Игорь Афанасьев — «совок» по-американски

ЧТОБЫ ПОМНИЛИ

— Мы с драматургом Леонидом Зориным долго пытались определить, как же назвать наш спектакль, — рассказывает Игорь Яковлевич. — В его основу положена знаменитая пьеса «Варшавская мелодия», которая была суперпопулярна в СССР, ныне уже ушедшая из репертуаров театров. Я попытался не реанимировать, а найти такой поворот, чтобы можно было вернуться к героям «Мелодии». Моя работа скорее полурежиссерская. Я занимался сценарием, делая текстовые связки, адаптируя пьесу к нынешнему зрительскому восприятию, поэтому назвал спектакль «Варшавская мелодия-2». Главную роль Гелены играет великая украинская актриса Ада Роговцева. (В 1968 году состоялась премьера знаменитой зоринской пьесы в Русской драме — это был один из лучших спектаклей режиссера Эдуарда Митницкого, в котором ярко засияла театральная звезда Ады Николаевны. Ее партнером в той постановке был великолепный актер, к сожалению, ныне покойный Альфред Шестопалов. Затем Виктора играли Анатолий Решетников и Герман Царев — Т. П. ). Я очень любил старую постановку, восхищался виртуозностью игры Роговцевой. Думаю, что наш спектакль оценят зрители, тоскующие по добротной драматургии, блестящим актерским работам, а некоторые, возможно, вспомнят собственную молодость... Я восхищаюсь не только талантом Ады Николаевны как актрисы, но и ее жизненной стойкостью, женственностью, обаянием и красотой. Роговцева никогда не скрывает своего возраста. На сцене актриса просто преображается. Столько задора в ее глазах! В такую женщину и сегодня можно влюбиться.

Я не собираюсь своей постановкой доказывать какие-то истины. Попытался создать атмосферу конца 40-х годов. Мы рассказываем замечательную историю о любви, разрушенной тогдашним тоталитарным режимом. Завязка «Мелодии-2» в том, что через много лет в СССР приезжает Гелена и новые ее встречи тесно переплетутся с давними событиями...

Я не делал продолжения в чистом виде. У Зорина есть такая пьеса, и она называется «Послевкусие». Наш спектакль — воспоминания. Гелена (Ада Роговцева) через 40 лет вновь приезжает в Москву. На концерте в консерватории встречает Евгения (советского офицера в отставке), который ей напомнил Виктора — первую любовь. Обе роли исполняет Евгений Паперный. Молодую Гелену играют две актрисы: Екатерина Степанкова (дочь Ады Роговцевой, она сотрудничает с театром Романа Виктюка) и Алеся Власова (работает в Театре на Печерске). Человек от театра: милиционер, дирижер, официант, саксофонист и др. — этих разных персонажей создал Игорь Славинский. Он является и сорежиссером постановки. Оформление сделал Михаил Глейзер, костюмы — Татьяны Соловьевой. Администратор, директор, линейный продюсер — Татьяна Таран. По-моему, «Варшавская мелодия- 2» получилась у нас достаточно эмоциональным спектаклем.

Мы сделали в Театре им. И. Франко генеральную репетицию, пригласив на просмотр друзей, театралов, критиков, чтобы послушать мнения, получить профессиональный совет (о киевском прогоне, ставшем, по сути, полноценной премьерой, «День» писал в №15 — Т. П. ). Судя по откликам — наша работа понравилась. Надеюсь, что и западная публика не будет разочарована. После зарубежного турне, весной, на фестивале «Киев майский» спектакль увидят украинские зрители. Есть предложения сделать гастроли «Мелодии» в Германии, Израиле, а затем эта постановка войдет в репертуар театра «Сузір’я».

В Украине масса талантов, но о них за рубежом ничего не знают. Я пытаюсь эту брешь заполнить. В прошлом году организовал гастроли Театра им. И. Франко в США. Спектакль «Тевье-Тевель», в котором главную роль блестяще играет Богдан Ступка, можно назвать первым успешным украинским десантом за океан. Моей второй попыткой станет «Варшавская мелодия- 2». К сожалению, Киев пребывает в статусе провинциального города. В зарубежной гастрольной афише Америки он фактически не представлен. Хотя ваши театры работают на полную мощь. Есть интересные постановки. А вы варитесь в собственном соку. Я хочу наладить контакты с Киевом. Ведь 60% эмиграции США — выходцы из Украины. У нас работают три канала русскоязычного ТВ. Еженедельно проходят гастроли московских артистов, певцов, музыкантов. А где же киевские мастера?

