Может ли джаз повлиять на погоду?

В Киеве прошла горячая джазовая неделя. И дело вовсе не в нашем традиционном «Осеннем джазовом марафоне». Как говорится, марафон марафону рознь, и уж пусть каждый сам для себя решает, что к чему. Киев посетили два совершенно разных музыканта мирового уровня: великолепный польский вокалист, блестящий экстраверт и художник Марек Балата со своим джазовым трио, а затем — замечательный нью-йоркский пианист финского происхождения, интроверт Мика Похйола. Итак, по порядку.

МАРЕК БАЛАТА — ЧЕЛОВЕК ИЗ ПЛОТИ И КРОВИ

Петру Козакевичу — директору Польского института в Киеве мы обязаны приездом Марека Балаты, польского вокалиста, которому уже с десяток лет нет равных на родине и которого в мире называют «европейский Бобби МакФеррин». Сравнение, конечно, лестное, но это всего лишь ярлык, не раскрывающий в полной мере дарование Балаты. Его голос — это инструмент с диапазоном от насыщенного тенора до трубы с сурдиной и свистящей скрипки, от шепота до крика. К тому же технически назвать это джазом сложно: для выпускника краковской академии искусств по классу графики, музыка — это просто способ выразить себя наилучшим образом, а на что это похоже стилистически, решать нам — слушателям.

В Киеве Марек Балата представил необычайно разнообразную для себя программу. Прежде всего он мастер скета, импровизационного пения без слов. Помимо этого, он исполнял Шопена, джазовые стандарты (с текстами) и просто песни на польском. «Я здесь впервые и не знаю, когда буду в следующий раз и буду ли. Поэтому лучше всего показать репертуар во всем разнообразии. Я не мог позволить себе представить концерт только на одну тему и хотел апеллировать к самой широкой украинской аудитории».

И действительно, представив концерты как джазовые, организаторы значительно сократили диапазон возможной публики. А зря, потому что не так важно, понимаете вы эту музыку или нет: она завораживает даже «не любителей» вокального искусства. Марек Балата увлекает слушателей за собой. Он парит где-то под потолком зала, и ты — вместе с ним. Иногда может показаться, что Марек использует свои феноменальные вокальные возможности чрезмерно. По крайней мере, обычно так считается. Но, во-первых, чувственное и тонкое вокальное буйство Балаты усиливается редким артистизмом и чувством юмора, без которого эта музыка во многом проиграла бы. А, во-вторых, кто сказал, как «надо» и что такое «обычно»? Это — искусство Марека Балаты, где он себе хозяин, и где действуют только его законы.

«В мой адрес нередко звучат и критические замечания, особенно на родине, — признается музыкант. — Некоторые поляки хотели бы, чтобы я пел как американец. А американцы, когда я был в Штатах, радовались тому, что я остался собой. Ведь у них хватает своих замечательных «американских» артистов. Когда я выступал в Братиславе, слушатели подходили после концерта и говорили, что я пою от сердца. И когда мой друг, американский музыкант Арт Ленди, называет меня «сердечным вокалистом», мне, не скрою, приятно. Было бы хорошо, чтобы именно так и осталось. Но иногда я использую «body language» — язык тела. Чтобы все знали, что я мужчина, человек из крови и плоти».

Помимо этого, Марек Балата работает как художник-график, любит устраивать различные аудиовизуальные перфомансы и вообще является художником, для которого такая штука, как синтез искусств, — естественное состояние. «Я думаю, что интеллект и интуиция в паре работают ради добра и любви. Ведь искусство — это создание новой реальности на более высоком уровне. Попытайся я объяснить, в чем выражается моя артистическая концепция, пришлось бы рассказать все о моих композициях и аранжировках. А откуда они появляются, неизвестно. Это как голос из сердца. Поскольку я верующий человек, могу лишь сказать, что свет, что есть в каждом из нас, приказывает мне это делать.

И весь мой манифест заключается в том, чтобы с помощью формальных средств показать основу, фундамент, на котором я рос и развивался. Это классическая музыка, джаз. Это многие места в мире, где я бывал, это моя родная деревня. Поэтому тематика, мелодия и гармония обращаются к моему миру. А пение без слов — способ рассказать о нем, а также говорить о целом мире и других людях. Вот и все. Чтобы сказать больше, мне придется запеть».

Определенная внутренняя концепция все же очевидна. Не знаю, насколько музыкальны художества Балаты (вопросом о том, видит ли он цвета, когда поет, его достали буквально все), а в том, какие картины он пишет своим красноречивым бессловесным вокалом, могли убедиться все желающие. (Недаром один из его лучших альбомов называется Voice Paintings — «Картины, написанные голосом»).

Жаль только, что клуб «Бадди Гай», где проходил один из концертов артиста, оказался тесным для голоса Марека Балаты. Иногда казалось, что низкий потолок не дает взлететь и стены вот-вот треснут. Обошлось без разрушений, но в ночь после концерта лед на улице растаял.

