«Фильмы Триера — это сказки в определенном смысле»

После премьеры первой части «Нимфоманки» на Берлинском кинофестивале состоялась встреча прессы со звездами фильма — Умой Турман, Кристианом Слэйтером, Стейси Мартин, Стелланом Скарсгардом, Шайа Лабафом. Пресс-конференция началась с вопроса корреспондента «Дня».

— Некоторые из вас работали с Ларсом фон Триером и раньше, для кое-кого это впервые, но вопрос ко всем один: что было наиболее сложным в работе с ним?

Стейси Мартин: — Для меня самый больший вызов — то, что это был мой первый фильм. Ларс проявил огромную доброту и доверие, благодаря ему эта работа была легкой. Думаю, что во время работы над фильмом под названием «Нимфоманка» невозможно не получать удовольствие.

Стеллан Скарсгард: — По моему мнению, работа с Ларсом не вызывает трудностей. На самом деле, работать с ним намного легче и приятнее, чем со многими другими режиссерами. Для меня процесс даже не был похож на работу.

Ума Турман: — Это  лучшие дни в моей жизни (Смеется).

Кристиан Слэйтер: — Мне безумно понравилось, это невероятный опыт. Ларс был терпеливым, мягким, постоянно говорил мне не спешить. Я думаю, это вызвано тем, что для меня такой темп непривычный, я всегда хочу делать все быстро, и было приятно принять участие в проекте, где на съемки сцен отводилось достаточно много времени.

— Ума, кажется, Вам понравилось играть эту роль, которая выглядела так, словно это была сценическая, театральная постановка. Насколько точно Вам приходилось придерживаться сценария, сколько свободы Вам предоставлялось?

У.Т.: — Моя роль очень точно выписана в сценарии. Ларс постоянно говорил, что я переигрывала, но это не новость для меня. Мне было приятно это делать. Ларс написал фантастический монолог, где обманутая женщина заходит в комнату, и все замолкают, а она продолжает говорить. Было достаточно сложно запомнить семь страниц диалога разгневанной жены, написанного Ларсом. Также поражает то, как он снимает. Я не знаю, сколько именно минут попало в фильм, я впервые увижу его сегодня. Но для меня все состояло из 25-минутных дублей. Я еще никогда не снималась в таком фильме, как уже сказал Кристиан. Моя героиня заходит в коридор и ждет. Я говорю: «Нет, нет, нет, стойте». А он уже снимает! Я думаю, о, ты снимаешь то, как я жду? Хорошо. Я никогда не имела подобного опыта: это как снимать спящего человека. Но это было невероятно освежающе, ярко и волнующе — работать так, словно это роль в театре, потому что в фильмах обычно не дают столько пространства. Поэтому весь день мы снимали 25-минутные дубли. На это уходит достаточно много сил.

— Стеллан, Ваш персонаж является звеном, которое связывает всю историю. Вам был известен полный объем Вашей работы?

С.С.: — Я читал сценарий, поэтому знал о функции своего героя. Но во время съемок я на две недели остался в одной комнате с Шарлоттой Генсбур. В жизни случаются и намного худшие вещи.

— А что касается эпизодов, которые были добавлены позже, — например, ретроспективных сцен?

— Нет, они были в сценарии, я знал об их существовании. Я знал, что должно было происходить между моими репликами. Порой я принимал это во внимание, но, как сказала Ума, во время работы с Ларсом ты можешь экспериментировать и делать все, что заблагорассудится. И это уже его дело      — сложить все вместе, поэтому ты не слишком проникаешься тем, как он использует отснятый материал.

— Знали ли Вы, что определенные сцены могут выглядеть несколько юмористическими? Для зрителей они были неожиданно смешными.

— Я знал, что будет смешно, и сцена Умы была одной из самых смешных, которые я когда-либо читал. Ларс очень остроумный, с ним учишься намного чаще смеяться.

— Вопрос к Шайа и Стейси: когда вы решили принять участие в проекте и узнали, что будет много эротических сцен, боялись ли вы того, что это будет слишком? Были ли вы абсолютно уверены в режиссере? И еще:  не стихают разговоры о том, что этот фильм о нимфомании. По вашему мнению, не является ли общество до сих пор слишком консервативным относительно секса в фильмах?

С.М.: — Я доверяю Ларсу и всегда боготворила его фильмы, поэтому сексуальные сцены были лишь частью фильма для меня. И мы с Шайа успели пообщаться, поэтому у нас не было ситуации наподобие: «Привет, приятно познакомиться, давай раздевайся». Нет. Было настолько много разговоров, переживаний, обсуждений, подготовки, что тебе даже надоедало разговаривать, просто хотелось отснять сцену, продвинуться в работе над фильмом, проанализировать ее. Для меня как для актрисы это важно.

