Барон Мюнхгаузен в рисунках Густава Дорэ

Благодаря великолепному рисовальщику и граверу Густаву Дорэ, беспокойный авантюрист барон фон Мюнхгаузен завоевал мировой успех. Во второй половине XIX века, совместное московское и Санкт-Петербургское издательство «Товарищество М .Вольфъ» выпустило серию из полусотни детских книг небольшого — очень удобного для ребенка формата, в красивых сафьяновых обложках. В знаменитой детской серии «Золотая библиотека», по счастливой случайности сохранившейся не только у букинистов-антикваров, но и среди раритетов есть великолепно оформленные Густавом Дорэ «Похождения и приключения барона фон Мюнхгаузена». Отдавая дань читательскому спросу, предприимчивое издательство задалось целью напечатать полную версию наиболее популярных сочинений для детей и юношества.

В серию, отпечатанную в питерской типографии вошли и легковесные сочинения в духе модных тогда журнальных «Рассказов для мальчиков и девочек», золотая классика: арабские сказки «Тысяча и одна ночь» и сказки братьев Гауф, «Пиноккио» Чарльза Коллоди, «Маленький лорд Фаунтельрой» Ф.-Г. Бернетт, «Хижина дяди Тома» Бичер-Стоу, «Святочные рассказы» Чарльза Диккенса, и конечно, фантастические приключения Мюнхгаузена, написанные Рудольфом Эрихом Распэ.

Неисчерпаемая фантазия и бурлескный юмор Рудольфа Распэ подарили книге небывалый успех у читателя любого возраста и социального положения, и особенно — у детей и юношества. В образе главного персонажа писатель изобразил своего друга, Карла Фридриха Иеронима фон Мюнхгаузена, имевшего склонность к хвастливым преувеличениям в своих бесконечных рассказах об охоте и военных сражениях. Интересно, что вплоть до пятого переиздания книги о легендарном Мюнхгаузене, его автором считался немецкий писатель Бюргер, который на самом деле был только переводчиком книги Распэ. О причинах, заставивших довольно известного в свое время литератора, археолога и естествоиспытателя Рудольфа Распэ анонимно издавать первые тиражи сочинения о своем друге, легкомысленном бароне — очевидны. Однако, как водится, история со временем все расставила по своим местам. Бюргер, взявший на себя труд перевести сочинения Распэ, позднее стал его личным биографом, и в предисловии к англоязычному изданию 1787 года сам разъяснил читателю, кому по праву принадлежит авторство книги.

В качестве «канвы» для своих рассказах о славных похождениях барона, Рудольф Распэ использовал короткие юмористические истории. Часть из них имела исторические корни — например, военная «русская кампания», или поход против турок, другие же — путешествие на Солнце или по дну морскому, явно из разряда модного нынче «фэнтэзи», а приключения на охоте выглядят как утрированный вариант популярных во все времена охотничьих баек. И все же, для того чтобы вымышленный мир Распэ действительно ожил и полюбился читателю, крайне необходим и сверхвыразительный иллюстративный ряд.

Удивительная «спаянность» иллюстративного ряда, как виртуозных сюжетных рисунков во весь лист, так и крохотных (всего в несколько сантиметров), но чрезвычайно выразительных заставок, позволяет читателю буквально видеть перед собой всю серию бароновских похождений. Художник лепит своего главного персонажа с теплым юмором, поэтому характер этих рисунков никогда не переходит тонкую грань, отделяющую их от карикатуры. Гипертрофированные черты лица Мюнхгаузена — чрезмерно длинный и всегда задранный нос, задорно накрученные кончики усов, накладные букли с тощей косицей, запоминаются зрителю моментально, навсегда «врезаясь» в память. Примечателен и тот факт, что и значительно позднее, во время бесконечной вереницы переизданий этой книги и рождения анимационного образа Мюнхгаузена, его тип, удачно найденный Густавом Дорэ, по большому счету не изменился. Сегодня мы продолжаем любить барона таким, каким его создал более сотни лет назад знаменитый французский гравер.

Когда рассматриваешь иллюстрации, заново переживаешь все легендарные приключения незадачливого персонажа — встречу в пустыне с крокодилом и львом, полет на пушечном ядре, путешествие по морскому дну среди вычурных, громадных рыб, спасение себя на лошади при помощи вытаскивания за косицу и прочие небылицы. Глубоко проникнувшись духом книги Распэ, художник передал также и сатирический уклон «Приключений…», пользуясь не только гротесковым образом харизматичного враля-барона, но и за счет второстепенных персонажей, не менее комедийных. Они соучастники его невероятных похождений, и для Дорэ эти персонажи словно бы олицетворяют собой общие человеческие слабости, недвусмысленно обозначенные художником в их внешнем облике — подчеркнуто ханжеских и глуповатых чертах лица, деталях неряшливой одежды, подчеркнуто смешной постановке фигуры. На одной из гравюр Дорэ читатель видит двух островитян: толстые и чрезвычайно серьезные, они собирают урожай огурцов на вырванном с корнями дереве, летящем высоко в небе по воле урагана. А вот старый пьяница, у которого из головы поднимаются густые винные пары — в cамом прямом смысле, после того как он приподнял серебряную пластину, заменявшую ему верхнюю часть черепа, сильно поврежденную во время военных сражений. Через несколько страниц — портрет чванливого шаха, распивающего дорогое вино, и не ведающего о том, что гость залез в его гарем, а на заставке для очередной главы — подобострастный возничий, выписывающий в воздухе корону и герб своего господина.

