Героическое и комическое в одном «флаконе»

Есть люди, которые не только задают определенное направление в искусстве, но и становятся творческим лицом своего времени. К таким личностям принадлежал выдающийся хореограф Анатолий Федорович Шекера (1935—2000 гг.). Им были осуществлены более тридцати постановок в Украине и за рубежом. На шекеровских искусно выстроенных, многоплановых, насыщенных эмоциональной правдой, психологической и философской глубиной спектаклях выросло несколько поколений артистической молодежи, формировались личности танцовщиков, открывались новые возможности для всего столичного балетного коллектива, который именно в них утверждал собственное творческое лицо.

С 2000-го каждый год в мае в Национальной опере проходят Фестивали спектаклей выдающегося балетмейстера и вручается Премия имени Анатолия Шекеры. Напомним, среди лауреатов этой престижной награды, основанной Национальной оперой Украины и украинским отделением Международного института театра ЮНЕСКО, были Елена Филипьева, Константин Костюков, Виктор Яременко, Максим Мотков и Ольга Голица.

Нынешний праздник балетов в постановке Анатолия Федоровича завершился грандиозным гала-концертом и награждением Премией им. А. Шекеры солиста Игоря Булычева. Этот разноплановый танцовщик, который преимущественно исполняет героические роли, пришел в труппу Национальной оперы после обучения в Киевском хореографическом училище (класс Владимира Денисенко). Когда Игорь Булычев выходит на сцену, то поражает зрителей монументальностью форм, в которых сконцентрирована чрезвычайная энергия, способная передавать телесным движением внутреннюю мощь характеров своих героев, а также особой пластичностью, присущей крупным благородным хищникам, повелителям прерий и джунглей.      Амплуа героя — как позитивного, так и остро негативного — само собой автоматически закрепляется за таким танцовщиком, и простой перечень исполненных им партий подтверждает это: Ротбард в «Лебедином озере», Цунига и Эскамильо в «Кармен-сюите», Бирбанто в «Корсаре», Ганс в «Жизели», Крас и Спартак, Тибальд в «Ромео и Джульетте», Соперник в «Весне священной», Абдерахман в «Раймонде», Золотой раб в «Шехеразаде», Воланд в «Мастере и Маргарите», Вакула в «Ночи перед Рождеством», Манолиос, а в дальнейшем и Зорба в балете «Грек Зорба». Но знаковым в творческой судьбе И. Булычева стал образ Спартака  — мужественного борца с тиранией, вождя самого крупного в мировой истории восстания рабов, но и в неменьшей мере лирический и герой, которого война разлучает с любимой.

Другое измерение — воплощение зла в чистом виде, лишенного подлости, — Воланд. Игорь Булычев чрезвычайно убедителен в дьявольской ипостаси. Его соло, дуэты с Маргаритой и Иешуа, ансамбли, особенно сцена «Торжество Воланда», завораживают зрителей.

Еще одно олицетворение зла, но уже коварного — Манолиос. Самонадеянный местный предводитель с повадками фюррера, холодные глаза и сердце и горячая кровь, жаждущая расправы. Каждое движение, поза в этой партии — хищность и коварство. То же и в партии Тибальда — ненависть, пренебрежение и жажда убийства, которые ни на йоту не умаляют его принадлежности к благородному роду. Герои дерутся на мнимых шпагах, что дает возможность превратить фехтовальные поединки в динамические, наполненные прыжками, неожиданными пластическими ракурсами и внутренним драматизмом танцы, и именно от мастерства танцовщика зависит пусть даже театральная, но все же реальность действий. Но когда Тибальда танцует Булычев, то зрителям становится страшно.

Свойственный Игорю артистизм и искусное владение телом позволяют создавать целую галерею образов — от воинов и героев-любовников, среди которых мужественно прекрасный и ранимый Вакула, отвергнутый, но гордый жених Абдерахман, категоричный Золотой раб, — до комических персонажей. К сожалению, сейчас не идет «Буратино», где Игорь Булычев блестяще исполнял партию... Трактирщицы. Очень забавный образ создал танцовщик в женском наряде, да еще и в контрасте с приземистым Карабасом, в страстном танго, во время которого и рождается их невероятная и неожиданная, как любая, любовь. Или граф Альмавива в «Женитьбе Фигаро» — куда девается человек-скала?! Перед нами изнеженное, жеманное создание.

Нужно отдать танцовщику должное — он никогда не выходит за рамки ни курьезности, ни патетики, его непринужденная, но сдержанная пластика не оставляет места пошлости, чем и подтверждает право как на сложное, на первый взгляд дополнительное комическое амплуа, так и на героическое. Каждая роль артиста запоминается публике.