Человеческая целостность

Одиннадцатая (!) премьера Киевского академического Молодого театра по пьесе Уильяма Сарояна «Эй, кто-нибудь!» вызвала интерес многими на первый взгляд не соединяющимися составляющими, начиная с трактовки драматургии, задекларированной в названии спектакля «Я найду тебя, потому что люблю!»

Молодого человека после знакомства в баре с одинокой дамой хватают полицейские, избивают и бросают за решетку по обвинению в попытке изнасилования. Поздно вечером его приводит в сознание девочка-уборщица, в которую он моментально влюбляется и которую всячески убеждает помочь ему сбежать из тюрьмы. Конечно, он возьмет ее с собой в замечательный город, они будут жить счастливо и богато, потому что он талантливый игрок, а от нее требуется только украсть ключи от камеры или пистолет у отца. Он соблазняет талантливо, играет влюбленность убедительно, вполне возможно, что обвинения женщины из бара небезосновательны. А девочка оказывается совершенно наивной, открытой, романтично воспринимающей манипуляции ее чувством как чудо любви. Из всех «эй, кто-нибудь», которые помогли выжить, она становится единственной, ради которой стоит жить. Игрок-гуляка на наших глазах становится романтиком-Ромео, и шекспировский финал оказывается неизбежным. Пока уборщица-Джульетта бежит за пистолетом, в камеру заходит муж «пострадавшей» и на заявление молодого человека, что его жена соблазняла и требовала деньги, он молча, без разборок, выстрелом смертельно ранит героя.

Кажется, «муж и жена — одна сатана» — так избавляются от свидетеля своего грязного бизнеса.

Зритель получает импульс переоценить то, что казалось игрой в любовь, устыдиться своей недоверчивости, открыть свой сердечный слух для того, кто взывает о помощи и мимо кого мы проходим, отводя глаза. Так как в доалфавитном обществе слух был верованием, ухо-доминирующим органом чувств и общественной ориентации; как книгопечатание утвердило акцент на видении, так и в настоящее время электроинформационных средств центр внимания с действия переместился на его последствия. Сейчас время и пространство сливаются в единомоментное событие для всего человечества. Последствия любого поступка, события, политики необходимо предусматривать, предчувствовать и быть абсолютно ответственными за них.

Режиссер — выпускница Киевского национального университета театра, кино и телевидения им. Карпенко-Карого Анжела Крепец (курс Эдуарда Митницкого), предложила преподавателю актерского мастерства Евгению Нищуку сыграть со своей студенткой Анастасией Блажчук дипломный спектакль. К моменту завершения работы главный герой стал министром культуры, который не предал юных адептов театра, а глубокими вечерами, поздно за полночь, все-таки пришел с коллегами к результату, и все цеха театра включились в эту художественную авантюру. Без жалоб и нареканий, конечно. Разумеется, если понимать труд в театре как служение своему призванию. Кажется, именно такую идеологию Молодого театра реализует главный режиссер Андрей Билоус.

Психологи говорят, что своими жестами мы рисуем смысл своих высказываний. Хореограф Алексей Скляренко сделал это пластикой, хореографией, постановкой жестикуляции героев. Примитивная клетка тюремной камеры, придуманная сценографом Анжелой Крепец, оказалась совершенной конструкцией, нотным станом для музыки тел актеров.

А когда в финале она распалась и решетка стала рельсами железнодорожного пути, пьеса, традиционно ставящаяся об убийственном страхе одиночества, душевной глухоте, неверии в человечность, зазвучала гимном любви, провозглашенной единственной дорогой человечества.

Эта тема является генеральной в творчестве актера Евгения Нищука. Он отстаивает ее животворность и на Майдане, и на сцене, а сейчас и в рабочем кабинете. Конечно, это повлияло на трактовку драматургии, сделало цельным продукт творчества рабочей группы спектакля.

В день премьеры одновременно на большой сцене шел симпатичный премьерный спектакль «Нужны лжецы» по пьесе Ива Жамиака. Режиссер Стас Жирков трактует материал как комедию-фарс. Известные артисты смело испытывают и умело доказывают себя в этом жанре, хотя иногда опасность легкого жанра проявляется в обременении содержания комикованием ради комикования.

Смех — дело серьезное. И когда молодые зрители аплодируют фразе «Украсть ради любви — это не воровство», вспоминается определение цинизма О. Уальда: «Это способность знать цену всему и не придавать ценности ничему». Молодой театр говорит со зрителем по-взрослому и уверенно предостерегает от духовной пустоты, ибо цинизм возникает там, где царит ничто.

Еще раз напомню мысль об акцентировании внимания на последствиях действий. Недавнее «мирное шествие студентов, собравшихся по призыву в социальных сетях», — прекрасная ее иллюстрация.

Кто-то из молодежного собрания начал выяснять, кто организатор этого флеш-моба. Никто не откликнулся. И этот «не организатор» просто предложил не расходиться, а куда-то пойти и чего-то требовать. Студенты прошли через Майдан в Администрацию Президента. Его представителю передали требования по прекращению перемирия в АТО, а потом кто-то бросил под дверь здания дымовую шашку и попал камнем в охранника. Провокатора не нашли и на то, что импровизированная акция проходила на следующий день после подписания Украиной Соглашения с ЕС, не обратили внимания. Как говорил З. Фрейд, «массы нуждаются в иллюзиях».

Закулисный аниматор навеял иллюзию свободы, демократии, борьбы, превратив мыслящих людей в протестную массу, из человеческой цельности выхватив не лучшую составляющую. Конечно, это пропагандистский трюк, о последствиях которого добровольные участники не задумались, увлекшись возможностью действовать, да еще компанией.

Пропаганда заканчивается там, где начинается диалог. Пришло время покончить с протестами. Прислушаться, услышать, объясниться, становиться сильным цельностью самого себя, цельностью всего народа и этими цельностями сцементировать целостность Украины.