Ералаш как праздник искусства

Их возводят здесь неугомонные художники, устраивая праздник для себя и для других, собственно — для любого, кто сюда забредет. На этот раз это был праздник «Чучела»... которого никто не испугался: люди не вороны. К тому же большинство «страшных кукол» вышло из-под рук художников на удивление смирными и безобидными. Их испугалась только плохая погода, поэтому на пригорках грели свои косточки столичные обыватели, «чучельно» сверкая белизной своих телес.

Праздник удался. «Пикник на обочине» (во многих измерениях) начался без объявления. В перфомансе участвовали ... все, — только не все об этом догадывались. На фоне «Электората» Андрея Блудова охотно позировали бравые рокеры в кожанках. (Еще бы: для группы кукол — кто с вывалившимся языком, кто с оскаленными зубами — автор заблаговременно приобрел аксессуары в универсамном отделе «диковинок»). Все писали свои заветные мечты на обрывках блестящей бумаги, которые потом совали в пышную крону «Древа желаний», которое посадили три автора — Игорь Елисеев, Алексей Аполлонов, Андрей Цой. (Накануне оно вызвало определенное подозрение у охранников правопорядка. В конце концов махнули рукой: «А-а, худо-ожники!» И разрешили. Зато утром на гору прибежал чей-то ротвейлер и от неожиданности залаял...) И никак нельзя было пропустить изобретательную «Мисс»... Екатерины Корнийчук, у которой настоящий кринолин сочетался с обрывками театральных костюмов, карнавальной маской из Венеции и абажуром сталинских времен... Гордо парила над бездной «Птица» Алексея Малых, джазово извивался в нерожденном танце «Солдат» Виктории Денбнобецкой — комическое существо в каске и женских колготках. Порхал воздушный змей (это уже стало традицией).

И казалось, еще немного — и будет реализована старая мечта широко известного в узких кругах искусствоведа Алексея Титаренко о возрождении язычества на киевских горах и «ритуальные совокупления» наконец станут не сном, а явью.

Солнце закипало в зените и всем без вина становилось весело в компании человекоподобных чучел и людей, которые с каждым часом все более уподоблялись «братьям своим неподвижным».