АМЕРИКАНСКАЯ ЭМИГРАЦИЯ — НЕ СОЕДИНЯЮЩИЕСЯ СОСУДЫ

— Украинская эмиграция больше и сплоченнее русской, правда, живущая по совсем другим законам. Украинцев в США — до миллиона. Русских меньше, зато русскоязычных — два с половиной миллиона. Сегодня в Канаде проживает приблизительно 800 тысяч украиноязычных граждан. А все вместе они составляют огромный зрительский рынок.

Американская эмиграция — не соединяющиеся сосуды: по традициям, подходам и т. д. В целом украинская громада больше похожа на первую русскую эмиграцию, которая приезжала в США, свято веря, что когда-нибудь с полками и хоругвями вернется на родину. Точно так же украинцы, приехавшие в Америку после Второй мировой войны, мечтали о том дне, «коли незалежна Україна покличе їх додому». Еврейская эмиграция ехала в Соединенные Штаты, обрубая все концы с СССР. Многие старались вообще забыть о родине и стать настоящими американцами. Некоторые начинали ходить в синагоги и носить пейсы, другие старались быть похожими на американцев, а все вместе — вычеркнуть из памяти свое прошлое. Минуло 10 лет. Сейчас происходит совершенно другой процесс: находясь в Америке, эмигранты стали тянуться к русской культуре. Многие так и не стали ни настоящими американцами, ни верующими евреями, а остались «совками». Вот для таких «совков» — к ним себя тоже причисляю — я поставил свой спектакль.

Ныне появились люди, имеющие деньги, и они желают иметь бизнес на бывшей родине. Покупают себе здесь квартиры, дачи... В Америке огромный потенциал: финансовый, интеллектуальный. Но не могу сказать — культурный. Основная культура все же тут. Уверен, соединив зарубежные деньги и мозги с украинской культурой, — получим прекрасный результат.

Например, 15 лет шли разговоры: франковцы хотят поехать на гастроли в Америку. Много говорили, но ничего не сдвигалось с места. Я приехал в Киев, хотя на моем месте мог оказаться любой продюсер или просто человек, любящий театр, рискнул — привез украинский спектакль в Америку. Не скрою, данный проект оказался очень дорогим. Предваряя гастроли, мы провели обширную пиар-кампанию. Давали рекламу практически во всех украинских и русскоязычных СМИ: теле- и радиоролики, интервью, первополосные статьи. Расчет оказался верным: и в Нью- Йорке, и в Чикаго — аншлаги. Кстати, в Чикаго треть зала занимали украинцы. В городе живет тройная диаспора: украинская, польская и еврейская (в том числе русскоязычная). Я бы назвал их восточноевропейским землячеством. Между собой ладят, не имеют сильных противоречий. Зрители очень тепло принимали спектакль «Тевье-Тевель», Богдана Ступку и его коллег- франковцев.

«Я БЫЛ ИНИЦИАТОРОМ УКРАИНСКОГО ТВ В США»

— Девять лет назад я поехал в Америку по делам, а не в эмиграцию. Совершенно неожиданно попал на конкурс ведущих создававшегося Российского ТВ. Волею судьбы мне предложили там поработать. Дома меня ничего не держало. Это было время развала в украинском искусстве. У меня в Киеве не решался вопрос с помещением для Театра эстрады. Своих сотрудников стал распихивать по польшам, югославиям, чтобы люди могли элементарно жить, зарабатывать деньги. Часть коллег забрал с собой в США. Когда мне предложили интересную работу и хорошую оплату, то я согласился. Вначале контракт был на год. Я вел программу новостей. Каждый день торчал в «телеящике». Стали узнавать на улицах, нельзя было даже пройти спокойно — пожинал плоды популярности. Жил и работал в русскоязычной среде. Вскоре я перевез семью. Позже перешел работать на другой канал. А потом оформил все необходимые бумаги на жительство. Вместе с партнером открыл свое телевидение.

