Мелодичная нота движения в... гравюре

Художественная работа — как визуальный текст. Чтобы его «прочесть», выявить и понять подтекст, нужно знать язык, на котором был он создан. Можно сказать, что работы украинского художника, графика, иллюстратора Григория Гавриленко, которого причисляют к поколению шестидесятников, нашли своего «переводчика» с визуального кода: недавно искусствовед Диана Клочко провела онлайн-лекцию о трех его гравюрах 1962 года, использованных для иллюстрации «Кобзаря» (принадлежат к коллекции НаУКМА). Какие темы были ключевыми для Григория Гавриленко? Как в гравюре удалось передать ритм стихов Шевченко? И какой образ художника стал открытием?

УВОЛЬНЕНИЕ ИЗ КИЕВСКОГО ХУДОЖЕСТВЕННОГО ИНСТИТУТА ПО ПОДОЗРЕНИЮ В ОБУЧЕНИИ МЕТОДУ БОЙЧУКА

Прежде всего, несколько слов об одной из причин, побудившей художника взяться за иллюстрацию. Примерно за год до того, как были созданы гравюры к «Кобзарю», Григория Гавриленко уволили с кафедры графики Киевского художественного института. «Хотя все знали, что он один из лучших художников и графиков своего времени, его заподозрили в том, что он учит студентов методу Бойчука, — то есть в визуальном диссидентстве, что он неправильно учит изображать: побуждает упрощать, а не усложнять. Следует сказать, что в 1960-х годах это была страшная крамола, потому что метод Бойчука простоты и выразительности образа был запрещен, как и само его имя. Хотя Бойчук был одним из основателей и одним из первых профессоров Украинской академии искусств, которая в 1930-х стала Киевским художественным институтом, в котором Гавриленко и преподавал», — объясняет Диана Клочко.

Поэтому художнику пришлось уйти из Киевского художественного института, а вместе с ним, чтобы поддержать друга, ушел и Георгий Якутович. Так Григорий Гавриленко был вынужден зарабатывать иллюстрацией, и «Кобзарь» в этом контексте (который в то время выходил довольно большими тиражами) оказался, как рассказывает Диана Клочко, хорошей возможностью «продемонстрировать, что Григорий Гавриленко может справиться с этой большой темой, и, во-вторых, он мог бы свой метод поиска этих образов Шевченко ввести как бы в визуальный канон». Ведь, хотя «Кобзарь» неоднократно был иллюстрирован до Гавриленко, художнику удалось соединить древние, уже канонические, образы и одновременно изобразить их собственным оригинальным спосоом, который отражал его восприятия и метод. Диана Клочко рассмотрела это на примере трех гравюр.

«ЧЕЛОВЕК, ПРИРОДНОЕ ОКРУЖЕНИЕ И МЕЛОДИЯ СОСТАВЛЯЮТ СЛОВНО ТРОЙНОЙ АККОРД»

Офорт Василия Штернберга к первому изданию «Кобзаря» 1840 года, «Кобзарь с поводырем на пути» Льва Жемчужникова — эти и другие работы создавали определенный канон того, как должен выглядеть настоящий кобзарь. Григорий Гавриленко, иллюстрируя стихотворение «Перебендя», предложил свою интерпретацию этого образа.

ГАВРИЛЕНКО ГРИГОРИЙ. «САДОК ВИШНЕВЫЙ ВОЗЛЕ ХАТЫ». ИЛЛЮСТРАЦИЯ К «КОБЗАРЮ» Т. ШЕВЧЕНКО. 1963 Г. ЛИНОГРАВЮРА

«Лирика этой думы-песни, которая есть в поэзии Шевченко, в этом изображении переосмысливается. С одной стороны, Гавриленко изображает кобзаря традиционно — седовласый мужчина, с усами. Однако, с другой стороны, мы видим, что кобзарь «встроен» в пейзаж значительно больше, чем на рисунке Штернберга, где вообще условный пейзаж, как и на рисунке Трутовского. Здесь же пластика его руки, то, как он передает эту динамику движимых частей пространства, делает самого кобзаря тоже как бы частью природы. Мы видим, что сам пейзажный образ прядей движущихся облаков, далекие волны степи, холм, на котором он сидит, — все словно находится в одном едином ритме, здесь есть эта музыкальная волна, мелодика, в которой одновременно есть и взволнованность природы, и пластики тела. Человек, природное окружение и мелодия составляют словно тройной аккорд», — рассказывает Диана Клочко.

