Сладкий дым из трубки вождя

Сегодня исполняется 123 года со дня рождения (по официальной версии) одного из самых жестоких, всевластных и загадочных диктаторов в истории человечества — Иосифа Виссарионовича Джугашвили (Сталина). Читатель может сразу же задать вполне резонный вопрос: какова необходимость снова читать материал о «вожде всех народов», ведь уже много тысяч томов накопила в своем арсенале мировая «сталиниана», в последнее десятилетие и украинская историческая и философская наука обогатилась интереснейшими трудами, позволяющими нам глубже постичь суть, и, главное, социальные истоки сталинизма как политико- идеологического и нравственного феномена, всю степень его страшного воздействия на историю нашей Родины.

И все-таки возьмемся утверждать, что в познании скрытой адской «механики» сталинского террора пройдена до сих пор едва ли половина пути. Пока еще не сделано главное; не дан ответ на самый существенный вопрос, а именно: да, известны ужасающие личные качества характера Сталина (не будем их повторять), но почему же именно такой человек пришел к власти в 20-е годы в СССР и — что самое важное — был принят большинством общества и сумел удержать свою власть на протяжении трех десятилетий? Террор был единственным методом, который генсек применял в своей практике? Массовое сознание на постсоветском пространстве склонно принять именно такую точку зрения; но это — непростительное упрощение. Рассматривая исторического Сталина только как патологического садиста и исключительно в качестве кровавого палача, мы (безусловно, из лучших побуждений) оказываем лучшую из всех возможных услуг тем, кого и в будущем обольстит сладкий дым из трубки вождя...

Ибо необходимо четко понять, что Сталин был, без сомнения, не только тираном, но и величайшим демагогом и популистом ХХ века. Его гениальные (без иронии) приемы управления сознанием десятков миллионов людей в СССР и других странах мира еще и сейчас изучены отнюдь не полностью.

Начнем с парадоксального, но тем не менее доказываемого многими фактами утверждения. На самом ожесточенном, решающем этапе борьбы за власть в СССР (1923 — 1928 гг.) Сталин продуманно и точно избрал позицию политического центризма (разумеется, в рамках победившей большевистской идеологии, внутренне уже экстремистской!), что во многом облегчило ему победу над политическими врагами. В самом деле, вспомним, что на фоне существовавшего и реально рвавшегося в те годы к власти крайне левого крыла большевиков, требовавшего расправиться с зажиточным и средним крестьянством Союза методом жесточайшей классовой борьбы (а у нас в Украине в период НЭПа именно эти крестьяне составляли безусловное большинство населения!) сталинский подход к этой проблеме действительно привлекал «прагматизмом», «взвешенностью» и «государственной мудростью».

Отмежевываясь от призывов «умеренного» крыла в ВКП(б) делать ставку на состоятельное крестьянство (бухаринские слова «Обогащайтесь!» были сказаны в 1925 году), Сталин, тем не менее, подчеркивал: «Некоторые товарищи, исходя из факта дифференциации деревни, приходят к тому выводу, что основная задача партии — это разжечь классовую борьбу в деревне. Это, товарищи, неверно. Это — пустая болтовня. Не в этом теперь наша главная задача. Это — перепевы старых меньшевистских песен из старой меньшевистской энциклопедии.

Главное теперь состоит в том, чтобы сплотить середняков вокруг пролетариата, завоевать их вновь, сомкнуться с основной массой крестьянства, поднять ее материальный и культурный уровень и двинуться вперед вместе с этой основной массой по пути к социализму. Таковы те пути и доро ж ки, через которые медленно, но основательно должно включиться крестьянское хозяйство в общую систему социалистического строительства. В деревне коммунистам вообще надо отказаться от уродливых форм администрирования» (из речи на XIV конференции большевиков, 1925 год).

