«Хороший театр тот, который удивил, заставил задуматься, куда хочется прийти еще раз»

Ныне в его активе работы в кино, на телевидении, участие в различных театральных и творческих проектах, принесших актеру популярность у зрителей и привлекших внимание критиков. В этом сезоне ведущий актер Нового драматического театра на Печерске и театральной компании «Бенюк и Хостикоев» Игорь Рубашкин получил две театральные премии: «Киевскую пектораль» (см. «День №54») и «Бронек», учрежденную потомками легендарного Амвросия Бучмы («День» №38). После спектаклей «Белая ворона» и «Распутник» актера стали узнавать на улице, просить автографы. Один из критиков написал: «Этот актер обладает романтической мальчишеской харизмой, похож на справедливых героических подростков из городских дворов. Игорь — приятный, располагающий, с огромными глазами и мягким гипнотизирующим голосом. Есть в нем что-то детское, беспечное, но в определенном ракурсе проступает в голосе разочарование и звучит нотка безнадежности»... В рубрике «Новое имя» наша газета продолжает знакомить читателей с молодыми и неординарными творческими личностями, и сегодня мы предлагаем монологи-размышления Игоря Рубашкина о театре и жизни.

О ПРОФЕССИИ

— Выбор профессии, наверное, в какой-то мере был предопределен, но изначально не осознан (я родился в актерской семье), — рассказал Игорь Рубашкин. — Хотя я не мечтал, что и сам стану актером, и даже собирался поступать в технический вуз. Но мама, наблюдая, как я мучусь, готовясь к вступительным экзаменам в Политехнический институт, уговорила меня прийти в Театральный и познакомиться с Николаем Николаевичем Рушковским — он как раз набирал курс. Я поступил, хотя, мягко говоря, не готовился к этому, а уже будучи студентом, начал задумываться, чем же мне придется заниматься. Можно сказать, что Рушковский взял меня авансом, я поступил без слуха, без голоса и без пластики... Изначально у меня была уверенность лишь в том, что после окончания Театрального института стану образованным человеком — научусь разбираться в искусстве, буду знать литературу. Но, начав учиться, стал невольно отдаваться будущей профессии. Мне очень повезло с педагогами — даже сложно выделить кого-то. Конечно, прежде всего, это Николай Николаевич Рушковский и Александр Юрьевич Крыжановский, который сегодня является руководителем Нового драматического театра на Печерске. Хочется упомянуть и Александра Васильевича Павлина — преподавателя сценического движения, с которым у нас сформировались очень тесные профессиональные отношения. Он нас многому научил: в тяжелые 90-е мы даже зарабатывали благодаря своим пластическим умениям, ставя, например, драки в... клубах. Многое в моей жизни навеяно творчеством Сергея Васильевича Швыдкого, который привил любовь к пластике.

О РОЛЯХ И РЕЖИССЕРАХ

— При повышенной активности — репетиции, спектакли, съемки — самым сложным вопросом является «как же это все соединить?» Хотя главным образом профессиональная реализация происходит в театре, который позволяет актеру раскрыться. Хотелось бы, конечно, отметить работы в Новом драматическом театре на Печерске, ведь каждый спектакль связан с поиском материала, позволяющего увидеть настоящие смысловые глубины. Новая постановка — это не просто очередная единица в репертуаре. Спектакль становится чем-то очень близким и дорогим для нас. Тем более, наш театр — уникальный, камерный, у него другая специфика, даже с технологичной точки зрения. Мы долго ищем, и когда находим, очень дорожим такими находками. Но получается так, что в отличие от больших репертуарных театров, в которых у актеров постоянная занятость, у нас свободного времени гораздо больше, что позволяет актерам заниматься еще чем-то. На данном этапе все рассматриваю как опыт... Литературный материал порой приходится искать долго — вот и сейчас мы находимся в поиске. Кстати, Дидро в «Распутнике» возник не так просто. Мне, например, очень хотелось сыграть в пьесе, в которой автор бы создал интересную драматическую ситуацию. Ведь у нас в театре чаще ставили инсценировки эпических произведений. А здесь не нужно было создавать из эпического повествования драматическую структуру. Я вообще сторонник такого метода, когда изначально четко представляешь, чего ты хочешь и даже это визуализируешь, а уж потом берешься за работу.

После Дидро у меня образовалась небольшая творческая пауза, тем более родилась дочь (Полине всего полгода), которая требует много времени. Поэтому сейчас желания, с чем бы хотелось работать, должны еще сформироваться. Конечно, есть персонажи, которые хочется сыграть. Хотя их уже сыграли прекрасные актеры и я даже немного боюсь, что буду невольно обращаться к их примерам. Иногда это мешает абстрагироваться и идти в создании тех или иных характеров своей дорогой. А бывает, случаются и неожиданные предложения, выливающиеся впоследствии во что-то интересное. Порой рождаются роли, к которым я внутренне даже не готовился.

Моя дружба с театральной компанией «Бенюк и Хостикоев» возникла в 2004 году после награждения спектакля «Закон танго» премией «Киевская пектораль» в номинации «За лучшее пластическое решение». Анатолий Георгиевич пришел посмотреть этот спектакль, в котором я ставил пластику (ему нужен был хореограф). Моя актерская работа Хостикоеву понравилась, и он пригласил на роль Жульена в мюзикле «Белая ворона». Я сыграл... а дальше пошло-поехало... Очень люблю и уважаю Бенюка и Хостикоева. Эти актеры всегда работают на высочайшем профессиональном уровне, невзирая ни на какие материальные и социальные условия.