Мне не пришлось проходить суровую школу эмигранта. Я сразу оказался «в порядке». Хотя у меня было много приключений. Например, был инициатором Украинского ТВ в США. Оно создавалось на основе компании, где велось вещание на 20 языках. Мы полтора года выходили в эфир. Заключили контракты с УТ-1. Вложили огромные деньги в Золочеевскую вышку. Оборудовали ее современной цифровой аппаратурой. Обеспечили связь с Америкой. Я в Киеве лбом бился, общаясь с украинскими высокопоставленными чиновниками, пока понял: никому здесь ничего не нужно. Лечу через океан, подписываю документы у господина Лешика, возглавляющего Национальную телекомпанию Украины. Жмем друг другу руки. Прилетаю в США, а мне сообщают, что вместо Лешика назначен Княжицкий. Сажусь снова в самолет. Подписываю договор с ним. Не успел вернуться домой, как мне говорят, что теперь новый начальник — Долганов. В третий раз мой шеф не захотел лететь. Он недоуменно пожал плечами, не понимая, как такое вообще возможно. В Америке хозяева телекомпаний не могут меняться в течение трех месяцев, а в Украине это нормально. Жаль, в кутерьме хорошее дело утонуло! Если кто-то отважится взяться и сдвинет этот телекамень, то я готов помочь. Мы же, обжегшись с УТ-1, сотрудничали, и вполне успешно, с каналом СТБ. Тогда там работали хорошие ребята. Могу гордиться, что с нашей помощью сумели на некоторое время победить американских пиратов, бесплатно транслирующих украинские передачи, в частности, мультфильмы. Украинская студия анимации регулярно от нас получала деньги за прокат их лент. Мы работали со Студией документальных фильмов. Был нормальный процесс, но он не может быть односторонним...

НЬЮ-ЙОРКСКИЙ ВАВИЛОН

— Сегодня я гражданин США. Сдал экзамен на гражданство. У меня проблем не возникло. Кстати, когда я приехал в Америку, то английского языка не знал. Вначале жил в Бруклине, работал на Первом канале русскоязычного ТВ. За полтора года в английском у меня не было никаких сдвигов. Я решил кардинально изменить среду и с семьей переехал в Нью-Джерси — американскую глубинку. Перешел работать в другую компанию. Там моими подчиненными оказались американцы, и я должен был им как-то объяснять задачи. По-русски и по-украински они не понимали, пришлось туго, пользовался словарем — и язык «пошел». Говорю по-английски, конечно, не идеально, так как продолжаю думать и писать по-русски. А дети языковой барьер прошли легко. Дочь рано повзрослела. Она замечательно говорит, читает, пишет на двух языках. Ведет программы на ТВ. Мы вместе сделали около 30 передач. Проблема во внуках. Старший уже по-русски не говорит. У меня нет времени с ним заниматься, а сын к этому вопросу относится поверхностно. Дело в том, что если языком не заниматься, то за год-два дети его забывают. Многие русскоязычные люди это поняли. Например, в Нью-Йорке создан дорогой, престижный англо-русский лицей, в котором обучают на двух языках. Там учатся не только русские, но и украинцы, евреи. Вообще, эмиграция нынче очень изменилась. Она группируется не только по национальному признаку, а некоему экс- союзному братству. Это бывшие советские граждане: армяне, азербайджанцы, грузины, евреи — короче, Вавилон.

В Украину теперь приезжаю по визе, как иностранец. Хотя родился на Дальнем Востоке. В Киеве прошло мое детство, юность, окончил Театральный институт им. Карпенко-Карого, стал актером и режиссером. Большая часть жизни связана с Украиной. Мне небезразлично, что здесь происходит.

АМЕРИКА ПОЖИНАЕТ ПЛОДЫ СВОЕГО САМОРАЗРУШЕНИЯ

— В своем последнем романе «Phantom@love.com» я совместил рассказ об Америке и Украине. Меня тронули слова, написанные поэтом Юрием Рыбчинским об этой работе: «Роман фантастический, как сказка, сказочный, как сон, невероятный, как правда». Когда я дал почитать рукопись, то Юра признался, что подумал: наверное, Игорь без работы остался. Иначе за полгода 400 страниц не напишешь. Действительно, роман рождался в непростой для меня психологический период. Лопнула компания, где я работал. Я не знал, что делать дальше.