Шайа Лабаф (Выпив воды): — Чайки летят за траулером, потому что они думают, что из него будут бросать в море сардины. Благодарю (Встает и уходит прочь).

— Еще один вопрос ко всем: говорят, что страх — большой враг каждого актера. Ваши герои выталкивали вас из личной зоны комфорта или же удерживали в ней ради лучшей игры?

К.С.: — Очевидно, что сценарий переполнен сардинами (смех). Это ключ, я его повернул, и все открылось. Да, это уняло мой страх и волнение, я успокоился. Вот так... (Ума Турман смеется). Я даже не могу вспомнить вопрос, честно говоря.

— О зоне комфорта.

К.С.: — Так, зона комфорта. Я еще не принимал участие в съемках такого типа, когда режиссер полностью контролировал все аспекты, и когда я чувствовал себя абсолютно безопасно в его руках. С самого начала, с момента, когда я ужинал с Ларсом, меня поместили в зону комфорта, я почувствовал, что он — очень искренний, настоящий человек. Благодаря общению с ним, просто глядя на него, я мог понять, что у него очень чуткая душа. А для актера это самый ценный подарок: иметь возможность работать с режиссером, который понимает как это, — быть актером и порой находиться в некомфортных ситуациях.

С.С.: — Если говорить о комфорте и постоянном пребывании в зоне комфорта, это значит, что ты ленивый актер и не идешь на риск. Но с Ларсом чувствуешь себя очень комфортно, безопасно, и это дает возможность рисковать.

К.С.: — Ради него ты готов сделать что угодно. Если он попросит, ты это сделаешь.

— Господин Скарсгард: Вы являетесь здоровым полюсом Ларса, в то время как Шайа является невротическим. Два персонажа вместе составляют целостную личность. Также, существует уравнение, которому уже тысячи лет: женщины плюс секс — это зло. И оно создает огромную волну вреда во всем мире, от насилия до смерти. Не пытается ли Ларс показать нам наш собственный невроз и сказать: «Видите? Вот что Вы думаете. Вот чем наполнено ваше общество».

С.С.: — Я не думаю, что он пытается показать много, он не создает каких-либо специальных сообщений. Я никогда не слышал, что женщин и секс считают злом, я всегда находил самое чудесное удовольствие в сексе с женщинами.

— Имею в виду преследование женщин.

С.С.: — О, преследование, так, это правда. Это одна из тем фильма: что нам можно говорить, что можно делать, преследуют ли нас из-за наших мыслей, из-за наших слов, из-за языка, которым мы пользуемся, наш пол, живем ли мы иначе, чем нормальные люди            — то есть, имеем ли отклонения от нормы.

— У меня вопрос к господину Скарсгарду: в Вашем диалоге с Шарлоттой Генсбур мне показалось, что она представляет сексуальную сторону, а Зелигман выступает в роли интеллектуальной, творческой параллели к тому, о чем она говорит. Могли ли бы Вы прокомментировать динамику отношений между ними? Также у меня вопрос к госпоже Мартин: что Вы думали во время первого чтения сценария об откровенных сценах, волновались ли Вы из-за того, как будет воспринят фильм, учитывая то, какими впечатлительными Вы являетесь в нем?

С.С.: — Да, двое героев в этой комнате, безусловно, представляют две стороны Ларса фон Триера: одна — это чудаковатый Ларс, эту роль играю я. А другая является намного более интересной, многогранной, и ее играет Шарлотта. Это не простое изображение, но я, так сказать, евнух, асексуальная личность, а она является абсолютно противоположной, и на этом можно сыграть. Но мы должны понимать, что мы имеем дело не с реализмом, не обязательно атаковать законы так, как мы делали бы в фильме, который не был бы сказкой, потому что все фильмы Ларса являются сказками в определенном смысле. Нужно приспособиться к его вселенной.

С.М.: — Нет, я не нервничала. Мне нечего было терять, учитывая, что это был мой первый фильм, это обстоятельство было очень удобным. Но когда я читала сценарий     — до этого я никогда их не читала — то он был настолько проницателен, в написанных Ларсом диалогах было столько всего, что это увлекло меня. Это заставило поверить в действительно замечательного режиссера. Нервозность была технического характера, ведь это мой первый фильм. Но я не нервничала из-за сюжета.

— Госпожа Мартин, считаете ли Вы, что история нимфоманки может быть интересной для широкой публики? Почему нам стоит посмотреть этот фильм?

С.М.: — А почему бы и нет? Вот Ларс и делает: он создает дискуссию вокруг вопросов, которые нам не совсем комфортно обсуждать, и что самое важное — это то, кем мы являемся, и мы это отрицаем. И еще: это же Ларс, вы должны смотреть его фильмы.