Кодекс актера и мужчины

В послужном списке выдающегося актера, корифея украинской сцены были роли не только театральные (он снимался в фильмах «Кармалюк», «Непокоренные», «Иванна», «Киевлянка» и других). Театроведы утверждали, что почти все свои лучшие роли Евгений Пономаренко сыграл в содружестве с легендарной актрисой Наталией Ужвий. Эту известную театральную чету знали тогда не только в Украине. Они всегда были рядом и на сцене, и в личной жизни. Вместе  прожили 50 лет, сохранив любовь и нежность до старости! Хотя общих детей у супругов не было, однако дом их был очень гостеприимен. Родной брат Евгения Пономаренко Анатолий тоже был актером Черновицкого театра, его дочь Наталья стала театроведом, внучка Анастасия Добрынина продолжила актерскую династию и играет в Театре им. И.Франко. Так случилось, что после смерти Наталии Михайловны в 1986 г. Евгений Порфирьевич ушел из театра, упорядочил семейный архив, чтобы сохранить для истории жизнеописание великой актрисы и любимой жены. Умер Е.П.Пономаренко в 1994 г. от тяжелой болезни...

О замечательном актере, мужчине и незаурядной личности вспоминает племянница Евгения Порфирьевича, ныне руководитель литчасти Национального театра им. И. Франко, Наталия ПОНОМАРЕНКО:

— Шарм Евгения Порфирьевича завораживал, ему приписывали множество романов с партнершами и поклонницами. Над его педантизмом, доведенным до абсолюта, иронизировали даже родные. Он никогда не повышал голос, не вступал в ссоры, а тем более — не приобщался ни к какой театральной коалиции. Его очень трудно было вывести из себя, заставить идти на открытый конфликт, для него это означало малодушие, а подобного он позволить себе не мог. Свою жизнь, сложную и с множеством потерь, моральных и физических, он выдерживал достойно, умел держать удар. Злые языки поговаривали, что ему повезло: сама Примадонна выбрала его, вытянул счастливый билет...  А он с присущей иронией воспринимал всю эту болтовню за своей спиной и упрямо продолжал жить, творить, любить согласно своим законам, законам свободного человека, который, раз избрав, не может предать ни юношеские идеалы, ни человеческую порядочность, честь и собственную совесть.

У него существовала своя священная троица: Театр, Наташа и Семья. Ради этого он способен был выдержать все, чтобы это триединство существовало всегда и вечно.

Ни почетные звания, ни престижные награды не смогли повлиять, сломать его натуру. Покачнуть хотя бы на мгновение его внутренний мир истинного интеллигента, патриота, который постоянно отстаивал собственное понимание духовных и национальных ценностей. Ведь он был непосредственным свидетелем самых сложных, самых жестоких событий, выпавших на долю становления нашего государства. По-видимому, именно это пережитое и увиденное в детстве и юности повлияло на становление его личности, его миропонимания и мировосприятия. Вряд ли человек, который пережил голод 1921—1922 гг., который вблизи видел десятки погибших, на глазах которого медленно тянулись телеги с труппами или заживо сжигали людей в сараях, способен отказать ближнему в куске хлеба или может выгнать кого-то из дома. Вот почему по жизни его дом всегда был открыт всем и каждому, а измена считалась самым страшным грехом. В его душе, сердце навечно объединились свободная ширь херсонских безграничных степей и острая ирония и самоирония одесских биндюжников 1930-х, со многими из которых он смолоду общался, а впоследствии охотно рассказывал их преисполненные юмора истории, в которых правда переплеталась с невероятными выдумками. Любил просоленные, как бычки, уркаганские песни, до последних дней помнил вкус сладкого арбуза с ржаным хлебом и считал, что вкуснее этого может быть только икра из «синеньких», которую готовила его мать Мария Васильевна.