«Фантом» — об реэмиграции из Америки. Книга написана два года назад, но если внимательно ее читать, то за иронической фантазией проступают суровые реалии. Я во многом попал в точку, начиная с фразы «Америка пожинает плоды своего саморазрушения» — именно это там сейчас происходит. Или я, не сговариваясь с киевским мэром Александром Омельченко, придумал подземные города, рекламу в метро. Их вы можете увидеть в центре столицы. Я не пророк. Есть логика развития общества, архитектуры. Ведь основная часть населения, живущая в Украине, понятия не имеет о том, что происходит на другом континенте и наоборот. Я прожил одну жизнь в Советском Союзе, вторую — в США, поэтому имею право говорить и об одном, и о другом.

Недавно закончил новую пьесу «Школа Дон Жуана, или Хроника любовных заблуждений». Это комедия. Вроде получилось забавно. Ее собираются поставить, как антрепризу, в Москве. Спросите — почему не в Киеве? Здесь не смогу найти четырех молодых артистов, на которых пойдет американский зритель. Публике нужны имена, а украинцев, к большому сожалению, совершенно не знают в Новом свете. Нет фильмов, нет телевидения, которое не просто делает молодых популярными, но и создает кино- и телезвезд. Вот такой замкнутый круг получается...

«МОЙ ЭНЕЙ — ХИТРЫЙ ПРОЙДОХА»

— С 1976 по 1980 я работал в Киевском театре оперетты и сыграл лучшие роли — Чарли Чаплина, д’Артаньяна. Я не так много актерствовал, переключился на режиссуру. Когда театр возглавил Владимир Бегма, то у Оперетты появился шанс подняться на более высокий уровень и пойти впереди всех остальных украинских музыкальных театров. Бегма мог сделать его мультижанровым: ставить мюзиклы, оперетты, шоу. Увы, режиссера «съели». Многим не нравился его непростой характер, острый язык. Я в этом «поедании» не захотел участвовать и ушел к франковцам. А то, что сейчас Оперетта пребывает в полном застое, — естественный финал тех «игр». В один из моих приездов в Киев меня пригласили на переговоры, предлагая поставить пьесу. Исходный материал мне не понравился, сюжет устарел. Я взамен предложил замечательную пьесу. Подписали документы с дирекцией. Мы с композитором Игорем Покладом стали работать. А через неделю мне звонят — мы передумали...

Совсем иная обстановка была в Театре им. И. Франко. Тогда худруком был Сергей Данченко. Кроме режиссерского дара, у него был талант собирать вокруг себя молодежь, давая возможность им реализоваться в творчестве. Он поддержал Валентина Козьменко-Делинде, Виталия Малахова, Андрея Жолдака и др. Возникла Малая сцена для экспериментов. Если бы не Данченко, то моя «Конотопская ведьма» никогда не увидела бы свет. Кстати, этот шлягер не приняли в Театре оперетты. А Данченко прочувствовал, что на данном материале можно создать аншлаговый спектакль. Я по ходу репетиций многому учился у Сергея Владимировича. Он был мастер европейского масштаба. Позднее, когда «Ведьму» ставил в других театрах, то в афишах писал: «Постановка под руководством С. Данченко».

Режиссеру я обязан, что сыграл роль Энея. Неожиданно заболел Анатолий Хостикоев — премьер. Отменить спектакль, пользующийся бешеной популярностью (первая украинская фолк-опера, поставленная по поэме И. Котляревского «Энеида»), невозможно, билеты раскупили на месяц вперед. Данченко сказал: «Надо». И я, пять лет не выходивший на сцену как актер, стал срочно вводиться в постановку. Роль сложная. Нужно не только показать свой драматический дар, но и петь, фехтовать. В ту пору я был в хорошей спортивной форме. Через 10 дней уже вышел на сцену. Я не копировал Толю. Он играл героя — большого и красивого. Мне же было за 30: лысоватый мужчина — назвать такого «парубком моторным» можно с большой натяжкой. Я придумал дугой ход. Мой герой — хитрый пройдоха. Для Энея обе характеристики вполне подходят.

«СВОБОДЫ, О КОТОРОЙ МЫ МЕЧТАЛИ НА КУХНЯХ, НЕ СУЩЕСТВУЕТ»

— Меня интересуют не политика, а театр, кино, ТВ. Если бы можно было жить в театре вне Америки и остальных стран — как замечательно было бы. Но это утопия... В США есть творческие профсоюзы. Если ты в простое, то можешь получить от них поддержку. Творческими профессиями занимаются только востребованные люди. Там жесткий отбор. Следует различать американцев и русскоязычных эмигрантов. В большой Америке процесс налаженный. С детства замечают способных. С ребятами работают агенты, ведут их по жизни, находят спонсоров, добиваются грантов — все отработано. Это бизнес. Хотя там существует амплуа, свою маску можно эксплуатировать годами. Они обходятся без разносолов, как у нас. Зато они филигранно работают в своем жанре. Если бьет степ — то это нечто!

