Цена и ценность

Совмещая в своих работах национальные и советские символы, мифы и утопии, Тистол открыл для себя феномен симулякра — «копии, не имеющей оригинала», ту парадоксальную самодостаточность советской «наглядной агитации» как замены несуществующих предметов, которая неожиданным образом связывает ее с поп-артом.

Олег Тистол — один из лидеров «украинской новой волны» — рассказал «Дню», почему не ходит на вернисажи, не хочет продавать свои работы за миллион, а также советует любителям современного искусства, в каких случаях картины лучше не покупать.

«ПЛОХИЕ КАРТИНЫ НЕЛЬЗЯ РИСОВАТЬ НИ ПОД КАКИМ ПРЕДЛОГОМ»

— Олег, расскажите, что сегодня происходит с украинским арт-процессом, и как вы себя в нем ощущаете?

— Сейчас я стараюсь держаться подальше от «культурных процессов», не хожу на вернисажи, не могу себя заставить посещать выставки коллег и ограничиваю свое общение кругом близких друзей.

— Вас действительно давно не было видно на вернисажах. Почему?

— Вероятно, на восприятие ситуации накладывает отпечаток возраст, но, в общем, меня смущает сама тусовка, отражающая состояние общества в целом: чаще всего люди там не разговаривают ни о чем, кроме денег, и не интересуются ничем, кроме личной выгоды. Общая атмосфера нездоровая, и мне это неинтересно.

— А в больших коллективных выставках участие принимаете?

— Например, мы с Колей Маценко и Мариной Скугаревой (известные украинские художники) отказались от участия в прошлогоднем Арт-Киеве — хотя, я уверен, что он, с точки зрения денег, был бы для нас удачен. Просто это настолько гламурное мероприятие... И причина даже не в организаторах, а в невероятном количестве попсы, сделанной как бы на продажу для неких мифических покупателей из Конча-Заспы. Все это не имеет никакого отношения к арт-процессу.

— Но ведь художники, которые уходят в коммерческое искусство, делают это не от хорошей жизни.

— Не верьте художнику, который, занимаясь коммерческим искусством, объясняет это необходимостью кормить себя и детей. Он дурачит себя и других. Хочешь заработать денег — иди в бизнес. Плохие картины нельзя рисовать ни под каким предлогом. Это все равно, что я буду продавать подросткам наркотики, оправдывая себя, что иначе мои дети умрут с голоду. Если картина настоящая — она рано или поздно найдет своего ценителя. Главное — работать честно и искренне, не ради денег, а ради места в истории искусства.

«Я ВСЕГДА БЫЛ ОЧЕНЬ ОСТОРОЖЕН С ЦИФРАМИ И НЕ ВИЖУ В НЕПОМЕРНО ВЫСОКОЙ ЦЕНЕ БОЛЬШОГО СМЫСЛА»

— Сегодня арт-экспертов у нас единицы. На кого тогда возложена миссия отделения так называемых «мух от котлет»?

— На западных экспертов. Их высокую оценку получили уже более десятка украинских художников, которые продаются теперь на мировых аукционах.

У нас, к сожалению, почти нет экспертов и мало хороших галеристов. Когда в 2009 году эксперты аукционного дома Sotheby’s приехали в Украину и отобрали нескольких художников, им затем пришлось иметь дело с нашими галеристами — и работать оказалось не с кем. Наши «ведущие специалисты» начали мутить, пытаться вывезти картины полулегально, чтобы сэкономить 200$ и так далее. Тогда это было очень показательно: проявилась тотальная отечественная некомпетентность, которая в Украине проникла практически во все сферы: в политику, медицину, образование, культуру. Надеюсь, это все-таки временно.

— Ваши работы хорошо продаются на мировых аукционах, быстро растут в цене. Значит ли это, что вы не зависите от ситуации на украинском рынке?

— Да, действительно, цены на работы повышаются. Однако если бы нас поддерживали местные культурные институции, это происходило бы еще быстрее. Художников все равно нигде не будут поддерживать так, как на родине. Это вопрос даже не патриотизма, а понимания. Никто не способен понять и оценить картины Примаченко так, как украинцы. Никто не может относиться настолько фанатично к Айвазовскому, как жители бывшего СССР (благодаря им и растут цены на него в мире).

— На мировых аукционах ваши работы стоят от $10 000 до $50 000. А когда придет время, они будут продаваться уже за миллионы?