Много десятилетий Евгений Порфирьевич тщательно фиксировал события своей жизни, собирал изюминки тогдашнего театрального процесса, вспоминал тех, кто был рядом, — родных, учителей, коллег. Сегодня, в день его рождения, благодаря этим свидетельствам мы имеем возможность в который раз вспомнить, как рождался украинский театр ХХ века.

ТЕАТР

«Мой дед, мамин отец, Василий Игнатьевич Алейников, был чиновником «Казенной палаты» и до умопомрачения любил драматическое искусство, работая актером в любительских украинских кружках, — писал в дневнике Е. П. Пономаренко. — Дочь его, Ирина, старшая мамина сестра, с молодых лет увлекалась искусством театра, стала в Херсоне актрисой после брака с херсонским режиссером — антрепренером Иваном Васильевичем Бородиным (Лидин-Днипровский), который возглавлял украинскую любительскую труппу, в которой работали некоторое время такие известные украинские артисты, как Ю. Шумский, С. Карпенко, В. Варецкая. Репертуар этого театра, как и многих других трупп, состоял в основном из пьес И. Тобилевича, М. Старицкого, И. Котляревского и других авторов. Этот коллектив, которым руководил И. В. Бородин, играл обычно в помещениях, примитивно приспособленных к театральным спектаклям, таких, как маленький зал общества «Опора», немного лучшем клубе «Трезвость», именно в те времена я «причастился к искусству театра». Впервые вышел на маленькую сцену клуба общества «Опора», играя «словесную» роль мальчика в последнем действии мелодрамы «Дорогой ценой». В годы 1918—1921 эта любительская труппа периодически играла в Херсоне и по возможности путешествовала со спектаклями по окружающим небольшим городам и селам. В то время мой отец Порфирий Саввич был суфлером, и я, конечно, при случае не пропускал ни одного спектакля этого коллектива.

Осенью 1921-го и зимой в 1922 года страшный голод на Херсонщине прекратил деятельность театра, а наша семья весной 1922 года оказалась в г. Соснице Черниговской губернии. Там я продолжал учебу в семилетней школе и... конечно, стал членом молодежного любительского драматического кружка «Первый луч». Впервые летом 1923 года, не помню, в каком селе под Сосницей, я принимал участие в концерте со взрослыми актерами и впервые получил деньги за свое выступление и купил себе серые парусиновые ботинки, которые, к сожалению, носил недолго: качества они были самого низкого.

В начале 1924 года близкие родственники отца пригласили нашу семью в Одессу, где отец устроился на работу бухгалтером «Укрдержбуда», а я, продолжая учебу, поступил в шестой класс трудовой школы. За время моей учебы в этой школе я принимал активнейшее участие в школьном драматическом кружке, сыграл несколько ролей в разных небольших пьесах — агитках и чеховских водевилях, а также зачастую пел на школьных вечерах. Однажды мы поставили последнее действие из оперы «Русалка» Даргомижского, и я с успехом исполнил партию Князя. Конечно, как это и водится в таких случаях, мне все — и педагоги, и товарищи по учебе — пророчили актерское будущее.

Закончив в июне 1926 года общеобразовательную школу, я все мысли и эмоции направил, конечно, на то, как, каким образом отдать себя служению искусству. Осенью 1925 года по постановлению правительства Украины в Одессе был организован украинский драматический театр — Госдрама, как ее тогда называли. В это время я был в последнем классе школы, каждый новый спектакль Госдрамы смотрел десятки раз. Возникает законный вопрос: как же я попадал на спектакли, если учесть, что денег даже на один билет  у меня не было? А очень просто. Наряду с другими актерами в Одесскую Госдраму был приглашен Юрий Васильевич Шумский, давний товарищ  моего отца по учебе в Херсонском городском училище и по совместительской работе в любительской труппе. Вот благодаря ему я и попадал на спектакли Госдрамы, а по окончанию трудовой школы я поступил актером-стажером в этот театр, куда меня «устроил» Юрий Васильевич. Он первый, кто благословил меня на благородное и тяжелое служение искусству театра.

