Экран морального императива

Любой аккредитованный журналист на больших кинофорумах сталкивается с одной и той же проблемой: чтобы добраться до действительно талантливого фильма в основном конкурсе, приходится просматривать много часов разноязыкой, разноликой, но одинаковой в своей посредственности продукции. Добираешься практически до конца конкурса, ни на что особо не надеясь, и как награда — произведение, о котором хочется подробно писать и рассказывать.

Похоже, что лучший фильм основного конкурса уже показали. «Рай: надежда» Ульриха Зайдля — заключительная часть «райской» трилогии (первыми фильмами были «Любовь» и «Вера»).

• Напомню, Зайдль — австрийский режиссер, бывший документалист, дебютировавший в игровом кино драмой «Собачья жара» (Гран-при жюри в Венеции в 2001 году). Сделал он фильм и на украинском материале: «Импорт-экспорт» (2007 г.) — о медсестре родом из полуразрушенного донецкого городка, эмигрирующей в поисках достойной жизни в Австрию. После долгого спада в 2011 году вышла «Рай: любовь» о злоключениях пожилой австрийской туристки на секс-курорте в Кении. В 2012-м «Рай: вера» произвел громкий скандал на Венецианском фестивале, возмутив поклонников традиционной морали. В «Надежде» история завершается: главная героиня — Мелани — 13-летняя дочь туристки из первого фильма.

•  Это повествование о конфликте чувства и закона. Мелани (очень органичное исполнение Мелани Ленц) во время полудобровольных каникул в летнем диет-лагере влюбляется во взрослого доктора; последний играет с ней во вполне невинные игры, но постепенно все обретает черты наваждения. Фильм мастерски выстроен по ритму. Сцены быта, развлечений, проявлений чувств контрастируют с трагикомическими эпизодами торжества дисциплины: изнуряющая физкультура, хождение строем, тиран-тренер. Зайдль в этой картине достиг уровня легкости и простоты, присущего настоящим мастерам. Как и в предыдущих работах, он остается проницательным препаратором людской натуры, но при этом не забывает о милосердии. Этическое и эстетическое здесь уравновешены идеально, что позволяет назвать «Надежду» одним из лучших кинороманов воспитания за последние годы.

В целом же, похоже, на Берлинале — парадоксальным образом — возобладала религиозная тематика. Библейские аллюзии есть в названиях нескольких конкурсных фильмов — «Рай: надежда», «Земля обетованная», «Во имя...», «Монахиня», а последние две работы непосредственно рассказывают о католической церкви.

«Во имя...» — новая работа полячки Малгошки Шумовской. В нашем прокате недавно шла картина этого режиссера «Профессионалки» с Жюльет Бинош в роли журналистки, пишущей статью о девушках по вызову. Сейчас Шумовская решила высказаться на более провокационную тему однополой любви в лоне католической церкви. Главный герой — священник в приюте для неблагополучных юношей. Любопытна тематическая параллель: «Рай: надежда» — также о невозможной связи; но там, где Зайдль развивает утонченную игру желаний и фантазий, у Шумовской — прямолинейная, как газетный очерк, история об эротической фрустрации. Герой четко осознает свою чуждость церкви, но при этом почему-то сан с себя не слагает. Что именно его так привязывает к религии, откуда растет центральный конфликт фильма — Шумовская не показывает. Из-за плохо проработанных мотиваций фильм драматургически затормаживается. И все-таки «Во имя...» составляет интересный контраст «Надежде», а великолепная игра Анджея Чиры позволяет предположить, что фильму Шумовской достанется «Медведь» за лучшую мужскую роль.

•  Если говорить о «Монахине», то этот французский фильм — экранизация одноименного классического романа Дени Дидро. В одной из ролей — Изабель Юппер. По своему построению это типичная костюмированная драма; и, хотя режиссер попытался смягчить некоторые ситуации сравнительно с первоисточником, антиклерикальный пафос Дидро все равно ощутим. Другое дело, что в этой экранизации исторический антураж берет верх и над игрой, и над сценарием: на всем лежит печать тягостного декоративизма, сдобренного мелодрамой.