— Я всегда был очень осторожен с цифрами и не вижу в непомерно высокой цене большого смысла. Цена продажи работы на аукционе может отличаться от исходной. Здесь многое зависит от хода торгов и счастливого случая. И если одна моя работа однажды уйдет за миллион, продавать остальные дешевле уже будет неудобно (улыбается), а покупать дороже не факт, что станут. И потом, эти самые миллионы до автора доходят очень редко. Миллионами обычно обмениваются коллекционеры и аукционы: художник только часть этого процесса.

— Вы считаете, художник должен оставаться бессребреником?

— Нет. По моему глубокому убеждению, нищим художник быть не должен: это одно из самых трагических явлений культуры. Общество просто не должно этого допускать, поскольку это унизительно, прежде всего, для самого общества. Позор Франции конца ХІХ века, что такие величайшие художники как Ван Гог или Гоген могли оставаться нищими. Художник должен быть уважаемым, обеспеченным человеком: это нормально.

— Должно ли общество поддерживать своих художников, и если да, то как?

— Общество не жлобов всегда поддерживает своих художников. Правда, я против того, чтобы у нас это делали, как, например, в Китае: одни создают подделки под западное искусство, а вторые платят за них миллиарды. Это похоже на надувательство, и вот так делать не надо. Вместо этого нужно поддерживать культурный процесс, достойные цены на достойных художников. А вообще, как говорил Пикассо: «Я хочу жить, как бедный человек с большими деньгами».

— Олег, а какие темы вам сейчас интересны?

— Меня волнует состояние украинского общества, его завтрашний день. И это интересно всему миру. Нас по «Евроньюс» показывают чаще, чем Сирию, где идет реальная война и люди гибнут тысячами. Здесь в каком-то плане все даже покруче, поскольку нам надо сделать серьезный ментальный выбор: или мы становимся цивилизованным государством, или сдаемся окончательно, скатываясь все ниже и ниже. Степень безнравственности, которой мы достигли, просто ужасна, все перевернулось с ног на голову. Моего арт-дилера Игоря Абрамовича уже достали. Так называемые новые украинцы часто его спрашивают: «А вот если я сейчас куплю эту картину, то смогу ее продать через год в десять раз дороже»? Правильный ответ: если ты покупаешь картины, чтобы завтра их продать, то лучше купи что-то другое... Ведь навороченную тачку ты себе покупаешь не для того, чтобы завтра подороже ее продать, а потому, что в твоем понимании это красиво.

— Вы уже более 30-ти лет работаете в рамках программы «Нацпром». Расскажите о ней, пожалуйста.

— В конце 1980-х появилась идея проекта, название которому придумал Константин (Винни) Реунов (известный художник) — «Волевая грань национального постэклектизма» («Межа зусиль національного постеклектизму»). Потом Костя уехал жить за границу, а я начал работать с Николаем Маценко: все 1990-е мы воплощали собственную творческую программу, которую в конце концов назвали «Нацпром». Расшифровка не так уж важна: это уже личное дело каждого. За всю историю проекта, направленного на исследование национальных стереотипов, в нем также успели поучаствовать художники Марина Скугарева, Яна Быстрова, Александр Харченко, Анатолий Степаненко.

Сейчас мы с Колей Маценко взялись за новый проект «Нацпрома» — он будет показан будущей весной в Харьковском «ЕрмиловЦентре». Как и в начале 1990-х, нам вдруг захотелось провести некие культурологические исследования.

— Но картины вы по-прежнему пишете?

— Конечно. Не рисовать я не могу, и — модно это или не модно, востребовано или нет, хорошо это или не очень — они все равно появляются: просто потому, что если я не рисую неделю, впадаю в депрессию, из которой надо вылезать две. И это не имеет отношения ни к рынку, ни к карьере, ни к заработку. Это смысл жизни.

СПРАВКА «Дня»

Олег Тистол родился в 1960 году в поселке Врадиевка Николаевской области. Окончил Республиканскую художественную школу им. Т.Шевченко, Львовский институт декоративно-прикладного искусства (факультет интерьера и оборудования). Тристол был участником XXII Международной биеннале в Сан-Паулу (Бразилия, 1994), Международной фотобиеннале в Москве (Россия, 1996), 49-й биеннале современного искусства в Венеции (Италия, 2001).

Сегодня Олег Тистол является одним из самым продаваемых украинских художников (на аукционах в Лондоне и Нью-Йорке коллекционеры приобрели 22 его работы). В апреле картина «Раскраска» на лондонском Phillips ушла за $54 300: это первый в истории современного украинского искусства топ-лот, представленный на мировом аукционе!