В 1926 году художественным руководителем Госдрамы был назначен Василий Степанович Василько, талантливый режиссер, актер и педагог. Вместе с Любовью Михайловной Гаккебуш, его женой, высокоодаренной актрисой, которая тоже поступила в Одесский театр, они организовали в этом же театре студию, которую я и закончил в 1928 году и был зачислен в основную труппу театра».

В СЕМЕЙНОМ КРУГУ. НА ФОТО (СЛЕВА НАПРАВО): ЕВГЕНИЙ ПОНОМАРЕНКО, ОТЕЦ ПОРФИРИЙ САВВИЧ, БРАТ АНАТОЛИЙ, МАТЬ МАРИЯ ВАСИЛЬЕВНА И ЖЕНА НАТАЛЬЯ УЖВИЙ

«ШКОЛА ЖИЗНИ»

Осенью 1930 года М. Терещенко работал над постановкой пьесы И. Микитенко «Кадры». Как-то к Е. Пономаренко обратился сам драматург, предложив ему сыграть беспризорного Котю. Евгений принял это как подарок судьбы. Благодаря режиссеру он подружился с реальным беспризорным Крысой и прошел с ним правдивую «школу жизни». Крыса, проникшись уважением, учил напевать уркаганские песни, делился искусством цокать косточками, работать обувными щетками, все время приговаривая: «Ой, вижу я, что мене с тобой будит много мороки...». Перенося на сцену «секреты» Крысы, актер своим Котей удивлял тогдашнего одесского зрителя, не говоря уже о друзьях-уркаганах.

— С юмором любил рассказывать Евгений Порфирьевич эпизод, который произошел с новоприбывшим в Укргосдраму режиссером Владимиром Вильнером, — продолжает Н. Пономаренко. — А было это в 1927 году, после премьеры «Республики на колесах» Я. Мамонтова в постановке В. Василько. Пригласив Вильнера на очередной спектакль, Василько предупредил гостя, что он прибегнул к эксперименту: на эпизодическую роль солдата-инвалида он взял настоящего инвалида из местных одесских обитателей. В 9-й картине спектакля  в ревком без доклада врывался настоящий солдат-инвалид (без ноги) навеселе, сходу обращался с жалобой к председателю ревкома: видна была неподдельная настоящая искренность в этой жалобе обиженного судьбой немолодого искалеченного солдата. Этот эпизод очень растрогал Вильнера, и по окончанию спектакля он попросил Василько встретиться с этим инвалидом. Тогда Василько пригласил исполнителя роли солдата-инвалида и отрекомендовал его В. Вильнеру. Каково же было удивление опытного режиссера, когда перед ним предстал молоденький актер-стажер. Это был 18-летний Е. Пономаренко.

За 10 лет работы в Одесской Госдраме Евгений Порфирьевич сыграл 55 самых разнообразных ролей. Понятное дело, что среди них большинство были небольшими, эпизодическими, однако актер использовал наименьшую возможность выхода на сцену. Этот период открыл ярко характерного, способного на самые отчаянные эксперименты мастера. Он старался за короткое время пребывания на сцене сделать тот максимум, которому учили его педагоги. По свидетельству самого актера, этапными в этом театре он считал уже упомянутого Котю из «Кадров», Солдата Жирардена «Неизвестные солдаты» Л. Первомайского и Хлестакова из «Ревизора» Н. Гоголя. Хотя с присущей ему скрупулезностью видел, что образ Хлестакова получился несколько поверхностным, слишком гротескным.

Странное дело, но И. Микитенко дважды в жизни актера сыграл решающую роль. Первый раз — это с Котей, а второй раз именно он, работая на должности зав. литературной частью театра им. Ивана Франко, как рассказывал Евгений Порфирьевич, привел его к Игнату Петровичу Юра со словами: «У тебя нет актера на роль Дон Карлоса. Так вот он. И ты его возьми».

