Иван МАЛКОВИЧ: «Я верю во внутреннюю интеллигентность нашей нации»

В галерее Киево-Печерского заповедника продолжается выставка художников-иллюстраторов издательства «А-БА-БА-ГА-ЛА-МА-ГА».

Вдруг ловишь себя на достаточно редком чувстве гордости, что и Украина, оказывается, способна выпускать продукцию не хуже, чем в мире. Символично, что это — детская книга. Наш сегодняшний гость — директор издательства Иван МАЛКОВИЧ.

— Как случилось, что известный поэт Иван Малкович основал собственное издательство детской литературы?

— Для меня это было очень логично. Поскольку я работал в «Веселці» (дошкольном отделе), потом в «Молоді». Там подготовил и первую свою книгу «Колядки». Это был 1988 год, Горбачев уже провозгласил «перестройку», но в Украине были какие-то дремучие времена, и моя дирекция требовала выбросить оттуда упоминания о Христе. Я же объяснял, что в России уже напечатали слово «Бог» с большой буквы, что выбрасывать ничего нельзя, т.к. в книге представлен весь зимний цикл и, конечно же, Рождество Христово, на что мне ответили: «Ну, разве что напечатаем одну, да и то, если предисловие напишет Борис Олийник». В общем, ситуация сложилась оскорбительная. Во избежание подобного на будущее, пришлось основать собственное издательство.

— И сколько книг издано за время существования издательства?

— Мало. Допустим, на этот год мы планировали десять, но теперь из-за кризиса не знаю, издадим ли и эти. Мы не гонимся за количеством. Возможно, я упаду в ваших глазах, но за шесть лет мы издали немногим больше 30 книг общим тиражом около полумиллиона. Но делая качественно, мы от этого имеем главную выгоду — доброе имя!

— Книги «А-БА-БА-ГА-ЛА-МА-ГА» не из дешевых. Не пытались ли вы удешевить свою продукцию?

— Старались. Но тогда эти дешевые книги нужно печатать непосредственно здесь, а мы печатаем в Словакии. Сегодня уже в Украине появились нормальные типографские машины, скоро на них научатся работать. Но есть другая проблема — наши люди, всегда пытающиеся украсть. Мне на фабрике сказали прямо: «Вы поставьте здесь хоть два БТРа, мы все равно украдем». А потом меня упрекают, почему это книга на Петровке едва ли не вдвое дешевле, чем у тебя в издательстве. Да она там может и ничего не стоить, она ведь краденая. Но, кроме того, что меня здесь обворовывают, я не могу печататься в Украине, т.к. тут никто не умеет сделать твердую обложку на 24, 32, 48, 64 страницы, а это как раз детские книги.

— Нынешний кризис, наверное, корректирует ваши планы?

— Смешнее всего то, что неизвестно, как долго нужно продержаться. Более того: мы сейчас забираем книги из магазинов. Я не знаю, как мы будем далее выживать. Я уже одалживаю деньги на зарплату. (Хорошо, что мы — маленькое издательство: в «А-БА-БА-ГА-ЛА-МА-ГЕ» работает 5 человек, и еще где-то 15 художников работают сейчас над иллюстрациями).

— А нет ли искушения издавать книги на русском языке, чтобы выходить на более широкий рынок?

— Я всегда пытался держаться, чтобы издавать только на украинском. Но если посмотреть с другой стороны, то я хотел бы одну из наших книг — «Снежную королеву» — издать на 4—5 языках и с небольшим тиражом — 3—4 тысячи — попытаться пробиться на зарубежный рынок — в Америку и Западную Европу. Считаю, что мы имеем неплохие шансы. Поскольку нынче большинство книг в мире жутко однообразны. Все помешаны на Диснее. Я был поражен на книжной ярмарке, увидев такие же точно книги и у американцев, и у европейцев, и даже у японцев. Это грустно. Ибо считаю, что нужно быть созвучным со своим народом, показывать, что есть у нас, и что мы можем дать миру.

— Не собираетесь ли расширять возрастные пределы своей аудитории?

— Это моя давняя мечта. Я основал серию «Перлини світової літератури — студентам і школярам» еще и потому, что соскучился по настоящей литературе. Нельзя зацикливаться на чем-то одном, пускай и на прекрасных детских книгах.

В этой серии уже издан Гоголь и Гофман, а еще запланированы Борхес, Кафка и другие. Все издания сопровождают статьи: предисловие — исследование творчества писателя для глубоких, вдумчивых читателей и послесловие — рассказ о писателе. К тому же в книгах этой серии воплощена моя студенческая мечта — помещены короткие и содержательные хронологические таблицы жизни и творчества авторов.

Есть также очень интересный проект — издать с французами переводную энциклопедию «Larousse» с 5-м — украинским — томом. Я считаю это позором для Украины, что за 7 лет независимости не напечатана собственная детская энциклопедия. Понятно, что в советские времена это была идеологическая политика: не издавать украинскую, чтобы наши дети пользовались русской «Детской энциклопедией». Поэтому считаю необходимым напечатать первый том до конца тысячелетия.

Но здесь возникает другая проблема. Я такой человек, что должен все прочитать сам. Так или иначе, но в моем издательстве все завязано на мне. Поэтому элементарно не хватает времени и сил. Обычно, я полагаюсь на свой вкус и чувство. Но я очень люблю со всеми советоваться. С друзьями, художниками, уборщицей, бухгалтером (причем, знаю, если бухгалтеру понравилось, значит, книга будет коммерчески успешной). И, конечно, со своими детьми. Причем не только с 10-летним Тарасом, но и с Гордеем, которому 2 года и 10 месяцев. Я все наши книги испытываю на своих детях.

