Что убивает человека? И кто?

В Доме кино второй раз посмотрел фильм 80-летнего британца Кена Лоуча «Я, Дэниел Блейк». Тот самый, который победил на прошлогоднем Каннском кинофестивале, получив «Золотую пальмовую ветвь». Немало критиков считало, что он этого не заслуживал, дескать, были более сильные картины в конкурсе. Лоуч — принципиальный сторонник кино, направленного на критику общества и его определяющих ценностей. Его последняя лента не является исключением.

Еще на титрах мы слышим закадровый разговор героя с каким-то обезличенным работником системы здравоохранения. Она расспрашивает Дэниела Блейка (так зовут героя ленты, 59-летнего плотника) о состоянии его здоровья. Расспрашивает достаточно причудливо, так что Дэниел начинает огрызаться: «У меня болезнь сердца, а вы о моей заднице спрашиваете!». И — «Вы кто, врач, медсестра?» Ответ: «Нет, я работник сферы здравоохранения. — Из американской фирмы? — Да, но мы выиграли конкурс и получили право выступать от имени государства» — британского государства!

Об итоге этой беседы мы узнаем уже тогда, когда герой появляется в кадре. Он держит в руках письмо, в котором черным по белому сказано, что он (несмотря на то, что перенес инфаркт, что проблемы с сердцем продолжаются) выбывает из списка тех, кто получает помощь по состоянию здоровья. Не добрал баллов — вместо 15-ти получил только 12. И теперь...

Собственно, это «САНКЦИЯ» — слово, которое всплывает в фильме постоянно. Кто его говорит? И кто, собственно, решает судьбу Дэниела, жить ему или умереть? Казалось бы, после появления проблем со здоровьем первым и решающим является мнение врача. Нет, не врача. Кого же тогда? А той самой «работника сферы», которая не врач, не медсестра, даже не санитарка. Кто же она в таком случае? Фактически она робот, носитель механической функции. Причем агрессивный: любое сопротивление человека — и произносится это магическое «санкция». Или просто: «Выйдите отсюда, вы здесь никто».

Фокус социальной проблематики саркастического фильма Кена Лоуча как раз в этом: он проявляет на экране конструкцию британского общества, в котором государство представляют так называемые бюрократы уличного уровня /Streetlevel Bureaucracy. Хотя на первый взгляд, это не так, ведь речь идет об охранниках, полицейских, рядовых служителей социальных учреждений. Которые постоянно апеллируют куда-то наверх — именно там прописали правила, которые определяют все и вся. Только фильм неопровержимо доказывает: нет, именно эта «нижняя» публика решает, кому и как? Ибо, по какой логике человека с серьезным заболеванием сердца выталкивают из системы социальной помощи? Только одна здесь логика — ты должен подчиниться требованию и самому стать винтиком системы, компьютерным колесиком. А если нет, если ни желаешь избавляться от своей самости, своей личностной неповторимости — что же, тогда санкции, тогда смерть тебе.

В итоге Дэниела (Дэйв Джонс) таки заставляют искать работу. Искать чисто формально — составив резюме относительно собственной персоны и разнося его, путешествуя по офисам. А социальному институту представлять доказательства своей активности в таких поисках. Полная, стопроцентная глупость, и это в Англии, которая так часто кажется едва ли не образцом демократии!

То есть человек должен представить доказательства того, что он является... машиной, тем самым роботом. Собственно, где-то половину фильма Лоуча составляют его диалоги с роботизированной системой. В том числе через телефон (приходится ожидать по часу и более, чтобы тебе ответили, что когда-то позвонит кто-то, кто может принимать решение), через интернет, который лимитирует время контакта и будто запрограммирован на негативный результат: что бы ты ни делал, а он тебе скажет ниц. Единственный способ установить контакт с этим роботизированным монстром — говорить с ним на его языке. Не хочешь — значит, он тебя вытеснит на периферию жизни.

Однако Дэниел общается и с живыми настоящими людьми, поддерживая в себе неподдельный интерес к другим и, более того, способность к сопереживанию. В том же социальном учреждении он знакомится с молодой женщиной, матерью двух детей Кэти (Хейли Сквайрс). Бюрократическая машина вытеснила ее из Лондона в Ньюкасл — здесь социальное жилье дешевле будет. И сразу запрессовала, наложив санкцию за опоздание на свидание с социальной службой. Механически предупреждают: санкция в том, что на три недели снимают финансовую помощь; в случае повторения — санкция уже на месяц, дальше на год, а там и на все три. А дети же как — с голоду умирать? Так не нужно нарушать правила, а наше дело следить за тем, как вы их придерживаетесь.

Дэниел сделает все, чтобы обогреть Кэти и ее детей. И в итоге будет вознагражден встречной волной тепла и доброты. Как и со стороны соседей, чернокожих и таких, которые занимаются достаточно подозрительным бизнесом. Но герой ленты далек от каких-то санкционных установок — к людям он относится как к людям...

Тем самым сохраняя собственное достоинство, свою неповторимость. Он просто взрывается протестной демонстрацией, выписывая на стене социального агентства свое имя и фамилию. А как иначе пробиться к тем, кто выдумал идиотские правила обустройства общества? Как достучаться вот к этой уличной малой бюрократии, которая заполнила все пространство социальной жизни своим маразматическим духом и телом?

Наконец, Дэниел умирает, его сердце разбилось о машинизированную, роботизированную стену якобы государственной машины. Сердце не выдержало, однако оно зарядило других волей, стремлением не мириться с тем, как сложилась их жизнь...

Фильм не вызвал особого интереса в Украине — ни у публики, ни у критики. И это диагноз... Мы привыкли считать, что вот же он, идеал, западная бюрократия — как там все честно, прозрачно, как уважительно к человеку. Кен Лоуч с этим не согласен: его фильм напоминает социальный конструктор, который демонстрирует, — на просвет кинокамеры — что в британском королевстве далеко не все в порядке, с правами человека в том числе. Да, вычистили все, никакой коррупции — не к кому прийти с «конвертом», некого попросить помочь. Правила превыше всего! Однако же известна так называемая «итальянская забастовка» — когда все по правилам и не сдвинешься с места. Формализованный, роботизированный мир не менее дикий, чем его противоположность, которую дарит картинка украинской, скажем, жизни.

И куда же бедному христианину податься? Когда и в Англии вот такое... Однако прислушаемся к старому британскому режиссеру. Его рецепт простой и максимально мудрый: нужно оставаться собой, не подчиняться машине, нужно объединяться — с людьми. И заря новой жизни непременно взойдет над горизонтом.