У известного американского независимого режиссера Гаса Ван Сента в «Земле обетованной» иная беда: драматургия и построение сюжета здесь отменные, но трудно отделаться от ощущения, что режиссер взялся не за свое дело. Кроме сценария, компоненты для добротной голливудской истории о прозрении хорошего парня, работающего на плохих людей, тут есть — Мэтт Деймон в роли представителя крупной газодобывающей компании, некрасивая, но чудесная Фрэнсис Макдормэнд в роли его делового партнера, экологическая и антикорпоративная тематика, неожиданный поворот сюжета ближе к финалу. Но практически с самого начала заметно, что Ван Сент, который не знает и не умеет снимать американскую глубинку, не совсем понимает, кто такие фермеры и чем они живут, а всесилие корпораций для него — не вопрос жизни и смерти. В итоге получился вполне профессиональный, но несколько неискренний фильм.

•  Другое дело с российской «Долгой счастливой жизнью» (режиссер — Борис Хлебников). Еще одна параллель: здесь, как и у Гаса Ван Сента, речь тоже идет о борьбе жителей села за свою землю. Однако сходство на этом и заканчивается: в России реалии гораздо свирепее.

Тематически «Долгая счастливая жизнь» — сугубо социальное кино. Некий нувориш купил землю вместе с деревней. Жители деревни во главе с руководителем их кооператива Сашей (Александр Яценко) уходить с земли не хотят. На стороне чиновников — власть, деньги, закон, милиция. У сельчан нет ничего, кроме решимости защищаться и Саши.

Хлебников избегает напрашивающегося прямого конфликта народ-власть. Более того, мне драматургическая ситуация внезапно напомнила дебютную пьесу нашего классического драматурга Карпенко-Карого «Бурлака»: там герой в финале остается совершенно один, преданный всеми, даже народом, за права которого он боролся. Собственно, у Хлебникова и Яценко получился не «эффективный менеджер», а хрестоматийно романтический герой, противостоящий всему миру за свою правду. Потому и взрывной финал логичен. Этот добротный, пусть местами и наивный фильм кажется не последним претендентом на награды.

• «Детская поза» (Калин Петер Нетцер) — типичный представитель румынской «новой волны» — ручная камера, социальные акценты, отпечаток документализма. Сын влиятельных родителей сбивает машиной ребенка из бедной семьи; это событие выявляет многие недуги, которым было подвержено на первый взгляд успешное семейство. Фильм сделан безукоризненно по всем составляющим; другое дело, что тут особенно заметно, что «румынское кино» начало становиться чем-то вроде кинематографической торговой марки, что новые фильмы скраиваются по уже готовым лекалам — а это опасный симптом.

Итак, к середине Берлинале уже можно говорить о некоторых тенденциях. Нынешний фестиваль имеет ощутимо (анти)религиозный оттенок, но при этом в высшей степени сосредоточен на проблеме морального выбора в условиях, крайне неблагоприятных для того, кто этот выбор делает. Мораль, но не морализаторство — сквозной мотив конкурса.

Впрочем, это никоим образом не сказывается на популярности форума: согласно новейшим данным, Берлинале стал наиболее массовым кинофестивалем в мире, обойдя по количеству аккредитованных гостей и простых зрителей и Канны, и Венецию.

«День» продолжает следить за ситуацией на Берлинале-63.

• Как мы уже писали, Украину в программе «Кампус талантов» представляет молодой киевский документалист Дмитрий Сухолиткий-Собчук. Вот что он рассказал мне о своем участии в Берлинале.

— Я получаю именно то, на что рассчитывал. Во-первых, очень много общения с разными кинематографистами, операторами, продюсерами. У нас есть встречи в формате «спид-митинг»: ты за пять минут должен максимально полно рассказать, что ты делаешь и кто ты такой. За час успеваешь пообщаться со множеством профессионалов.

• Второе — показы. Очень много можно посмотреть. И, конечно, мастер-классы. За один мастер-класс выступает иногда до пяти человек, и каждый рассказывает такие детали и особенности, что думаешь: «И как я раньше этого не замечал!» Понимаете, это как законы физики: они существуют, но ты для себя их еще не открыл. А тут пришел человек и говорит: вот, все уже есть, не выдумывай ничего — лишь правильно применяй. Очень хороший опыт. Плюс здесь есть масса селекционеров с разных фестивалей, а я привез свои фильмы. Так что я устраиваю встречи, отдаю свои работы в нужные руки. Берлинале — это реальная перспектива, которую просто надо использовать в правильном русле.