Теперь мы готовим книгу о Самолетике. Итак, я читал Гордею сказочку и показывал эскизы иллюстраций. Читаю: «Самолетик жил в гнездышке». Гордей: «А где гнездышко?» Ну да, действительно, нет. Читаю далее: «Около избушки росли грибочки». Гордей: «А где избушка, а где грибочки?» И действительно — где? Какой же, думаю, я тупой, что об этом забыл. Мне еще нужна дочка, ибо я, как издатель детской литературы, не имею девчоночьего опыта.

Вообще, издавая первую книгу, я мечтал, чтобы мой сын научился по ней читать. Но за Тарасом я никогда не успевал: когда напечатал «Абетку», он читать уже давно умел. Теперь проверяю ее на Гордее. Так что, редакторы есть.

— Не приходится ли отказываться от собственного творчества в связи с нагрузкой в издательстве?

— Конечно, досуг, возможность погрузиться в творчество — это великая вещь. Я посмотрел, что самым плодотворным моим периодом был 1990 год, а это именно то время, когда я получал стипендию от Союза писателей — не слишком большие деньги, но на них можно было жить. А теперь... В прошлом году, например, я написал... думал, что стихотворение, а оказалось полстихотворения, в позапрошлом — одно, а в этом году — четыре. И я этим очень счастлив.

— «Янгол на плечі» — так называется ваш последний поэтический сборник. А от чего вас защищает ваш ангел?

— И до сих пор у моих родителей на стене висит, словно иконка, такая картинка: ангел защищает двоих детей. Так что, мой ангел из родительского дома. Не знаю, защищает ли он меня, но я в это верю. Я хотел бы, чтобы каждый человек помнил о своем ангеле. Чтобы стремился жить с ним в согласии и не искушал его своими действиями, ведь он не может сделать больше, чем может. Теперь об ангелах много пишут. А когда-то я хотел свой первый сборничек назвать «Ангелик в яферах» (яферы — это черника). Однако в издательстве ЦК ЛКСМУ над этим названием только посмеялись. С этим «ангеликом» обошлись очень сурово: его поменяли на... мольфара, другого моего ангела переименовали в «чугайстрика», «Бог» изменили на «птах», а еще одного «ангелика» — на «метелика»...

— А как бы вы охарактеризовали современную ситуацию на украинском рынке детской книги?

— Я знаю очень много издательств, достаточно успешных, чьи книги люди просто покупают для домашней библиотеки. Это грубые, неотредактированные переводы. Скажем, книгу делают пять переводчиков, которые даже героя называют по-разному. Конечно, если видеть в книжном бизнесе только бизнес, то можно делать книги дешевые, но такая продукция крайне неграмотна. И покупают эти пускай и красивые книги не для чтения, а для полочки.

А мне, например, приятно, когда ко мне подходят на выставке и говорят: «Мы росли на книгах «А-БА-БА-ГА-ЛА-МА-ГА». Не на Чуковском и Маршаке, а уже на своих, украинских книгах. А это очень большое дело, поскольку подрастают совершенно другие дети, которые, повзрослев, будут вспоминать эти книги как свое самое родное. Мне приятно, что на наши книги установилась определенная мода. Кстати, наше кредо: «Если в книжном магазине лежат рядом детские книги из разных стран, то пускай наша (украинская) книга будет такой красивой, чтобы ребенок собственноручно выбрал именно ее. И тогда, считаем, отпадет много досадных, по большей части надуманных проблем...».

Я верю, что у нас очень культурная нация, и, если государство будет расплачиваться с людьми честно, чтобы они могли накормить и одеть своего ребеночка, тогда они непременно купят ей красивую книгу, даже и более дорогую. Я очень верю во внутреннюю интеллигентность нашей нации.

— А какой ваш любимый праздник?

— Мои самые интересные воспоминания детства — это коляда. Как мы, малыши, по высоким снегам убегали от КГБистов, догонявших нас на уазиках, а бедные наши учителя вынуждены были нас стеречь, чтобы мы не колядовали. Главное было — спеть такую коляду, которой никто не знал, тогда это материально поощрялось. Меня всегда хорошо поощряли, ибо мой дядя-археолог написал мне дивно красивую коляду. Когда госпожа Витренко говорит, что любимые ее праздники — это Октябрь и Новый год, то мне ее жаль, т.к. у нее не было того чуда, когда ждешь кутью, мак трешь с дедом, когда должен законы знать: откуда пес должен лаять, как избу обходить, какие слова приговаривать.

Я не понимаю, что делают в школах на уроках народоведения? Учителя, изучите с ребенком за год одну колядку. Не следует зубрить даты, нужно привить любовь к нескольким понятиям, но настоящим. Я верю, это должно возродиться в народе. Бердяев говорил: «Провинция — это там, где нет Бога». Долго мы жили в провинции. Теперь нужно возвращаться к себе.

— А с чем связаны самые неприятные моменты вашей жизни?

— Когда Тарасик стал школьником я, придя в украинскую школу, услышал, что все дети между собой общаются только по-русски. Я тогда чуть не заплакал и даже хотел во Львов переезжать, ибо понял, что мы — украиноязычное меньшинство. А теперь уже привык к этому.

А вообще, я плохого не помню. Есть одна строка в молитве, которая кажется мне центральной: «И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим».