Величие национального долга

«Печальноизвестный Эмский Указ императора Александра ІІ от 18 мая в 1876 г. запрещал завоз украинских книг из Галичины, а что касается разрешения вроде бы печатать исторические документы, словари и произведения художественной литературы, то речь не шла об их печати на украинском языке. Никоим образом! Исторические документы — за «правописанием подлинников», а «в произведениях же изящной словесности не было допускаемо никаких отступлений от общепринятого русского правописания...»

Продолжение. Начало читайте в «Дне» №125-126

Национальным лидером никогда не станет человек, который не является органическим патриотом своей земли, который не знает, не любит национальную историю, культуру, язык, который свою политическую и государственную деятельность не строит на национальных приоритетах и ценностях. И не обязательно, чтобы этими свойствами он владел, так сказать, с колыбели матери. И даже «язык не самая важная вещь», — утверждал идеолог украинского национализма Дмитрий Донцов. — Для меня генералы украинской армии русского или немецкого происхождения, которые даже не научились по-украински, большие патриоты, когда боролись за украинское дело, нежели Юрко Коцюбинский или Дмитрий Мануильский, которые, хотя украинцы по происхождению, вместе с бандами Муравьева разрушали Киев. Так же, как прусский шляхтич полковник Кенигсек, защищавший перед войском Меншикова мазепинский Батурин, больший украинский патриот, чем Леонтий Кочубей или Искра, которые Мазепе перед царем изменяли»1.

Граф Карл-Густав-Эмиль фон Маннергейм, который трижды спасал Финляндию от коммунистической оккупации, еле-еле мог общаться на финском языке, когда в 1918 году он, генерал-лейтенант русской армии, оставил военную службу в Российской империи и вернулся через тридцать лет в родную Финляндию. До конца своих земных дней этот маршал и главнокомандующий вооруженными силами Финляндии, регент государства и президент республики не мог без ошибок говорить на первом — после шведского — государственном языке. Языковой парадокс заключался еще и в том, что прадед спасителя финнов от «советизации», от коммунистической оккупации Финляндии, лично передал российскому императору ходатайства об утверждении шведского как единого языка администрации и суда в Великом Княжестве Финляндия. О том, что почти восемьдесят процентов населения страны разговаривают на финском языке, и не вспоминалось. Это же крестьяне, чернь, а правящая элита страны — шведы или финны шведского происхождения, как родители Карла Маннергейма, следовательно, шведский язык — единственный, государственный, элитарный. И хотя предки Маннергейма — выходцы из Швеции, а шведский язык в Финляндии господствовал, однако судьба финского народа, судьба его языка, культуры, национального бытия стали для 50-летнего будущего маршала смыслом и целью всей последующей жизни.

А разве, скажем, в Польше всегда был благоприятный политический климат для развития польского языка? Разве Польша не пережила не только агрессивно языковую, но и демографическую немецкую экспансию сначала на Восточное Поморье, затем и на Западное Поморье? Онемечение польского населения, как и, кстати, чешского народа, осуществлялось прежде всего через внедрение немецкого языка как официального в государственных учреждениях, судах, в церкви, путем открытия немецких школ не только в городах, но и в польских селах. Ученикам запрещалось говорить на родном языке в стенах школы, а учителя за обучение детей немецкому языку получали доплаты, денежные премии. Как и учителя русского языка в Украине в ХІХ—ХХ вв.

«Железный канцлер» Немецкой империи О. фон Бисмарк во имя «единства государства», в состав которого вошло 25 немецких земель, провозглашает в 1871 году политику «культуркампфа» — «борьбы за культуру», суть которой заключалась в решительном внедрении и утверждении немецкого языка и культуры в администрации и образовании, в ограничении роли католической церкви в светской жизни. Этот жесткий курс на онемечение польского населения осуществлялся согласно выданным в 1872—1876 гг. законам, по которым немецкий язык признавался единственным правительственным языком в судопроизводстве и административной деятельности, обучение в народных школах и гимназиях проводилось исключительно на немецком языке, польский язык изучался лишь факультативно в народных школах и некоторых гимназиях. Ограничивалось издание польской литературы, прессы, под особый контроль попала католическая церковь — священнослужителем мог стать при согласии администрации и после составления специального «экзамена по культуре» только немецкий гражданин.