Иногда меня спрашивают: кто твой режиссер? Наверное, Александр Крыжановский. Он является моим режиссером и учителем. Но режиссером, так сказать, в классическом понимании его назвать нельзя. Скорее, он — неиграющий партнер. Очень важен его взгляд со стороны: во время работы над спектаклем он присутствует в зале, внимательно наблюдает за происходящим, но при этом не диктует артисту, а подсказывает, помогает ему раскрыться, увидеть те вещи, на которые актер сам может иногда и не обратить внимания. Он — в постоянном диалоге с актером. И репетиции основаны на системе показов. Комфортно мне работать с Виталием Малаховым и Анатолием Хостикоевым. Но в обычном понимании режиссера, который бы что-то ставил для Игоря Рубашкина, пока нет. Даже не знаю, хорошо это или плохо. У нас в Театре на Печерске есть любимый писатель — Михаил Булгаков, которым всегда восхищался Крыжановский. Его постановка «Мастер и Маргарита» имела четыре версии, и сегодня есть новые задумки по этому поводу. Это наша литературная, культурная тема. Думаю, что к нашему театру не стоит привязывать понятие «лаборатория». Кстати, я пытался в свое время осознать суть этого явления, даже ездил в Москву к Анатолию Васильеву. Классическая лаборатория, если можно так выразиться, по сути, не предполагает зрителя. А у нас спектакль репетируется, выходит на зрителя, а после мы наблюдаем за ним и дорабатываем. Постоянно ищем...

Сегодня много говорят о притоке зрителя в театры — значит, он ищет что-то свое и в Театре им. И. Франко, и в Русской драме. Могу сказать, что многие зрители ходят на наши спектакли, а есть и такие, кто их не воспринимает. По-моему, главное, чтобы театр был обращен к человеку, культивировал идею, обращался к вечным вопросам, вызывал эмоции. Тогда он будет жить в любых условиях. Для меня хороший театр — это тот, который удивил, заставил задуматься, влюбил в себя, если хотите... тогда в этот театр хочется вернуться. Когда Александр Юрьевич ставил «Мастера и Маргариту», он акцентировал наше внимание на том, что делает этот спектакль для тех, кто любит роман. Ему очень хотелось услышать соотношение своего миропонимания со зрительским. И это, на мой взгляд, очень важно.

В свое время, общаясь в Стокгольме со шведскими ценителями искусства, я понял, что Украине не хватает какой-то незашоренности, открытости. Очень разнится с европейским наше восприятие творческой свободы. А еще нам не хватает профессионального самоуважения, которое часто подменяется чрезмерным пафосом и апломбом. В Европе у людей искусства нет комплекса обиженности, непризнанности. Они спокойно и на высоком уровне работают, при этом не считают, что делают что-то невообразимое.

О ЖИЗНИ...

Несмотря на профессию, играть в жизни у меня как-то не получается — ну не работают здесь актерские умения. Хотя раньше из-за профессии у меня даже были проблемы с девушками: когда они узнавали, что я актер, то почему-то начинали относиться ко мне с недоверием. Я даже обижался. Кроме того, при повышенной активности — съемки, репетиции — от работы настолько устаешь, что возникает желание в «нерабочей» жизни заняться чем-то совершенно другим. Хотя если отдых затягивается, что-то актерское начинает прорываться — творческая энергия, накопившись, ищет выход. Но, по большому счету, я пока разграничиваю жизнь и работу, и быть везде актером не могу... Рождение дочери очень изменило мою жизнь: перестаешь полностью принадлежать себе. Поэтому с творчеством стало несколько сложнее. Но ребенок — это огромное счастье, несмотря на нехватку времени в данный период, например, для того, чтобы начать что-то новое. Хотя, с другой стороны, бывало, материал не находился по году и в менее сложные времена. Кроме того, уже есть «отдача»: как приятно, когда дочь начинает узнавать, улыбаться. Это просто здорово!

СПРАВКА «Дня»

Игорь Рубашкин родился 18 июля 1978 года в Киеве (родители: актеры Театра на Подоле, отец — Александр Михайлович Рубашкин, мать — Татьяна Константиновна Печенкина). В 1999 г. окончил Киевский театральный институт им. Карпенко-Карого. Ныне актер Нового драматического театра на Печерске и актер театральной компании «Бенюк и Хостикоев». Актерские работы в театре: Дени Дидро в «Распутнике», Мастер и Пилат (Воланда играл в первой версии спектакля «Визит пана В» в театре «Сузір’я») в «Мастере и Маргарите», Казанова в «Приключении Казановы», Дон Кихот в «Человеке из Ламанчи», Росендо Хуарес — «Закон танго», Ионыч в «У каждого свои странности», Антонио в «Сеньор из высшего общества», Жульен в «Белой вороне», Патлатый в «О мышах и людях», Селим, сын Султана в «Задунайце за порогом». Снялся в фильмах: «Поцеловать незнакомку за 20 минут», «Родные люди», «Тринадцать месяцев», «Индийское кино», «Черта с два».