Магический реалист

Этот художник, прошедший выучку у крупнейших украинских мастеров «старой школы», — в Киевском Государственном художественном институте его учителем был В. Пузырков, позднее, в Творческих мастерских Академии искусств СССР, — С. Григорьев, если и реалист, то реалист в высшей степени необычный, «барочный» (что в буквальном переводе обозначает, как известно, причудливый), даже — магический. Кстати, барокко (украинское, казацкое) для Юрия Луцкевича — не только страстное увлечение, но и постоянный источник вдохновения, а еще — тайна, до конца разгадать которую нельзя, но посвятить которой всю жизнь — стоит. И, быть может, более всего в барокко его влекли чудеса — их своеобразная естественность, не- обыденность, не-будничность событий, торжественно окрашивающая любой день и любых персонажей — в Чудо.

Иногда чудесное возникает в картинах Юрия Луцкевича почти как дань традиции — он видит всего лишь эдаких хранителей пространства, навсегда поселенных здесь, но поселенных кем-то другим — не самим художником («Дом Булгакова»). Иногда оно как бы не осознается («Событие»), но чаще — скорее не мешает («Пейзаж с Ильей- Пророком»). Порой чудо существует почти самодостаточно, причем, в качестве чуда может пониматься как эпизод из жития («Георгий Змееборец»), так и эпизод из истории искусства — как своего рода посвящение знаменитым художникам прошлого («Натюрморт с атрибутами искусства»). Однако всего удивительнее работы, посвященные Киеву. Они настолько полны, что остальные произведения воспринимаются почти как «наброски к...».