А разве не так действовала другая империя — Российская — на польских и украинских землях уже после окончательного — третьего — разделения Польши между тремя империями — Российской, Немецкой и Австро-Венгерской? Русский язык стал официальным языком администрирования сразу же после отмены в 1865 г. названия «Королевство Польское» и замены его названием «Привислянский край». На руководящие должности во все административные структуры, правительственные комиссии, судебные, финансовые, почтовые органы назначались почти исключительно прибывшие из России со своими семьями русские чиновники. Внедряется русский язык преподавания учителями-россиянами всех предметов в гимназиях. Как и на польских землях, которые отошли к Германии, польский язык изучается только факультативно. В 1865 г. русский язык становится обязательным языком преподавания и в народных школах, а за употребление польского языка в школе учеников наказывали. Известный куратор варшавского школьного округа А. Апухтин похвалялся, что через десять лет такой системной русификаторской политики каждая польская мать будет над колыбельной своего ребенка петь русские песни. Именно этот печальноизвестный русский колонизатор запретил преподавание истории, литературы и географии Польши, сократил количество школ и гимназий, ограничил доступ к образованию детей из небогатых семей2.

Обе империи — Немецкую и Российскую — соединяло также систематическое преследование католической церкви, а также греко-католиков. Так по указу русского царя в 1867 году католическая церковь была подчинена Римско-католической коллегии в Петербурге, ликвидируются греко-католические церкви на Подляшье и Холмщине, верующих церкви заставляют переходить в православие... Аресты непокорных священников, ссылки их в Сибирь, закрытие семинарий, монастырей и конфискация их земельных владений, военные пацификации сел, устранение поляков изо всех участков общественной жизни, отстранение церкви от опеки над школьничеством — эти и ряд других репрессивных акций были направлены прежде всего на то, чтобы добиться полной ассимиляции поляков, украинцев, белорусов и представителей других национальных меньшинств.

К сожалению, возрожденное 16 ноября 1918 года Польское государство позорно усвоило в своих же интересах горькие уроки деполонизации, которые дали полякам Германия и Россия, используя их же методы и средства национальной ассимиляции. Согласно решению Верховной Рады Парижской конференции от 25 июня 1919 года, Восточная Галичина была передана под временное управление Польши при условии предоставления ей автономии и проведения плебисцита. Более того, в ноябре 1919 г. Верховная Рада утверждает Устав для Восточной Галичины, согласно которому эта территория объявляется подмандатной территорией Лиги Наций, а Польша только получает мандат на управление ею в течение 25 лет. И то лишь при условии, что будет внедрена автономия Восточной Галичины с отдельным сеймом, судопроизводством, войском. Как известно, власть Польши этих решений Верховной Рады Парижской конференции не выполнила. Польша воспользовалась тем, что Директория Украинской Народной Республики потерпела поражение от большевиков, и добилась подписания 22 апреля 1920 года Договора между Польшей и Украиной. Единственным утешением для украинцев было признание Польшей Украины как независимого государства и обязательства оказывать Правительству Украинской Народной Республики материальную и военную помощь. Но по договору «Пилсудский-Петлюра» Польша оставляла за собой Восточную Галичину, Западную Волынь, Холмщину, Подляшье, Полесье. Уже в январе 1920 г. правительство Польши ликвидирует галицкий краевой сейм, около 100 тысяч деятелей украинского освободительного движения будут заключены в тюрьмы, интернированы; украинцев постепенно устранят с административных должностей всех уровней, даже будет запрещено употреблять термины «украинец», «Галичина», зато внедрят названия «русин» и «Восточная Малопольша». Сейм 1924 г. примет закон об образовании, согласно которому будут внедрять так называемые «утраквистские» (двуязычные) школы. Преподавание в этих школах настойчиво переводится на польский язык, а украинские дети за употребление родного языка в школе будут караться. Как карали в немецких школах учеников-поляков за пользование польским языком.

«Если в 1924 г. в Восточной Галичине еще была 2151 украинская школа, то в 1930 г. их осталось 716, а количество утраквистских увеличилось до 1793. Конституционное требование употребления двух языков в администрации и суде демонстративно игнорировалось»3.

Украинские патриотические силы особенно остро реагировали на все акции польской власти, направленные на унижение национального достоинства украинцев, их языка, истории, культуры, порывов к свободе и независимости. Патриота любой нации всегда особенно болезненно поражает запрещение родного языка в учебно-воспитательном процессе, посягательство на традиции, на веру, на народную мораль — на все то, что является моральной и духовной основой народа. Более чувствительной и более выразительной лакмусовой бумажки, какой является язык народа, нет для определения уровня национального сознания и государственной ответственности политического деятеля. Но нынешняя власть в Украине не этими критериями оценивает свою политическую и общественную ответственность перед украинским народом. Казалось, все уже решено, украинский язык является государственным языком в Украине, как это удостоверяет статья 10 Конституции Украины, но эти, по Шевченко, «дядьки отечества чужого» никак не успокоятся, потому что им, видишь ли, крайне важно возвысить русский язык, который, дескать, всячески притесняется в Украине. И им, «слепым и малым душой», нечего напоминать, каким преследованиям и запретам в течение трех веков подвергался украинский язык. Но вспомним уже указы русских царей — от Петра І о запрещении украинского книгопечатания (1720), печальноизвестный Валуевский циркуляр (1863) и Эмский указ (1876) до Николая ІІ, который упразднил украинскую прессу (1914)... Вспомним, потому что и в Финляндии запрещение на изучение финского языка длилось до 1866 года. Именно указ русского императора в 1850 году запретил издание книг на финском языке, а внедрение в начальных сельских школах преподавания, наряду со шведским, на финском языке состоялись лишь в 1866 году.

Но такой системной русификации, которую осуществляла Российская империя на украинских этнических землях, кажется, не подвергался ни один народ, а их не счесть, и всех русские колонизаторы рвались мечом и крестом «просветить»:

«Ви ще темні,
Святим хрестом не просвіщені,
У нас навчіться...
Всьому навчим; тільки дайте
Свої сиві гори
Остатнії... бо вже взяли
І поле і море.»

(«Кавказ», Т.Г.Шевченко)

Научили! Нынешние доморощенные «учителя» по типу Колесниченко и его продажной компании теперь пытаются в Украине реализовывать ту же политику «обрусения Юго-Западного края», которую в свое время проводила и Российская империя, и коммунистическая империя СССР. Кроме позорного российско-украинского суржика, которым оперируют нынешние «обрусители», ничего достичь им не удалось. Не помогли ни запреты, ни притеснения, ни преследования в течение трех веков. В ХІХ в. не помогла дополнительная плата за русификацию учителям до 50% заработной платы, чиновникам всех ведомств, несмотря на соответствующие царские указы и законы 1869 и 1886 гг. А как старались! «В десяти юго-западных губерниях лицам русского происхождения, исключая однако местных уроженцев, производится доплата к содержанию»4.

Вот какие мероприятия предлагал полтавский губернатор Багговут применять в борьбе с украинским движением, с украинским языком, историей, даже с национальной экономикой:

«1. Привлекать на должности учителей земскихъ начальныхъ школъ по возможности только одних великоруссовъ.

2. Назначать на должности инспекторовъ народныхъ училищъ людей деятельныхъ, энергичныхъ, твердыхъ и исключительно великорусов. Таковыми же конечно должны быть и директоры народныхъ училищъ.

4. Всякого учителя проявляющаго склонности къ украинскому движению немедленно устранять.

5. Поставить правильно обучение исторіи Россіи въ школе и строжайше вменить въ обязанность учителямъ — внедрять въ молодежъ понятіе о единой, неделимой Россіи, поясняя смыслъ слова «украина», то есть «окраина» Государства в былыя времена.

11. Обратить особливое вниманіе на семинаріи, на учебно-воспитательную часть въ этихъ заведеніяхъ. Ставить во главе ихъ ректоровъ исключительно великоруссовъ, удалить немедленно всехъ слабыхъ и бездеятельныхъ ректоров. Учащій персоналъ долженъ быть только изъ великоруссовъ. За семинаріи надо взяться какъ следуетъ и скоренять гнездящійся въ нихъ духъ и дать имъ должное направленіе.

12. Необходимо субсидировать некоторые газеты, издающіяся въ Кіеве, Харькове, Полтаве и Екатеринославе съ целью борьбы, путемъ печати, съ украинскимъ движеніемъ»5.

Все семнадцать пунктов-предложений Полтавского губернатора фон Багговута относительно борьбы с украинским движением нет надобности перечислять, хотя подавляющее большинство из них используется, правда, в более завуалированной, я бы сказал, цивилизованной форме и сегодня нашим северным соседом как во внутренней политике, так и относительно Украины. А проводников трансформируемой под глобальные процессы интеграции и планетарного межкультурного диалога идеи «руского мира» в Украине — не перечислить. Послушаем-почитаем того же Табачника или Вадима Колесниченко, а это же государственные мужи — министр и народный депутат, и поневоле опять вспоминаешь «секретный доносъ» Полтавского губернатора Багговута, его «меры борьбы с украинским движением», в частности его рекомендации «правдиво освещать историю заселения Южно-Русскихъ степей и всей вообще «окраины» Государства, поясняя, что никогда никакого «украинского» народа не было».

А как ложится на душу новых борцов за второй — русский — государственный язык, гуманитарных интеграторов Украины и России вот такой подпункт пункта 12 «секретного доноса» полтавского губернатора:

«в) возможно часто появленіе в субсидируемыхъ газетахъ статей о необходимости общегосударственнаго языка, каковымъ только и является великороссійское наречіе, о богатствъ русскаго язика, обширности и богатстве его литературы и т. д., о роли современнаго малорусскаго язика, какъ простонароднаго и неимъющаго литературы и будущности»6. Что касается государственных сторонников экономической интеграции с Российской Федерацией, то им следует напомнить содержание пункта 14 «Секретного доноса»:

«14. Вследствие обнаружившагося въ последнее время стремления украинцевь выйти изъ экономического подчинения Москве и основать свій торговый и биржевой центр в Кіеве, желательно было бы чтобы Министерство финансовъ вело національную политику финансовую съ целью закрепления за Москвою ея положення экономическаго центра и уничтоженія попыток къ экономическому сепаратизму украинцевъ»7.

Высокие волны протестов в защиту украинского языка, культуры, национальной истории, которые, кстати, катились на центральную, подроссийскую Украину из Галичины, заставили царя Николая ІІ «Именным Высочайшим указом 12 декабря 1904 года» обязать Комитет Министров пересмотреть «Высочайшие повеления 18—30 мая 1876 года и 8 октября 1881 года, коими запрещены печатание и издание на малороссийскомь языке всякаго рода сочинений, за исключениемь историческихь документовь, словарей и произведений изящной словесности»8.

Печальноизвестный Эмский Указ императора Александра ІІ от 18 мая в 1876 г. запрещал завоз украинских книг из Галичины, а что касается разрешения вроде бы печатать исторические документы, словари и произведения художественной литературы, то речь не шла об их печати на украинском языке. Никоим образом! Исторические документы — за «правописанием подлинников», а «в произведениях же изящной словесности не было допускаемо никаких отступлений от общепринятого русского правописания...»

Но, несмотря на колоссальные усилия государственного аппарата Российской империи, затушить могучие импульсы украинской этнокультурной идентичности никак не удавалось. И уже в декабре 1904 года Комитет Министров Российской империи на своих заседаниях высказывается «за желательность отмены этой мери, стесняющей свободу печатання на мароссийскомь наречии различных книгъ» и поручает министрам народного образования и внутренних дел спросить мнение по этому вопросу Императорской Академии Наук и Императорских Университетов Киевского и Харьковского, а также Киевского, Подольского и Волынского генерал-губернаторов. В то же время Комитет Министров Российской империи предостерег, что вопрос о языке преподавания в народных школах на территории Украины не должен рассматриваться. Только русский!

Была создана Комиссия Императорской Академии Наук под председательством академика Федора Корша, в состав которой вошли такие авторитетные ученые-языковеды, академики, как Александр Шахматов, Филипп Фортунатов, Сергей Ольденбург... На основе доклада, подготовленного этой Комиссией, Императорская Академия Наук пришла к выводу, «что необходимо ныне же отменить Высочайшия повеления 18/30 мая 1976 года и 8 октября 1881 года, а также удостоившееся Высочайшаго одобрения распоряжение Министра Внутреннихь Дель 1863 года, послужившее для техь повеленій основаннием.

Вместе с темь все вышеизложенное привело Академию Наукь кь убежденію, что малорусское населеніе должно иметь такое же право, как и великорусское, говорит публично и печатать на родном языке»9.

Очевидно, эти исторические аргументы не интересуют усердных борцов за второй государственный язык в Украине — им не болит, их не волнует многовековое запрещение украинского языка, что не могло не затормозить его естественное развитие и ограничить распространение, утверждение его правового статуса. Кстати, даже после выводов Императорской Академии Наук Комитет Министров Российской империи не упразднил запрещение украинского языка — признал в сентябре 1905 года «несвоевременным» прекращение «обрусения» Украины. И только революция 1905 года заставила власть упразднить Эмский указ. Но эта отмена никоим образом не изменила политику Российской империи относительно украинского языка, культуры, истории... В течение 1905—1912 гг. Министерство образования Российской империи последовательно запрещало любые попытки внедрить преподавание украинского языка, литературы, истории... Было закрыто за этот период 12 частных гимназий, уволены 32 директора и 972 учителя, 822 учителя были переведены в другие школы10. Наконец Сенат Российской империи объявляет украиноязычную культурную и образовательную деятельность вредной для империи, а правительство Столыпина закрывает украинские культурные общества, издательства, запрещает читать лекции на украинском языке... Потому что это, дескать, не язык, а только «малороссийское наречие», цель же имперской образовательной политики — русификация всех инородцев, как разъяснял еще в 1870 году тогдашний министр образования Российской империи Д. Толстой.

Окончание читайте в следующем выпуске страницы «История и «Я»

1 Донцов Дмитро. Що таке «українізація» України (Трохи соціології). — Вісниківство : Літературна традиція та ідеї. Науковий збірник. — Вип. 2. —Дрогобич : Посвіт, 2012. — С. 366.

2 Зашкільняк Леонід, Крикун Микола. Історія Польщі. — Львів, 2002. — С. 349-353.

3 Зашкільняк Леонід, Крикун Микола. Історія Польщі. — С. 461.

4 Огієнко Іван. Українська культура: Коротка історія культурного життя українського народу. К.: Абрис. 1991. — С. 212.

5 Секретный доносъ Полтавскаго губернатора Багговута министру внутреннихъ делъ объ украинскомъ движеніи и мерахъ борьбы съ нимъ. — Полтава, 1917. — С. 7-9.

6 Там же. — С. 10.

7 Там же. — С. 10.

8 Императорская Академія Наук. Объ отменее стесненій малорусскаго печатнаго слова. — СПб. : Типографія «Разумъ», 1910. — С. 5.

9 Объ отмене стесненій малорусскаго печатного слова. — С. 7-8.

10 См.: Без языка — нет нации. — К. : Український пріоритет, 2011. — С. 13.

Ведущий страницы «История и «Я» — Игорь СЮНДЮКОВ. Телефон: 303-96-13.

Адрес электронной почты (e-mail): [email protected]