Богдан Ступка — уже навсегда

Первая жгучая мысль после получения скорбной вести: как же это может быть, чтобы Богдана Ступки и не было? Последние сорок лет он был для меня всегда — с момента, когда я увидел его на огромном экране кинотеатра имени Довженко в Киеве в «Белой птице с черной отметиной»...

А потом сознание начинает проясняться, в нем пробивается другой мыслеобраз. Ну как может исчезнуть для тебя человек, который жил в тебе и около тебя четыре десятка лет? Что, за считанные дни и недели растает в каком-то беспамятном мраке? Нет же. Богдан Ступка уже навсегда... Хотя это не значит, что от нас, все еще сущих, не зависит состояние памяти о нем. Когда-то давно уже я обратил внимание на то, что абсолютное большинство воспоминаний об Антоне Чехове (одного из самых любимых авторов Ступки) были написаны в первые дни и недели после его смерти. У украинцев, похоже на то, другая традиция: пишем мемуары через годы, напуская тумана и выдумок. Давайте включать работу памяти сразу, только так мы заблокируем коварную работу смерти. Она же претендует не только на то, чтобы забрать тело...

Еще в субботу я был в Одессе, где заканчивался Международный кинофестиваль. Зашел в церковь, поставил свечу и попросил Бога продлить годы Богдану. Выйдя из храма, увидел незнакомую пожилую женщину, которая шла просто на меня и говорила на ходу — на украинском: «Он уже одной ногой стоит в гробу...» Так я получил мистический знак о том, что происходило в те минуты и что так трагически окончилось в следующее воскресное утро. Известие сверху. Там это знание уже существовало. Потому что уже открылись врата и канал связи уже существовал.

Вспомнилось, на могиле Александра Довженко в Москве написано: «УМЕР В ВОСКРЕСЕНЬЕ». Будто бы знак грядущего воскресенья. Только Ступка умер ранним утром (Довженко смерть накрыла вечерним мраком), а это еще один знак: он не нажился, он жил с ощущением свежести утра, которое предвещает продолжение — днем и вечером.

Богдан Сильвестрович умел читать знаки и верил в них. Несколько лет назад снимался в Одессе в фильме «Два в одном» Киры Муратовой. Почему-то решили провести съемку в день Рождества. Выйдя из киностудийных ворот, актер упал и сломал руку. С Ренатой Литвиновой, которая снималась там же, случилось что-то подобное, если не хуже. «Ну, вот же я это знал, — говорил Ступка. — Есть вещи, которые нельзя делать». И история с болезнью, которая свела его в могилу, началась в прошлогоднее Рождество...

Когда-то я спросил у артиста, как он может объяснить тот всплеск энергии, который привел к появлению их с Сергеем Данченко и Данилом Лидером шедевра — спектакля «Тевье-Тевель»? Он ответил с абсолютной серьезностью: а до этого были в театре «Украденное счастье» и «Дядя Ваня», «Тевье» — завершение своеобразной трилогии. И сыгранные им роли Мыколы Задорожного, Войницкого и Тевье объединяет способность напрямую, непосредственно обращаться к Богу.

А дальше я услышал то, что и вообще было откровением: «Я заметил, — сказал Ступка, — мне легче играть те персонажи, у которых есть контакт с Господом. Возможно, что так у меня выходит беседа с Ним. Пусть это еще далеко от молитвы, но что-то такое происходит».

Художественное произведение, спектакль как молитва — так он себе это представлял, к этому стремился! Не только в театре и не только в кино, в самой жизни. Контакт с Господом — он продолжался и в прошлый субботний день, не прерывался и в воскресное утро. Не в этом ли одна из разгадок колоссального авторитета артиста в нашем обществе, обычно больше присаженного на вещи куда более приземленные? Он воспринимал свое искусство как средство говорить о вещах фундаментальных и суперважных, хотя в самой жизни никогда не примерял на себя маску пророка или мессии, более того — с юмором относился к тем, кто подобные маски не снимает, даже идя в уборную.