Более того, дальше Сталин цитирует слова Энгельса о том, что «мы решительно стоим на стороне мелкого крестьянства и будем делать все возможное, чтобы ему было спокойнее жить (!)». И в таком плане вождь, блестяще играющий в «центризм» (понимаемый им исключительно как средство жесточайшей консолидации и централизации идеологии и власти!) высказывался не один год. Если не знать, что это говорил человек, давно уже внутренне решившийся на геноцид, на повальное, массовое уничтожение миллионов крестьян в Украине, России, Казахстане и только выжидающий удобного момента (он представился через пять лет!) — то можно вполне резонно заключить: а ведь перед нами либерал...

Еще один «фирменный» прием сталинской демагогии. В 1928 году «центрист» Сталин вдруг (непонятно, почему?) заговорил о... самокритике в рядах ВКП(б). Было сказано, что «самокритика нужна нам, большевикам, как воздух, как вода». И было даже указано, кого же именно следует критиковать: вождей. Чтобы не зазнавались, не отрывались от масс: «если вожди зазнаются — это гибель партии... необходимо внимательно выслушивать всякую критику советских людей, если она даже является иногда не вполне и не во всех своих частях правильной» (из доклада «О работе апрельского объединенного пленума ЦК и ЦКК ВКП(б)»). Тогда почти никто, даже из самых проницательных наблюдателей, на понял: к чему бы это Сталин заговорил о самокритике? А все объяснялось просто: ему было необходимо сокрушить Бухарина, последнего реального соперника в борьбе за власть, и направить острие потенциальной критики, уж конечно же, не на себя...

А вот «бесподобная» сталинская формула (вполне в духе иезуитов!). В июле того же 1928 года, выступая на Пленуме ЦК, генсек так ответил на вопрос «когда же закончатся чрезвычайные меры и зажим экономической свободы на селе?»: «Не правы те, которые думают, что чрезвычайные меры плохи при всяких условиях. С такими людьми надо вести систематическую борьбу. Но не правы и те, которые думают, что чрезвычайные меры всегда необходимы и целесообразны. С такими людьми необходима решительная борьба» . Заметим, что сам Сталин возвел очень скоро в норму не просто «чрезвычайные меры», а террор как универсальный метод управления.

Важно помнить, что «вождь всех народов» и дальше практиковал своеобразно понимаемый «центризм» (так, в 1930 году он «отмежевался» от «перегибов» коллективизации, опубликовав статью «Головокружение от успехов», а в 1938 — от «крайностей» ежовских чисток, выступив на январском пленуме ЦК с лицемернейшим призывом перепроверить дела невинно осужденных; и кое-кого действительно выпустили!).Особый интерес представляют такие «великолепные» приемы сталинского манипулирования общественным сознанием, как умение выдать за свою заслугу те решения, против которых он же сам рьяно прежде выступал (можно привести и конкретные примеры, но это выходит за тесные рамки данной статьи) и искусство создания образа врага в лице оппозиции, которая одна только мешала нам счастливо жить и работать.

Но еще важнее понять, что все тогдашнее общество в той или иной мере несет свою долю ответственности за утверждение сталинизма. «Здравый смысл», «взвешенность», «серьезность», «реалистичность», «отказ от крайностей» Сталина образца 20-х годов импонировали жаждущему «твердой руки», устрашившемуся штормов истории и революций обывателю, вчерашнему крестьянину, который в городе утратил основы народной вековой морали, так и не став рабочим. Этот обыватель интуитивно чувствовал, что Сталин не фанатично, мягко говоря, служит революционной идее. Выдающийся русский писатель ХХ века Марк Алданов писал в романе «Бред» о внутреннем мире вождя: «Быть может, коммунистические идеи когда-то и занимали некоторое место в его жизни. Гомеопатическая это была идейность и тогда. Но и от нее ничего не осталось и не могло остаться в той кровавой бане, в которой он жил столько лет...»

Этот обыватель улавливал, что Сталину нужна власть — для себя. Тем лучше, рассуждали «люди с улицы» (плюс аппарат): власть вождя означает спокойствие и порядок для них. Не в этом ли привлекательность сталинизма (и других форм деспотии) для общественного сознания, не в этом ли сладость дыма из трубки вождя?