Драматургия жизни

В чем-то типичная для его поколения писательская биография. Родился в крестьянской семье на нынешней Черкасщине, в большом селе Михайловка. Отец, Михей, по рассказам Никиты Михеевича, был человеком веселым и соответственно свободным, дома не держался. Следовательно, все хлопоты относительно семьи свалились на мать, Параску Демьяновну. Традиционно украинки такой удар держат и крест свой несут достойно. Ведь есть дети, которых нужно вывести в свет...

О матери своей Никита Шумило мог рассказывать часами. Вообще крестьянская жизнь представлялась им как веселый театр, где один спектакль сменяет другой. И это правда, правда в чем-то парадоксальная. Потому что крестьянский труд так плотно подогнан к жизни природы, что даже просвета не остается. Да и по моим собственным наблюдениям, люди села обычно более интересны и более артистичны, чем люди города, особенно большого.

В этом, кстати, Шумило был созвучен с другим писателем, Григором Тютюнником. Когда они собирались за одним столом (а случалось это часто), гомерический смех не стихал. Собственно, что такое хороший писатель? Это всегда артист и режиссер в одном лице, умение показывать людей, причем стереоскопически. Самоирония — вот типичная черта украинцев (достаточно вспомнить наши анекдоты), только у нас почему-то считается наоборот — мы патетические, мы лирически медитированные.

Поэтому не удивительно, что Шумило, после преподавательского образования и опыта учительства (в селе, потом в Харькове), а позже, после первых попыток на литературной ниве (состоял в литорганизации «Плуг») едет в Москву и несколько лет учится на сценарном факультете ВГИКа — уже тогда чуть ли не лучшей киношколе мира. В Киеве же, в 1930-х, сделали все, чтобы уничтожить Киноинститут, а попытки Александра Довженко создать новое учебно-практическое учреждение подверглись жесткому противостоянию (и это невзирая на статус Довженко как одного из кинолюбимцев Сталина) — обучать этой профессии должны были только в Москве, слишком высокие идеологические нагрузки припадали на «важнейшее из искусств».

В 1939 году ВГИК окончен, а через два года в Ашхабаде выйдет фильм «Прокурор», по сценарию Шумило «Прокурор республики» со знаменитой Ниной Алисовой в главной роли. Как занесло молодого сценариста в Туркмению? Так воспитывали тогда интернационализм... Нельзя сказать, что здесь были одни только минусы. По крайней мере, сам Никита Шумило не раз выдавал свой сценарий уже в виде киноповести как произведение сугубо литературное. Борьба женщин Востока за свои права и свободы — до сих пор живая проблематика.

Прошел всю войну. Фронтовым журналистом, в газетах «Крылья Родины» и «Боевой товарищ». Особенно любил вспоминать свои полеты на военных самолетах — хотелось все это не только увидеть, но и прочувствовать. Драматургию боя, драматургию боли — это когда смерть, когда ранение. Несколько рассказов, в том числе «Голубий зеніт» (такое название спустя годы получила целая книга) — вот итог тех поднебесных дней и ночей. И тяжелое ранение в голову на Одере — если бы не русский писатель Николай Грибачев, там бы и остался, на поле боя. О Грибачеве приходилось слышать не очень доброжелательные мысли... Никита Михеевич всему этому не верил: «Не может плохой человек тянуть на себе два-три километра окровавленное тело, без видимых шансов на жизнь!» Вообще относительно людей, которых знал, имел самые романтичные представления и непреклонно их защищал. Вспоминается, как возмущался, когда пошли слухи об одном из его друзей-писателей, будто тот «сексот»: «Нет, нет и нет, Василий     — прекрасный человек, все это клевета».

После войны Шумило напишет два киносценария (киноводевиль «Приколи до грудей троянду» и кинокомедию-сказку «Чари Іванкової сопілки»), один из них снимет на Киностудии имени Довженко («Если любишь»). Однако фильм вышел настолько неудачным, что даже не сохранился (это странно, так как был конец 1950-х, когда все фильмоматериалы необходимо было сдавать в архив). Никита Михеевич не мог без возмущения говорить о режиссере, чья бездарность, судя по всему, равнялась его же надменности и самовлюбленности. После этого о кино он не хотел больше и слышать — таким было его разочарование.

Место кино в какой-то степени заняла эссеистика и публицистика. Для Шумило годы Хрущевской Оттепели стали временем борьбы за утверждение украинского языка. Потому что именно тогда начали возникать «идеи оптимизации» языковой политики, вплоть до намерений относительно закрытия украинских школ. Несколько статей Шумило начала 1960-х принесло ему почитание многих тысяч украинцев и в то же время подозрение людей «наверху»: конечно, в «украинском буржуазном национализме».

Каким Шумило был «националистом», я мог бы много рассказать. Вот один лишь эпизод. Разговор с соседом по даче, евреем, который убеждал писателя в том, что никакой он не еврей, что своего еврейства давно отрекся... «Как вы можете? — возмущался Никита Михеевич. — Евреи это большая нация, изменять ей — я этого не понимаю!»... Сегодня его бы назвали «антиглобалистом», врагом унификации.

Язык для него был святыней. Прежде всего украинский. Им владел виртуозно, знал такие глубины... Однако очень любил и знал русский, с которого в последние годы много переводил. Любил русскую литературу, в том числе современную, — Валентина Распутина, Федора Абрамова, Василия Белова...

Литератор, писатель в его понимании должен был быть защитником национально-культурных интересов. Настоящих писателей ценил чрезвычайно, о многих из них написал роскошные эссе — о Юрии Яновском, Архипе Тесленко, Василии Стефанике... Из современных поэтов больше всего любил и уважал Лину Костенко, которой посвятил один из лучших своих текстов.

Жил он в известном писательском доме РОЛИТ на улице Ленина (теперь Хмельницкого). Возле Олеся Гончара, Михаила Стельмаха, Андрея Малышко (с ним дружил)...

С появлением внуков — сначала Оли, а потом Андрея — жизнь Никиты Шумило приобрела новые обертоны. Для них он начал писать небольшие рассказики, поместившиеся в двух книжках, — «Де ти, моя чаєчко?» и «Пам’ятливий горобчик». Двенадцать лет вел дневник внучки — системные записи, которые открывают не просто уникальный мир рождения человеческой личности, но и особенности контакта взрослого человека с ребенком. Сейчас напечатать бы все это отдельной книжкой и задуматься: мы, отцы и деды, сегодня почти не общаемся с детьми, отдав их техническим средствам коммуникации. Одно из последствий — возможная катастрофа системы образования. Собственно, то, о чем не раз предупреждали, — живую культуру начинает побеждать цивилизация, с ее приоритетами: техника, спорт, тиражируемое вместо уникального.

Культура живет уникальным! Никита Шумило был и остается носителем неповторимого и бессмертного...