Следовательно, и не удивительно, что Ступка в театре играл Шекспира и Франко, Чехова и Лесю Украинку, Шолом-Алейхема и Софокла, Ибсена и Гоголя... Он был с ними одной духовной группы крови. Был, а не только играл или игрался с их персонажами, несмотря на то, что нередко производил впечатление Актера Актеровича, который все житейские реалии и одежды превращает в игровой инструментарий. Да нет же, это была только ежедневная подготовительная работа ради творения Молитвы, ради преодоления мистической завесы, препятствующей проникновению к высшему знанию... Тот, кто видел Ступку в роли Тевье, согласится — в те счастливые мгновения театрального откровения он одаривал нас знаниями, которые не даются хотя бы и самым совершенными, но сугубо профессионально отшлифованными жестами и мизансценами. Вот и появлялось определение «гений» — чуть не единственный раз у нас, когда оно и в самом деле указывало на сущностный признак таланта, а не показную и фальшивую гламурную нашлепку.

В том старом разговоре я не мог не спросить актера и о его отношениях с темными силами, поскольку — в кино куда чаще, чем в театре — он выходил на сложные коллизии самовыявления персонажа, в котором добро и зло так перемешаны, который (тот персонаж) с самим дьяволом в игры играет... Пример — Трофим Лысенко в телевизионном сериале «Вавилов». Ответ был таким же серьезным: «Дьявол — это обратная сторона. С ним человеку даже интереснее, так как он соблазняет, он разнообразен. Мне кажется, добро — это сознательная установка на борьбу, преодоление злого, попытка гармонизовать себя, поставить под Божий контроль. Однако человеку всегда хочется эту узду ослабить, поиграть, побрыкаться. Вот здесь дьявол и подступает».

Еще и как подступает, временем. Вы задумывались над тем, почему именно Ступка стал главным актером начала ХХІ века не только в Украине, но и в России (где столько замечательных актеров!), на всем постсоветском пространстве? Потому что после ролей в фильмах «Свои» и «Водитель для Веры» стало понятным: только он по-настоящему владеет секретом проникновения в тайные плоскости человеческой души. Так как на протяжении последних пятнадцати лет прошлого века преобладали поверхностные представления о тех страшных процессах, которые сделали шекспировские трагедии бледной копией ХХ века. Приятное и во многом комфортное разделение людей на воров черных и светлых блондинов с лучезарными глазами ничто и ничего не объяснило и не прояснило. Хотя бы потому, что поиск первопричин страшных катаклизмов сводился к акцентированному разоблачению гитлеров и сталиных разного калибра и, как минимум, изумлению тому, что хорошие люди не могут их преодолеть, несмотря на все очевидные преимущества. Однако верилось, что это временная трудность и добро, вместе с хорошими людьми и хорошими кулаками, вот-вот победят.

Богдан Ступка несколькими ролями показал (хотя это до сих пор и не отрефлектировано), что зло в самом человеке, и его не преодолеть никакой селекцией, никаким воспитанием и хорошими намерениями. Об этом не только вышеназванные ленты, но и, скажем, «Два в одном», которую не раз обвиняли в утверждении аморальности как нормы жизни современного общества. Да нет же, Муратова и Ступка бесстрашно заглядывают в человека, чья жизнь не признает Бога и мораль как человеческую ипостась Божьего явления. Здесь все только горизонталь, духовная вертикаль в этой геометрии просто не существует. Герой Ступки будто живет в согласии с собственными убеждениями (а жить так — почти аксиома для многих) — и каким страшным и уродливым это оказывается...

Не случайно за фильмом угадывается тень Достоевского и его пророческих констатаций. В начале нынешнего века наконец мы начинаем понимать мысль Достоевского о том, что «бытие только тогда и начинает быть, когда ему грозит небытие». Угроза небытия — она жила в ролях Ступки от «Белой птицы...» до одного из последних фильмов «Дом», где он играет главу семьи, замершего над бездной.