Было это в 1936 году, во время летних гастролей Одесского театра революции в Киеве. Игнат Петрович Юра увидел актера в двух ролях: Поповича из «Сорочинской ярмарки» М. Старицкого и Хлестакова из «Ревизора» Н. Гоголя. Соглашение о вступлении в театр Франко было подписано. С августа 1936 года Евгений Порфирьевич Пономаренко стал актером Киевского театра имени Ивана Франко. Как Игнат Петрович Юра тогда, в 1936 году, в 25-летнем юноше мог разглядеть будущего героя? Тут действительно поверишь не только в интуицию, а в его величество случай, который правит жизнью человека.

НАТАША

«7 ноября 1925 года состоялось открытие Одесского государственного украинского драматического театра спектаклем «Полум’ярі» по пьесе А. Луначарского. Этот день был моим первым знакомством с творчеством Н. М. Ужвий, — записал в дневнике Е. Пономаненко. — Я, ученик последнего класса одесской трудовой школы, имел счастливую возможность попасть на открытие первого сезона. «Контрамарку» на этот спектакль мы с отцом получили, опять же, от Юрия Шумского. Незаурядный восторг вызвала у меня молодая героиня труппы Наталия Ужвий. Она создала центральный образ Дианы де Сегонкур. Он до сих пор стоит перед моими глазами: привлекательная, чрезвычайно красивая, пластичная, а ее голос, грудной, чистый, мелодичный, очаровал не только меня, но и всех зрителей. Ее глаза невозможно было забыть. Я вообще был очень впечатлительным, влюбчивым юношей и, конечно, влюбился в нее. Да разве я один? Тысячи одесситов были в нее влюблены. За один только сезон она сыграла еще 9 ролей, среди которых Маруся в «Марусе Богуславке» М. Старицкого, Мария в «Грехе» В. Винниченко, Амалия в «Мазепе» Ю. Словацкого. Я по нескольку раз смотрел все ее спектакли. Мог ли я тогда в Одессе даже мечтать о том, что мне придется прожить рядом с ней такую долгую прекрасную жизнь — 50 лет? Рядом с ней выходить на сцену.

СПЕКТАКЛЬ «УСТУПИ МЕСТО» (ТЕАТР ИМ. И. ФРАНКО, 1968 Г.) ПО ПЬЕСЕ В. ДЕЛЬМЕРА — ЩЕМЯЩАЯ ИСТОРИЯ ОТНОШЕНИЙ О РОДИТЕЛЯХ И ДЕТЯХ. НА ФОТО: ЕВГЕНИЙ ПОНОМАРЕНКО (БАРКЛЕЙ) И НАТАЛЬЯ УЖВИЙ (ЛЮСИ) СЫГРАЛИ ПОЖИЛЫХ АМЕРИКАНСЬКИХ СУПРУГОВ, КОТОРЫЕ ОКАЗЫВАЮТСЯ ИЗ-ЗА БАНКРОТСТВА БЕЗ ЖИЛЬЯ, И ИХ СЕЛЯТ ВРОЗЬ ЧЕРЕЗ ЗА ТЫСЯЧИ КИЛОМЕТРОВ ДРУГ ОТ ДРУГА ...

Второй раз я встретился с ней в 1931 году, когда проходил военную службу в Харькове. Она тогда работала в знаменитом театре «Березиль». Опять-таки, я бегал на каждый спектакль с ее участием. Как-то я набрался смелости и пошел в антракте во время спектакля «Неизвестные солдаты», где она исполняла роль Иды Брук, к ней в гримерную. Я зашел за кулисы и выразил свое мнение относительно спектакля, исполнения ею роли, в те 10 минут, которые имел в своем распоряжении, я что-то ей говорил, благодарил, еще раз благодарил, я был счастлив, что я стою рядом. Уже намного позже, через 30 или 40 лет, Наташа, смеясь, вспоминала этот мой приход за кулисы в Харькове: «Пришел, понимаете, молодой актер из периферии, с таким темпераментом начал критиковать наш столичный спектакль...» — делилась она тогда со своими партнерами. Такой была моя вторая встреча, но уже с глазу на глаз. Ну, а уже третья встреча состоялась в Киеве, в 1936 году Наталию Михайловну Игнат Петрович пригласил из Харькова, а я приехал из Одессы. И мы встретились в совместной работе, трагедии Фридриха Шиллера «Дон Карлос».