К сожалению, сегодня ни в одной стране, даже самой высокоразвитой, нет уверенности в завтрашнем дне. С нами может произойти все, что угодно. С точки зрения социальной защищенности, люди, приехавшие в Америку как беженцы, особенно старики, чувствуют заботу. Страна богатая, хорошие медпрограммы. У людей есть квартиры, деньги на питание, лечение. Не так, как здесь. Страха перед старостью там меньше. А все остальное... Их гордость — свобода — миф. Этот вопрос я поднял в «Фантоме», а в следующем романе еще больше напишу. В США нет свободы, во всяком случае такой, которую мы себе представляли, сидя на кухнях. Особенно после терактов 11 сентября. Смотрю, что там происходит, и многое мне напоминает «совок» 70-х годов. Примером может служить тотальное прослушивание телефонов, слежка. О какой свободе может идти речь? Выходишь утром из дома. Садишься в автобус. Вставляешь карточку в компьютер. И уже известно не только время, но и куда поехал. Вышел в метро — можно составить дальнейший маршрут пути. На машине проезжаешь мост-туннель — там фиксируется номер авто, дата и время проезда. Зашел в магазин за покупками, расплатился кредитной карточкой — уже известно, что купил и сколько денег имеешь на счету. Сотрудники ФБР знают о вас все: ваши привычки, предпочтения, где ходите, с кем общаетесь. Средний американец находится под таким контролем, который не снился ни одному Комитету государственной безопасности. Не говоря о том, что информация вашего компьютера тоже «читается». Все это мотивируется борьбой с терроризмом. Но мне кажется, властям просто нужен был повод. Про СССР кричали — «империя зла». Да, это правда, и, как всякая империя, она развалилась. Но Америка забывает: она тоже империя! Пусть добра, но империя. И по законам истории — обязательно развалится. Развалится под грузом внутренних проблем, изменением этнической ситуации. Скоро белые в США станут меньшинством.

Быть настороже — часть их национального характера. Американцы, по своей натуре, большие патриоты, чем мы. Они внутренние патриоты. Перед домом вешают флаг, искренне поют гимн. Они примитивнее и простодушнее. Любят свою страну, семью, а если видят, что что-то может нарушить основы их мирка, то немедленно обращаются к властям. Мы же с вами жили в обществе, стараясь обмануть или спрятаться от властей, а американцы с ними стараются сотрудничать. Власти верят, хотя надувают ее в финансовом плане.

«ВМЕСТЕ МЫ ПРОРВЕМСЯ»

— Меня раздражает подпорченный имидж Украины. Жаль, что руководство выбрало темпы развития, более свойственные странам третьего мира. Это когда развиваются очень крупные капиталы, появляются отдельные богатые люди, а средний класс, пенсионеры сводят концы с концами, получая за рабский труд мизерную зарплату. А высокоразвитым государством считается то, где хорошо живет именно среднестатистический гражданин! Хотя я оптимист. Возможно, когда сформируется класс богатых, то им захочется иметь сервис. Значит, появятся рабочие места в сфере обслуживания, туризма, развлечений, а там, глядишь, и до культуры дело дойдет. Этот процесс не одного дня. Вам, может, не видно. Я уезжал из Украины в начале 90-х. Тогда невозможно было смотреть на телеэкран. Ведущие разговаривали деревянным языком, напоминали манекены. Нынче раскованы, говорят на органичном украинском. Чувствуется, что мыслят на нем. А сколько разнообразных интересных программ появилось!

Киев постепенно становится европейской столицей. Меня радует, что в театрах много зрителей. Ставятся премьеры, работают актеры. Чувствуется пульс жизни. Вот только явлений не так много. Но для того, чтобы сделать хороший проект, — нужны деньги. Если государство примет законы о меценатстве и спонсорстве — появятся интересные предложения. Я хочу, чтобы со многими украинскими спектаклями познакомились зарубежные зрители. Совместными усилиями мы обязательно прорвемся.