович Воронцов (1782—1856), выдающийся российский военный и государственный деятель на Юге Украины второй четверти ХІХ в. Родился в княжеской семье, приближенной к императорскому двору. Получил домашнее образование, которое завершил в Кембриджском университете. Участник войны 1812 г. В 1823—1854 гг. новороссийский и бессарабский генерал-губернатор, в 1844—1854 гг. — наместник на Кавказе и главнокомандующий Отдельным кавказским корпусом.