Как рождались песни-легенды

Он был художественным руководителем Черкасского народного хора, основателем и руководителем хоровых коллективов Луцка, Житомира, Чернигова, а также известным композитором. Если бы Пашкевич написал одну только «Степом, степом...», песню, ставшую реквиемом по всем солдатам-украинцам, и тогда навсегда вписал бы свое имя в золотые скрижали песенного искусства.

Анатолий Максимович создал десятки самобытных песен, которые стали народными. Среди его жемчужин - «Мамина вишня», «Хата моя, біла хата», «Виростеш ти, сину»,  «Ой ти, ніченько», «Любисток», «Журавка», «Ой вербо, вербо», «Осипає цвіт калина», «Пісня про Волинь»…

1965 27-летний Анатолий Пашкевич по приглашению руководителя Черкасского народного хора Анатолия Авдиевского приехал работать хормейстером. Молодой, способный и одаренный Пашкевич не мог не обратить внимание на впервые изданный сборник «Тиша і грім» Василия Симоненко. «Когда я ознакомился с поэзией Василия, в частности со стихотворением «Лебеді материнства», сразу понял, что их ритмическое построение может легко лечь на музыку, - признавался Анатолий ПАШКЕВИЧ. - Как-то плыл в Киев по Днепру на «Ракете» и сам про себя что-то напевал, подбирал мелодию, хотя нотной бумаги под рукой не было. Зашел к Дмитрию Луценко, сел за инструмент и начал наигрывать. Он послушал и говорит: «Хорошая песня будет!»...

ПАШКЕВИЧ АНАТОЛИЙ, СЕРЕДИНА 1960-Х, УЖЕ ПОВСЕМЕСТНО ЗВУЧИТ ЕГО «СТЕПЬЮ, СТЕПЬЮ»

Когда мы с Николаем Негодой написали «Степом, степом», то песня вызвала потрясение. Помню, во время концертов хор, бывало, останавливался, потому что голоса у исполнителей спазмировало от взволнованной реакции зала... Не до эмоций было только некоторым чиновникам от власти. Вызвали нас с Николаем Негодой в обком партии и спрашивают: «Что это такая незаконченная песня у вас получилась? Ее надо по-другому сделать, и, вообще, о какой матери идет речь? Мы же интернационалисты!». Я ответил: «У нас одна мать, и если песня написана на украинском языке, то, конечно, известно о ком речь»... В 1967 году песня зазвучала и сразу была признана народом.

Первые наброски текста и мелодии появились у меня еще на Житомирщине, до отъезда в Черкассы. Наплывала мелодия, точнее, тот ее простой и широкий такт - «Сте-пом... сте-пом...». Часто дорабатывал, перерабатывал. Хотел даже бросить все. Но мелодия не оставляла. Вместе с ней подбирал слова. Фрагменты, которые появились вместе с мелодией, я позже показал поэту Негоде. Он взялся писать свой текст. Но долго не получалось. Николай использовал мои текстовые заготовки и сделал литературно совершенный текст. Так совместными усилиями и довели песню «до ума». Предназначалась она для хорового исполнения. Сначала думал соло отдать басу и даже пробовал такой вариант... Но когда послушали Ольгу Павловскую, все сомнения развеялись: так, как она, не исполнял никто! Слова и мелодия ложились на ее голос, как зерно в хорошо подготовленную почву.

Когда работал над первым куплетом, представлял картину, когда отступали войска, а женщины собирали хлеб и на каждом шагу находили убитых, - вспоминал Николай НЕГОДА. - Потом и концовка нашлась: «Мати, мати жде свого солдата, а солдат спить вічним сном!»... Правда, середину песни очень долго искал... Через неделю звонит: зайди, послушай!

Ольга Павловская запела, хор подхватил - и у меня мурашки поползли по спине, волосы на голове дыбом встали! Уже тогда почувствовал: родилась великая песня, которая никого не оставит равнодушным»...

Однажды ехал Черкасский народный хор в село на концерт автобусом, а его руководитель Анатолий Пашкевич, который сидел на первом сидении, взял в руки баян и начал под настроение музицировать. Поэт Дмитрий Луценко спрашивает: «Что ты хочешь сказать этой импровизацией?»

- Что-то перед глазами стоит хата...- рассказывал о написании новой песни Анатолий Пашкевич.- Белая, искривленная хата с печальными окнами, с вишнями, со старой скрипучей грушей...

Улыбнувшись, поэт задумчиво сказал:

- Похожа на мою, тоже выглядывала из вишняков, а за хатой - высокая груша-лимонка.

Когда вернулись с концерта вечером, Дмитрий Емельянович не пошел в гостиницу, а сидел всю ночь в кресле, что-то писал на мелких бумажках.

Утром на столе лежало стихотворение: «Хата моя, біла хата, Рідна моя сторона…» Я сел за инструмент, искал музыкальные образы.

Дмитрий Емельянович положил подбородок на грудь и ходил, ходил... Руки в карманах. Сам себе начал потихоньку декламировать:

«Ой ти, ніченько-чарівниченько,//

Не смути моє біле личенько»…

- Однажды на гастролях в Ивано-Франковске у Трио бандуристок почерпнул прекрасную песню. Переписал слова и сделал обработку в стиле «Кобзы», - признается Евгений КОВАЛЕНКО, многолетний руководитель коллектива. - Долгое время она у нас звучала как народная, пока мне не позвонил прославленный песенник Дмитрий Луценко и сказал, что наш хор поет «Ой, ти, річенько-чарівниченько» и повсюду мы говорим, что это народная песня. Но стихотворение к ней он написал еще в 1951 году, а музыку написал Анатолий Пашкевич и ее правильное название «Ой, ти, ніченько». Я тогда долго извинялся, а в душе радовался за авторов. Это же надо так написать, чтобы еще при твоей жизни песня считалась народной. У этого удивительного тандема Дмитрий Луценко - Анатолий Пашкевич таких произведений было немало».

Первый концерт Волынского народного хора под руководством Анатолия Пашкевича состоялся в Волынском областном театре в 1978 году. В нем премьерно прозвучала «Пісня Волині». Радовался присутствовавший на концерте Дмитрий Луценко, что песню несколько раз исполняли на бис.

Бывает, мелодия появляется сразу, а бывает, и наоборот. Дни и ночи поиски, поиски, поиски... Трудно найти музыкальные образы. Кажется, будто мелодия хорошая, а не лежит к ней душа - и все. Будет множество вариантов, пройдет немало времени, пока выразит свои чувства сердце, а душа превратит их в мелодию.

Дмитрий Емельянович за несколько дней написал окончательный текст будущей песни. Музыка тоже была готова, но я почувствовал, что она ему не очень нравится. И тут я вспомнил о том самом первом варианте. Нашел его и сыграл на пианино. Дмитрий Емельянович сразу как-то встрепенулся. Сказал, что это именно та мелодия, которую он слышал сердцем. Но я еще колебался, пока не послушал песню в хоровом исполнении. Она действительно трогала - многие хористы пели ее с удовольствием. Ее полюбили волыняне, и она живет в репертуаре коллектива до сих пор».