Опять же — когда-то меня поразило признание актера, что роль Ореста Дзвонаря в «Белой птице...» выросла из детского страха. «Так как я в начале войны родился, и первые жизненные впечатления — это война, ее ужас... И после войны — сколько смертей было среди нас, мальчишек, которые постоянно нарывались на оставленные мины и снаряды. Смерть висела в воздухе, страх смерти я чувствовал физически где-то до тридцати пяти лет. Возможно, именно роль Ореста более всего помогла мне изжить тот страх...»

Выходит, следующие полжизни страха смерти уже не было. Или, по крайней мере, Ступка знал, как с ним бороться. Отсюда и бесстрашие — и сугубо человеческое, и, собственно говоря, художественное. Отсюда и Откровение — то же, что по-древнегречески звучит как Апокалипсис. Сколько же сюжетов от Иоанна Богослова и его Апокалипсиса сыграл Богдан Ступка! Назову только один: Ангел связал сатану в подобии змея и бросил в бездну, закрыл его на тысячу лет. «А после этого он развязан будет на короткое время...». То время настало...

Только пока что простая и страшная мысль: его уже не будет. Страх возрастет, отваги и мудрости — уменьшится. Впрочем, будем помнить Богдана Ступку и сотворенное им в искусстве — угроз будет меньше.

«КОНТИНЕНТАЛЬНЫЙ АКТЕР»

Кшиштоф ЗАНУССИ, режиссер (Польша):

— Ступка был континентальным актером, который известен не только большинству украинцев, но и значительной части россиян и поляков, ведь он актер трех языков, и нет в Восточной Европе тех, кого бы в языковом плане можно было с ним сравнить. Cмерть мастера — это большая утрата для всех почитателей его искусства!

Богдану Ступке удавалось быть разным, но всегда оставаться собой. Это секрет актеров — выражать разные человеческие характеры, вписывая в них свой собственный. Искусство актера — это высвобождение потенциала, а не актуальности, описание себя таким, каким он мог бы быть и каким не является. В этом смысле актер — в полной мере сверхчеловек, потому что он существует во многих ипостасях, а не в одной.

Ступка имел большой талант перевоплощения и свою неизменную индивидуальность. Он был абсолютно органичным, когда играл Тевье-молочника, и великодержавным, когда играл гетмана Богдана Хмельницкого... Но прежде всего Ступка архитипично украинский. Для постсоветских народов Богдан Ступка — это Украина с ее загадочной самобытностью, будто бы похожая на Польшу и Россию, но в основе своей отличная, благодаря широким жестам, любви к свободе, а также скрытности, замкнутости — хитрому способу пережить свою злую судьбу.

Я работал с Богданом Ступкой в двух спектаклях. Как-то в Польше он играл английского оккупанта Франции в телепостановке пьесы Жана Ануя «Жаворонок» о Жанне д’Арк. Его украинский акцент в польском тексте порождал ощущение угрозы, был близким и в то же время чужим. В моем фильме «Сердце на ладони» Богдан Ступка сыграл восточного олигарха, человека без совести, вновь обретающего свою человечность. В Польше не было актера, который в моем понимании подходил бы для такой роли (но среди моих знакомых и нет настоящих олигархов). В основе удивительной роли Ступки, за которую он получил награду на известном Римском кинофестивале, было настоящее сочетание двух крайностей: добра и зла. Он играет олигарха, который пишет завещание, размышляя, как разделить свое имущество так, чтобы больше всего навредить человечеству. В финале он меняется, с ангельской улыбкой наблюдает и задумывается над перевоплощением другого героя и тем самым доказывает, что зло и добро является выбором человека и не является ничем заранее заданным, на что человек обречен сверху, является, собственно, тем полем выбора, в котором разыгрывается свобода...

Актеры, наподобие Ступки рождаются, по-видимому, раз в столетие!

«ОН ВЫШЕЛ НА ВСЕМИРНУЮ ОРБИТУ»

Алла БАБЕНКО, режиссер Львовского театра им. М. Заньковецкой:

— Это был прекрасный актер, которому судьба подарила знаковые встречи. Еще десятиклассником в школу №28, где он учился, пришла на студенческую практику Наталья Лотоцкая (она училась в студии Театра им. М. Заньковецкой) и именно Лотоцкая привела Ступку к Борису Тягно, который открыл ему захватывающий, но сложный мир театра. Легендарный режиссер Б. Тягно дал Богдану сыграть главную роль «Фауст и смерть». Эта пьеса А. Левады о космонавтах, где Ступка прекрасно играл. Этот спектакль студийцы показывали в Москве на сцене знаменитого МХАТа. Критика тогда уже пророчила талантливому львовскому парню большое театральное будущее. Но главное, что в 1966-ом судьбы Сергея Данченко и Ступки сошлись во Львове. И это решило все! Первая совместная работа режиссера и актера состоялась в спектакле «В дороге» по пьесе Розова. Именно Данченко раскрыл талант Богдана и их тандем подарил такие знаковые спектакли, как «Ричард III», «Украденное счастье», «Дядя Ваня», «Тевье-Тевель», «Король Лир»... А благодаря Юрию Ильенко зрители открыли самобытный ступкинский талант в кино (фильм «Белая птица с черной отметиной»)... Я думаю, что Богдан Сильвестрович единственный от рождения украинского театра стал Актером №1 и вышел на всемирную орбиту! У меня он играл в спектакле «Нора» по Ибсену. Эту постановку записали на радио... Очень хорошо, что остались киноленты, видеозаписи, потому что видеть, как играет мастер, нужно всем, кто любит украинскую культуру и украинский язык. Ступка был патриотом. Его неоднократно «сватали», чтобы он переехал в Москву, но он говорил, что он украинский актер, который снимается и играет у режиссеров из разных стран. Его смерть — большая утрата для Украины!

«КАЖДАЯ ЕГО РОЛЬ СТАНЕТ ХРЕСТОМАТИЕЙ»

Богдан КОЗАК, актер Львовского театра им. М. Заньковецкой:

— У нас во Львове всех потрясла весть о завершении творческого пути Богдана Сильвестровича. Он начинал свою актерскую карьеру во Львове, здесь похоронены его родители. Ступка (с 1961 по 1978 гг.) работал на заньковецкой сцене. Здесь пришла к нему слава. Потом, уже переехав в Киев, он часто приезжал во Львов, заходил в театр. Богдан Сильвестрович поддерживал нас, когда был на должности министра и когда возглавлял, как художественный руководитель, Театр им. И. Франко. Смерть Ступки — большая потеря для заньковчан. Каждая его роль станет хрестоматией для студентов-актеров, как образец высокого профессионализма, преданности искусству и мастерству. Мы скорбим вместе с его семьей и франковцами. У нас в театре установлен портрет Богдана Ступки, многие люди приходят, приносят цветы... Я думаю, что в сентябре, когда состоятся гастроли Театра им. И. Франко во Львове, мы проведем совместный вечер памяти. Пусть земля ему будет пухом! А помнить мы будем всегда этого выдающегося мастера сцены и экрана.

У ДВЕРИ БЕССМЕРТИЯ...

Алексей КУЖЕЛЬНЫЙ, народный артист Украины:

— «Розмоклим ранком Він пішов, і грім лунав урочисто і сумно...» Так встречали небеса улыбающегося и безмолвного непревзойденного гения актерства.

Он был безоговорочно ироническим, с улыбкой называл себя Сильвестр Сталоновичем, а вот называть его Богданом Сильвестровичем всегда казалось слишком официальным.

Богдан, Бодя, Бодечка, Богданчик!

Ответа нет. Но остался свет, на который оглядываешься, даже когда он становится невидимым.

Мне посчастливилось быть режиссером спектаклей, в которых Ступка играл Шевченко и Сковороду. Он никоим образом не пытался в них перевоплотиться. Разведки с гримом, поступью, манерой говорить сначала выстраивали канал доверия к его пробам. И вдруг за несколько недель до премьеры происходила реинкарнация его героя. Да, именно так — реинкарнация, между актером и персонажем не оставалось и щелочки расхождения.

Человек, который способен оживлять тех, кто давно ушел, казался мне бессмертным. Теперь я в этом абсолютно уверен.

Шевченко, Сковорода, Котляревский, талантом Ступки оживленные, никогда не сотрутся в памяти зрителей. И не только исторические персонажи, но и литературные герои в его исполнении приобретали полноценность сверхсценического существования.

Никакого другого Тевье-Тевеля быть не могло. Он был таким и только таким, каким его животворил Великий Богдан.

Каждая роль доказывала владение Актером магией профессии через отличную работу с духами, планетарным сознанием и космическими энергиями.

Но была роль, которую не захотел сыграть Богдан Сильвестрович, — роль министра культуры. Он попробовал им стать по-настоящему. Через ворох деклараций пробивался к конкретным делам. Возможно, наибольшим результатом стало закрепление уважения к актеру как к человеку, способному мыслить по-государственному и в то же время — просто и человечно. И это дорогого стоит!

Став художественным руководителем Национального академического драматического театра им. И.Франко, он вышел на путь побед. Ушел на встречу с вечностью и на этом пути почувствовал потребность и воодушевление для избавления от страхов и суеты.

Как актер он глубоко понимал потребность встречи с разными режиссерскими взглядами и предоставил франковцам радость сотрудничества с большим количеством талантливых режиссеров. Главное — чтобы в каждом новом спектакле сияла одухотворенность актерства.

Как руководитель театра он замечательно осознавал — «нам вічно треба небом жить, по шию будучи в планеті», и таки добился завершения строительства малой сцены, которая носит имя гениального режиссера Сергея Данченко.

Покров любви Богдана Сильвестровича надежно защищал все им начатое, взлелеянное, подаренное своим побратимам по искусству.

В следующем году Мастерская театрального искусства «Сузір’я» будет отмечать 25-летие с момента открытия спектаклем «Сад божественных песен» с Григорием Сковородой — Богданом Ступкой. Все это время наш Богданчик Сильвестрович был ответственным основателем и патроном театра.

Он часто цитировал философа и следовал его завещанию « Глянь в сердечниї пещери».

Обладатель престижных премий, почетных званий, благосклонность, уважение и любовь людей великих и простых он заслужил именно открытостью и глубиной своего сердца.

В больнице, понимая, что болезнь не даст возможности ходить, Актер готовил роль Сорина из пьесы Чехова «Чайка», которую задумал сыграть в кресле.

Представьте, с какой мощью прозвучало бы из его уст «Поймите, жить хочется!».

При любых условиях смотреть глазами в душу каждого мгновения — привилегии Актера, достоинства его таланта.

Богдан Сильвестрович отвечал на множество телефонных звонков, принимал многих посетителей, и в эти бесценные моменты общения с Гением становилось все более ощутимым его родство с Богом, Матерью-природой и всем сущим. «Сіє чувство есть вінець жизні — дверь безсмертія».

«СТУПКА ВСЕГДА СТАНОВИЛСЯ ЦЕНТРОМ ВНИМАНИЯ»

Иван ДРАЧ, поэт, сценарист:

— Богдан Ступка — выдающаяся фигура современной украинской истории. Очень досадно, что последние полгода он так тяжело болел, прощаясь с жизнью. Знаете, когда осенью прошлого года в Театре им. И. Франко отмечали его юбилей, и я видел, как Ступка играет джаз на барабанах, то был убежден, что он невероятно жизнеспособный и здоровый в свои 70. Потом, после бенефиса, когда мы пришли на ужин, то я увидел, как тяжело ему ходить, садиться и вставать (Ступка подходил к каждому столу). Пробирался так медленно-медленно, отдав все силы на сцене для зрителей. Когда он подошёл к нашему столу, то стало понятно, какой же он тяжелобольной, но сильный духом человек.

Богдан Ступка сделал знаковым своё имя не только в Украине, но и в русской, польской и итальянской культурах. Пока ни одна из выдающихся личностей современности не является такой известной и популярной в разных странах, как актёр Богдан Ступка. Он идёт в одном ряду с такими мастерами, как Амворсий Бучма, Дмитро Милютенко, Гнат Юра. Это была поражающая фигура в искусстве. В разных ситуациях, оказываясь в кругу разных людей (или это были художники, писатели, актёры) Ступка всегда становился центром внимания. Он был преисполнен массой впечатлений от поездок, встреч на съёмках, знал много анекдотов и интересных историй и всегда пользовался любовью разных людей...