«МАКСИМАЛЬНО НАПОЛНЯЕТ ОБРАЗ ТЕМ, ЧТО У ЕКАТЕРИНЫ ЗА СПИНОЙ»

Создавая иллюстрацию к поэме «Катерина», Григорий Гавриленко «не может не сделать цитату из знаменитого полотна Шевченко» Катерина» 1842 г.  Эта картина до начала 1960-х считалась канонической в украинском искусствоведении — более того, она считалась одной из важнейших работ Шевченко, по которой его нередко идентифицировали. Хотя эту картину он написал незадолго до окончания академии, и в ней он продемонстрировал не только, что это образ из его поэмы, но и показал умение компоновать образы по академической системе, которой он и научился в мастерской Брюллова. Здесь есть еще один интересный нюанс: исходя из этой работы, Шевченко стали именовать живописцем, хотя на самом деле он считал себя, прежде всего, офортистом, графиком», — комментирует искусствовед.

В то же время образ Григория Гавриленко во многом не совпадает с образом Тараса Шевченко. «Прежде всего, одежда. Здесь есть некоторая цитатность из Шевченко, но он сознательно убирает все декоративные элементы. У нее на голове нет ленты с цветами, ее рубашка без вышивки и никаких дополнительных элементов, украшений, она выглядит гораздо проще. Многие замечали, что у Шевченко его героиня носит колечко на среднем пальце правой руки. Зато Гавриленко убирает все детали, которые были символическими для Шевченко, — рассказывает Диана Клочко. — Однако он максимально наполняет образ тем, что у Екатерины за спиной. Как и в иллюстрации к «Перебенді», он здесь также динамизирует пространство вокруг. Видно, насколько здесь активно работает пейзаж за спиной Екатерины, насколько активным поля и низкое небо, символически расположенное на одном уровне со лбом. Эти сильные пластические линии, геометризация пространства, к которой прибегает Гавриленко, и белый контур слева от тела героини — это подтверждает то, что для него состояние села, из которого якобы идет героиня, тоже приобретает особое значение. Здесь он вводит мотив села, которое, с одной стороны, молчит, а с другой — смотрит ей в спину. И еще символично, что сверху он вводит мотив звезды».

«ХУДОЖНИК РАЗБИРАЕТ ДОМИНИРОВАНИЕ ФИГУРЫ В ПЕЙЗАЖЕ НА ЦЕЛЫЕ АБСТРАКТНЫЕ СХЕМЫ»

В этой гравюре, так же, как и в иллюстрации к «Перебенді», прослеживается единство человека и пейзажа. Как утверждает Диана Клочко: «Природа в расцвете, и беременность главной героини как бы тоже связана с этим буйством природы. Она становится при этом драматизме проявлением природных бурных великих сил».

ГАВРИЛЕНКО ГРИГОРИЙ. «ЕКАТЕРИНА». ИЛЛЮСТРАЦИЯ К «КОБЗАРЮ» Т. ШЕВЧЕНКО. 1963 Г. ЛИНОГРАВЮРА

По словам искусствоведа, то, как вписать женский образ в этот пейзаж, будет на много лет одной из сквозных линий и живописи, и графики художника. «Гавриленко будет делать много вариантов того, как женщина движется в пейзаже, как она доминирует над ним. Долгое время он не может найти окончательного варианта, так еще и еще раз придумывает, как это можно показать. Более того, художник разбирает доминирование фигуры в пейзаже на целые абстрактные схемы, чтобы понять, каким образом это можно обобщить тонально и даже колористически», — отмечает Диана Клочко.

В частности, открытием стали иллюстрации Гавриленко к «Новой жизни» Данте. Как отмечает Диана Клочко, художнику удалось найти новый, светлый образ, в котором мы видим и современность — монументальную, лаконичную, сдержанную, и одновременно этот образ может быть переведен на язык высокой ренессансной поэзии.

МНОГОПЛАНОВОСТЬ И ДИНАМИЧНОСТЬ ГРАВЮРЫ

Иллюстрацию к стихотворению «Садок вишневий коло хати» искусствовед характеризует так: «Это как итог развития темы. Гравюра многоступенчатая, многоплановая. В ней хаты словно движутся от той, что на первом плане, у которой семья ужинает, до хат, что у горизонта, под звездой. Соловья здесь нет, но девушки идут по этой тропинке, которая похожа на реку. И неожиданно у этой тропинки-реки художник показывает кроны деревьев, которые гнутся в разные стороны и как бы делят это изображение на две части, и мы видим драматичный раскол этого села. Это интересно, потому что это же вроде бы рай, все должно быть гармонично и спокойно, здесь должна быть статичность, а взамен мы видим, что художник, наоборот, все время динамизирует пространство».

Как суммирует Диана Клочко: «Якобы во вполне формальных композициях Гавриленко пытался перебрать визуальные и структурные элементы, элементы движения и мелодизма, выбрав намеки на напевность этих фрагментов, к которым он делал иллюстрации: думы, Екатерина, поющая «Гриця «, девушки, которые идут  и поют. Он и в более поздних работах традиционно разворачивал мелодичную ноту движения, горизонталей, вертикалей, точек, пустот... И поэтика Шевченко, и визуальная, и заложенная в ритмах стиха, которую почувствовал Гавриленко, создавая эти три работы, мне кажется, осталась с ним практически на всю жизнь».