МИКА ПОХЙОЛА: СЛЕДИТЕ ЗА ЛЕВОЙ НОГОЙ

Однажды к Алексею Когану подошла сотрудница финского посольства Кати Хейска и скромно предложила привезти в Киев финского музыканта. Им оказался 28- летний пианист Мика Похйола, который уже четыре года живет в Нью-Йорке, играет в самых престижных тамошних джазовых клубах и уже имеет очень убедительные положительные отзывы в лучших джазовых изданиях.

Всех, конечно же, в первую очередь интересовало, как молодой человек из спокойной Финляндии чувствует себя в сумасшедшем Нью-Йорке. Вполне нормально. Он сам немного «того»: в 15 лет уехал из Хельсинки учиться музыке в Стокгольм, Швецию, а в 22 года уже был в Бостоне, в школе Беркли. Так что в Нью-Йорке он теперь как дома. Более того, среди огромного количества не хуже обученных музыкантов он стал одним из тех, кого заметили. «Мне повезло», — говорит Мика. Но, видимо, дело еще и в том, что ему есть что сказать. Как написало одно влиятельное издание, он делает действительно оригинальную и самобытную музыку, что в нашу эпоху конформизма уже само по себе значит очень много.

В Киеве он играл в сопровождении харьковских музыкантов — контрабасиста Дениса Дудко и барабанщика Александра Лебеденко (постоянных участников квартета Владамира Шабалтаса). Они едва ли не единственные здесь, кто смог бы составить достойную компанию пианисту. «Эти ребята просто великолепны — одни из лучших музыкантов, с которыми мне приходилось играть, — говорит Мика. — У Дениса замечательный слух и ощущение времени. У Саши просто идеальное чувство свинга. Хотелось бы как-то продолжить это сотрудничество». На некоторых композициях в коллектив весьма неплохо вписался саксофонист Виталий Иванов. Своим партнерам Похйола дал много свободы, ибо знает, что такие музыканты способны привнести в его музыку много нового, взглянуть на нее по-другому. Недаром иногда было интересно слушать ритм-секцию саму по себе.

Мика не раз признавался, что ему не так важно быть оригинальным, как искренним. «Когда я думаю, какую музыку мне играть, я должен максимально отгородиться от всех внешних факторов: что играли, кто и как играет сейчас. Например, я люблю танго (оно в Финляндии очень популярно) и не прочь сыграть пару таких композиций. Даже если у меня нет того «аргентинского чувства». Очень важно держать двери открытыми для всего интересного. Я концентрируюсь на выражении того, что мне кажется настоящим. Что не вытекает из какой- то привычки, манеры или натянутой ситуации типа «а сейчас поиграем джаз». Знаете, бывает такая фальшь, поверхностное притворство — быть «крутым» джазменом и пытаться напустить такого «блюзу». Когда ты хочешь играть в Майлза Девиса и изо всех сил демонстрируешь, что ты другой, оригинальный. В музыкальной среде, даже в классической музыке, происходит масса подобных вещей. Поэтому оригинальность сама по себе меня не интересует, поскольку она значит концентрироваться на своем эго и на том, чтобы быть «другим». Ведь я не очень отличаюсь от вас. Мы дышим одним воздухом, едим одну пищу. Почему музыка должна быть настолько разной? Когда ты честен, оригинальность приходит автоматически, просто из твоего опыта и взгляда на вещи».

За инструментом Похйола неподвижен и серьезен. Эмоции выдает только левая нога, «вступающая» в самых ответственных и удачных моментах. Иногда он иронично прищуривается и подтрунивает (мимикой и аккомпанементом) над партнерами, когда те солируют. За всей его серьезностью есть большая доля самоиронии. Невзирая на кажущуюся простоту, его музыка довольно сложна и интроспективна, в ней много пластов и сугубо профессиональных причуд (на компактах и концертах он исполняет только свои композиции, хотя в Киеве сыграли несколько чужих). Мика находится на своей волне. И чтобы воспринять его музыку в полной мере, нужно приложить небольшое усилие, чтобы эту волну поймать. В противном случае вы, хоть и услышите классный джаз, все равно будете шутить по поводу «горячих финских парней». Правда, ему, кажется, действительно все равно, что о нем скажут. Играя свою музыку, он просто наслаждается импровизацией. Для этого у Мики, по его собственному убеждению, есть все необходимое — знания, воображение, концентрация и везение. А еще нужно быть немного сумасшедшим. «Музыка — это наркотик, который по-своему разрушает твою жизнь. И он, я бы сказал, сильнее, чем религия, потому что вероисповедание можно изменить, а однажды подсев на такой наркотик, как музыка, очень сложно измениться. Кстати, поэтому я не принадлежу ни к одной из религий. Но быть немножко сумасшедшим также означает обладать достаточной смелостью, чтобы всякий раз нарушать устоявшиеся правила».

Странное дело, но после его концерта в Киеве опять было значительное потепление.