50 ЛЕТ ВМЕСТЕ И В ГОРЕ, И В РАДОСТИ!

— Сегодня трудно представить, чтобы молодой человек столько лет от первого знакомства упрямо шел к своей мечте, отмечает Н. Пономаренко. — Признание состоялось в ресторане популярной на то время среди богемы гостиницы «Континенталь». Евгений Порфирьевич, как истинный джентльмен, на полученные по контракту с Игнатом Петровичем Юрой деньги, в первую очередь приобрел изумрудное обручальное кольцо (его Наталия Михайловна не снимала всю жизнь!), а вот с ужином получился небольшой конфуз, ведь денег на шикарный ужин почти не осталось. Пришлось предложение делать под шампанское с яичницей. Его не остановила ни разница в возрасте, ни сын. Он смотрел в фиалковые глаза Ужвий и ждал приговора. С того осеннего вечера они не расставались ни на минуту! 50 лет вместе и в горе, и в радости!

Пономаренко сразу усыновил Михася (сына Н. Ужвий), своим вниманием и любовью заставил ее забыть все ее тревоги и печали, он жил ею, дышал ею. Каждый день, просыпаясь, сиял счастьем, что она здесь, рядом, его «ракушка», как он нежно ее называл. Они вместе в 30-х разыскивали пропавших без вести ее братьев Евгения и Назара, пережили не один обыск, эвакуацию, исчезновение во время войны Михася, который поехал на лето в 1941 году к дедушке с бабушкой и очутился на оккупированной территории. Потом было счастье воссоединения, актерское признание, слава, успех, но судьба испытала их любовь на выносливость. В 1951 году заболел Михась — и снова бессонные ночи, больницы, надежды на выздоровление и пустота...  Наташа на грани отчаяния и безумия... А он, не в состоянии успокоить, предлагает невероятное — выход на сцену, и она идет, раз, еще и еще... Театр, работа спасает от самого страшного. А потери связывают еще крепче.

В одной современной пьесе говорится о том, что любимые даже с возрастом видят друг друга такими, какими они были смолоду. По-видимому, Евгений с Наташей так же видели друг друга. А возможно, нет. Они жили открытым домом, у них всегда было много друзей, гостей. До утра продолжались разговоры о театре, литературных новинках, большинство драматургов именно в их доме впервые читали пьесы. Все знали, что к ним можно прийти после спектакля — благо, живут рядом с театром. Особенными становились ужины на Сочельник, Рождество и Пасху. На то время, когда процветал атеизм, Евгений Порфирьевич входил в парторганизацию театра, только в их доме по-домашнему растекались ароматы свеженьких куличей и домашних смаколиков. А он торжественно ставил на белую крахмальную скатерть знаменитый семафор — калган, зубровку и смесь калгана с зубровкой собственного производства. Наташа считалась мастерицей холодца...

Начиная с «Дон Карлоса» Ф. Шиллера, немало было спектаклей, где они выступали партнерами. В 1981 году состоялась премьера «Ретро» А. Галина. Он — Чмутин, она — Роза Александровна. Рядом многолетние друзья и партнеры — Нонна Копержинская, Полина Куманченко, Станислав Станкевич, Ираида Цареградская. Последний раз играли в апреле 1986 года в ДК авиазавода. Наталья плохо себя чувствовала, поднялась температура, появились хрипы. Но она, зная, что ее ждут, настояла на показе спектакля. Она еще не знала... знал только он... с присущей скрупулезностью записывал течение болезни своей любимой. А она, отказавшись от врачей, время от времени подходила к зеркалу и радовалась, в какой она прекрасной форме. Наконец ее мечта сбылась: она похудела... Потом исчезли ежедневные прогулки вокруг театрального сквера... Исчезла с горизонта столь знакомая пара, которая в любую погоду неспешно кружила около театра, чтобы пообщаться о последних театральных новостях, побеседовать о жизни, вспомнить прошлое... В мае Евгений Порфирьевич написал первое заявление на увольнение из театра: он боялся потерять хоть одну минуту общения с ней, он должен быть рядом, должен был спасать, защитить... После долгих переговоров с Сергеем Данченко его просьбу удовлетворили... Через год после ее ухода. Он просто сказал: «Поймите, без Наташи я не могу переступить порог театра».

СЕМЬЯ

— Он всегда мечтал о большой семье, вздыхает Н. Пономаренко. -Пережив голод, видя разруху и смерть, его естество хотело домашнего уюта, долгих семейных разговоров, чаепития, праздников, детского лепета. К величайшему сожалению, из-за болезни Наталья Михайловна не смогла подарить это счастье. Евгений Порфирьевич пережил. Поэтому как только в 1944 году освободили Киев, он забрал из Одессы отца, мать, сестру Людмилу и брата Анатолия, который вернулся с фронта. Кстати, и Людмила, и Анатолий пошли по пути Евгения, закончили студию при Госдраме у того же В. С. Василько. Наконец все вместе, большая семья. Первым делом были куплены два больших стола. Один на кухню, другой, еще больше, в гостиную. Евгений как старший начал приводить в порядок быт. Ему так хотелось, чтобы всем было уютно, чтобы все чувствовали себя комфортно. Анатолия и Людмилу устроил в театр имени Ивана Франко. Мать Мария Васильевна, отличная хозяйка, распоряжалась на кухне, удивляя каждый раз своих родных чудесами одесских рецептов. Отец Порфирий Саввич осуществлял общее руководство большой семьи в надежде, что каждый из детей найдет себе пару... В 1949 г. вышел циркуляр от культурных кадров по поводу «семейственности». Анатолий поехал в Черновицкий театр имени Ольги Кобылянской, впоследствии женился и зажил собственной семьей. Людмила оказалась однолюбом, всю жизнь ждала пропавшего без вести мужа. Позже стала ангелом-хранителем сначала больного Михася, впоследствии — папы. 1964 год стал для семьи переломным. Умер от тяжелой болезни легких отец, не выдержав ухода близкого человека, заболела нервным недугом мать.

ЖАЖДУЩАЯ ДУША

Сердце Евгения не выдержало этого напряжения — случился инфаркт. Известный профессор посоветовал не нервничать, а если будет чувствовать себя и в дальнейшем нехорошо — петь. С того времени в доме день через день звучала любимая песня Евгения «Скажите девушке, подружке вашей». Для родных это стало определенным знаком... Тихо отошла мама. Ее большие кастрюли и формы для пасхи по-сиротски покрывались пылью в кладовке. Именно тогда Евгений Порфирьевич все чаще садился в кабинете за письменный стол, чтобы рассказать о своей жизни, друзьях, коллегах, родных. Начал приводить в порядок архивы, это дарило утешение и успокоение. Довольный и с чувством выполненного долга, он появлялся к ужину, и начинались разговоры, которых так желала его вечно молодая и истосковавшаяся душа. Уже с нами, с другим поколением, которое появилось в доме после ухода Людмилы-Люки, он продолжил свой диалог. Как он радовался, что в конце концов в доме появился детский лепет, что к нему обращались «деда» — и он стал им, настоящим дедом, который заботится, у которого всегда найдутся в ящике какие-то чудасии, а самое главное — есть личность, для которой его авторитет неопровержим. И когда эти двое, он и она, шли в кабинет «работать», остальные должны были ходить на цыпочках, потому что он с присущей только ему скрупулезностью учил ее театру...

Фото из личного архива Евгения Пономаренко