Характеристики животных в передаче Густава Дорэ — бесподобны. Как опытный анималист, рисует он свору поджарых охотничьих псов, и любимую собаку Мюнхгаузена, неподвижно ожидавшую его на одном и том же месте несколько дней, вплоть до истощения. Хищники на этих виртуозных гравюрах теряю свою природную агрессию: жирный и добродушный медведь от жадности и любопытства готов проткнуть себя оглоблей, которую находчивый Мюнхгаузен смазал салом. А свирепый лев попадает с разбега в огромную разинутую пасть крокодила, тем самым спасая жизнь перетрусившему барону. Пропорции и характер животных, их пружинистые мускулы и напряжение перед прыжком, грозное или понурое настроение — схвачены мастером реалистически-остро, с очевидным привкусом сатиры. Любой сюжет в исполнении Густава Дорэ — пирующие военачальники с раздутыми от спиртного и закусок животами-барабанами, или меланхоличное Солнце, «получившее насморк», обыграны словно бы играючи: легко, ярко, c запоминающейся характеристикой, и абсолютно виртуозно в техническом отношении.

В этой очаровательной непосредственности и нарочитой легкости, наверное, и кроется совершенно особенное, неповторимое обаяние иллюстраций к «Похождениям и приключениям барона Мюнхгаузена».

А между тем рисовальщик, гравер и скульптор Луи Кристоф Поль Густав Дорэ, широко известен благодаря многогранности своего художественного таланта. Как это бывает у многих одаренных людей, его способности дали о себе знать очень рано. Первые свои литографии он создал в возрасте одиннадцати лет, и уже в шестнадцать стал сотрудничать с сатирической газетой «Journal pourrie». Его забавные, оригинальные рисунки публиковались в этой газете в течение нескольких лет, а параллельно Дорэ создавал сотни рисунков-иллюстраций для классических литературных произведений.

Тем этапом, с которого, собственно, и началась громкая известность художника, стали серьезные заказы на оформление собрания сочинений Франсуа Раблэ, « Contes drolatigues» Онорє Бальзака, «Сказок» Нерро, «Дон Кихота» Мигеля де Сервантеса, «Аталы» Шатобриана, «Божественной комедии» Данте Алигьери, Библии, «Потерянного рая» Джона Мильтона, «Басен» Жана де Лафонтена, «Неистового Роланда» Лудовико Ариосто, «Опытов» Монтеня, «Идиллии короля» Альфреда Теннисона, рассказов Эдгара Аллана По.

Среди огромного числа иллюстративных произведений художника, лучшими принято считать гравюры к Раблэ, Сервантесу, Распэ, и разумеется глубокие, тонко нюансированные, монументально-величественные рисунки на библейские сюжеты.

Между тем, мастер отнюдь не ограничивал себя только графикой. Он пробовал писать большие по формату живописные полотна, хотя, строго говоря, как отмечали его современники, Дорэ-живописец уступал Дорэ-рисовальщику. Прекрасно продумывая композицию, уверенно моделируя свето-тень, он, тем не менее вовсе не был чутким колористом. Среди наиболее удачных картин Густава Дорэ стоит назвать «Дочь Иефая», «Избиение младенцев», «Тела мучеников в цирке», ‘Россини на смертном одре», композицию в своеобразном патриотическом духе того времени — «Дантэ и Виргилий на ледяном озере, в котором мучатся изменники отечеству», а также «Смерть Орфея». Кроме того, Дорэ принадлежит авторство картины «Вход Христа в Иерусалим». Вероятно, эта последняя картина, связанная со Святой Землей и библейскими текстами, была особенна близка художнику, так как по мнению некоторых специалистов, в его жилах текла еврейская кровь: известный российский критик Владимир Стасов посвятил этой теме отдельное исследование.

В последние годы жизни, мастер обращается и к скульптуре. Его биографы сообщают, что творчество Дорэ, связанное с моделированием объемов и пропорций, оказались более удачным, нежели живописные его работы. Среди лучших — скульптурная группа «Парка и амуры» (1877 года) на сюжет из греческой мифологии, где мастер изобразил самых медлительных, по мнению Феокрита, богинь, которые олицетворяют сменяющие друг друга времена года, в окружении маленьких амуров; огромная ваза, с виноградными лозами и фигурками гениев-посредников между богами и простыми смертными в окружении грациозных нимф, вылепленная в 1878 году для отливки в бронзе; статуи «Мадонна» и «Египтянка, спасающая свое дитя от змеи» (1879 года), и последняя работа Дорэ — памятник Александру Дюма, поставленный на площади Мальзерба в Париже.

Как водится, творчество одаренной личности заразительно для поклонников и коллег по цеху, а стало быть, имеет и свою postfactum-историю. Под влияние талантливого французского гравера попадали многие художники, независимо от географического положения своей страны, официальной идеологии, и актуальности господствующего художественного направления. Русские и украинские художники также не составляют исключения, вплоть до современных нам мастеров-станковистов и оформителей книг. Вкус к прекрасному закладывается с первых шагов, эта аксиома общепризнанна по отношению к литературе и изобразительному искусству. Любопытен такой факт: известный мастер «Мира искусства» Мстислав Валерианович Добужинский, также считал себя знатоком Густава Дорэ, восхищаясь его творческим гением. Любовь к рисункам французского мэтра была родом из детства — биографы пишут о увлечении Добужинского серией «героических» (как их тогда называли, то есть приключенческих) детских книг. Поэтому, отдав дань литературному дару Рудольфа Распэ, читатель с особым волнением открывает страницы с иллюстрациями и 29 отдельными картинами мастера Густава Дорэ.