Вспоминаю как Богдану было непросто во время съёмок «Белой птицы с черной отметиной» Юрия Ильенко. Это был его кинодебют. Роль Дзвонаря должен был играть Иван Миколайчук, но ему советские киночиновники не позволили, потому что это образ «лесного брата», а последняя работа Миколайчука была роль Кобзаря в фильме «Сон». Ступке было непросто, но он справился блестяще, и с той ленты началась кинематографическая страница мастера.

Одна из последних его киноролей — Тараса Бульби вызвала шквал критики в Украине. Но здесь нужно высказывать претензии не к актёру, а к автору — Николаю Гоголю, который существенно переделал второй вариант повести и к российскому режиссеру фильма В. Бортко, который выплеснул на экран имперские амбиции. По-актёрски Богдан сыграл блестяще!

Ступка оставил память в сердцах миллионов людей разных стран. Его знали и любили по театру и кино.

Последние мои посещения были, когда Богдан лежал в больнице. Мы вместе с ним подписали письмо-обращение, чтобы гуманитарный совет разобрался с ситуацией, сложившейся вокруг «языкового закона» и Президент наложил бы вето. Подпись Ступки — это его гражданская позиция. Он был смелым человеком и патриотом, который понимает, что без языка нет государства!

Для меня смерть Богдана — это потеря друга и человека, которого будет очень не хватать. Я часто бывал в театре, обязательно заходил к нему «на огонёк» и этого огонька всегда будет не хватать, потому что он имел такие мощные искры таланта, доброты, мудрости, что зажигал сердца людей!

«ВЕЛИКИЙ ЧЕЛОВЕК — БЕЗ ГИПЕРБОЛЫ»

Василий РОГОВЫЙ, близкий друг семьи Ступки, министр экономики Украины в 1998—1999 и 2000—2001 годах:

— Для меня Богдан Сильвестрович навсегда останется чрезвычайно тёплым человеком. Он всегда был настроен к людям так, чтобы или поднять им настроение, если у кого-то оно плохое, или разделить радость, обогатить и преумножить её. В моей памяти он останется человеком редкого оптимизма. Даже за неделю до его последнего часа (тогда мы увиделись в последний раз) он пытался рассказать что-то хорошее, поделиться чем-то весёлым. Даже в таком тяжёлом состоянии. Он вспоминал, как один из его родственников, который тяжело болел, когда ему предложили сказать какой-то тост, произнес «Ура!». И Богдан Сильвестрович повторил, мол, мой родственник так говорил — и я вам скажу — «Ура!».

Его неповторимый голос, его душа... Это был великий человек — без преувеличения, без всякой гиперболы. Он всегда, в любой ситуации мог сказать такую фразу, которая бы всех покорила. Так, приезжая со съёмок «Тараса Бульбы», он делал себе хохол на голове и сходу представлялся: «Бульбенко!» с присущим ему юмором и выражением лица — и настроение у всех сразу становилось совсем другим.

Богдан Сильвестрович — это всегда фейерверк юмора, доброты, человечности. А как он боролся за театр, как он за него переживал, строил малую сцену! Какие у него были великие постановки, и как он сумел пригласить для сотрудничества великих режиссёров! Богдан Ступка — это целая эпоха!

Когда во время нашего последнего общения мы спросили Богдана Сильвестровича, что ему удалось прочесть в последнее время, то он рассказал нам о своих впечатлениях от книжки «Дня» — «Сила м’якого знака». Как он сказал: прочитал от «а» до «я». Сказал, что был очень поражён и что быстро ее прочитал, ведь она одновременно и информативная, и очень хорошо написана. Собственно, эта книга — последнее, что прочитал Богдан Ступка.

Следовательно, он до последнего — жил. Ему было трудно, но он не требовал от окружающих сочувствия. Напротив — хотел привнести минуту радости, которую всегда щедро дарил людям.