Музыка для гурманов

Национальная филармония пытается компенсировать отсутствие Камерного оперного театра, которого в настоящее время так недостает нашей столице. И из-за этого каждая оперная премьера в концертном варианте становится по-настоящему резонансным событием в музыкально-театральной жизни Киева. Через 100 лет со дня своей премьеры комедийная одноактная опера французского композитора Мориса Равеля «Испанский час» появилась в концертной версии на сцене Колонного зала им. Лысенко! Эта постановка мгновенно завладела вниманием публики, поразив свежестью чувств, искромётностью диалогов оперных персонажей и удивительной созвучностью сюжета современному восприятию требовательной столичной аудитории. Возможно, именно потому, что комедийно-бытовой сюжет (либретто М. Франк-Ноена), хорошо оценен еще со времен «Декамерона» Боккаччо, с годами нисколько не потерял свою остроту и... актуальность. Ведь фривольная фабула, выдержанная в традициях итальянской оперы-буфф, динамически раскручивает любимую тему об изобретательной женщине, которая с виртуозной легкостью обводит вокруг пальца своего мужа-недотепу, всякими хитростями отвлекая его от нежелательных встреч со своими многочисленными любовниками.

Как это ни парадоксально, ввиду такого «легкомысленного» сюжета, опера появилась в интересное и достаточно бурное историческое время. Напомним лишь некоторые знаковые события 1911-го — год написания «Испанского часа». Именно в то время Игорь Стравинский заканчивает свой знаменитый балет «Петрушка». Дэвид Хорсли создает первую киностудию в Голливуде. В этом же году умирает Густав Малер. Рождаются Рональд Рейган и Жорж Помпиду. Начинается Итало-турецкая война. В Лондоне проходят выступления суфражисток. В Калифорнии (США) женщинам дают равные права с мужчинами. В Португалии происходит отделение церкви и государства. Эрнст Резерфорд предлагает свою теорию строения атомного ядра. Такой «полосатый» исторический контекст вроде бы совершенно и не способен был побуждать композитора к созданию именно комедийной оперы. Но Равель на протяжении всей жизни оставался верен идее духовного дендизма и даже такому непритязательному сюжету, как в водевиле Франк-Ноэна, он смог придать привкус легкой иронии, что уберегло оперу от буржуазного «царства пошлости».

Киевская постановка лучшим образом продемонстрировала аристократизм, изысканность музыки Мориса Равеля, преисполненной остроумия и испанской страстности. Правда, не совсем понятным и оправданным показалось в этой постановке внедрение духового (вместо симфонического — в авторской версии) оркестра.

Вся драматургия оперы разворачивается в часовой мастерской и, собственно, образ часов становится своеобразным кодом, что изобретательно обыгрывается композитором в оркестре, который имитирует бегство и бой часов. Звук часовой пульсации кое-где создает несколько фантасмагорическое впечатление, что собственно Хронос является здесь ключевой фигурой, которая умело и по своим законам руководит персонажами-марионетками. Действие оперы происходит в форме диалогов между разными героями. Здесь нет места напевным ариям, бойкий речитативно-декламационный стиль общения между персонажами на фоне яркого, временами насыщенного испанскими ритмами и интонациями оркестрового звучания, создаёт настроение непрестанного движения, стремительной динамики. И именно на этом был очень удачно сделан акцент режиссером-постановщиком, лауреатом премии «Киевская пектораль» Дмитрием Тодорюком, для которого этот спектакль стал дебютным на сцене Национальной филармонии. Нескольких уместных режиссерских штрихов оказалось достаточно, чтобы зритель был моментально втянут в атмосферу непринужденного общения в Испании ХVІІІ века, и, в конечном итоге, он сам непринужденно оказался одним из действующих лиц спектакля.

...На сцене — пюпитры для нот оркестрантов. Из боковых дверей зала выбегает парень с партитурами и стремглав мчится на сцену, быстро расставляя их по пюпитрам. Не спеша, прихрамывая на одну ногу, на сцене появляется трубач и занимает свое место. В свою очередь, бойко жестикулируя и громко разговаривая между собой, сцену заполняют другие оркестранты, причем в «демократичном», несколько эпатажном наряде. Наконец стремительно, в квазииспанском дресс-коде появляется и дирижер (Виктория Жадько), которая сразу включается в активный «репетиционный» процесс: звучит знакомая какофония разных инструментов, что традиционно предшествует каждому концертному выступлению любого музыкального коллектива.

Энергетический посыл осуществлен: интерактив с публикой, таким образом, состоялся еще до начала оперы, а высокий эмоциональный накал держался на протяжении всего спектакля. Очаровательная главная героиня Консепсион (Валентина Матюшенко), кокетничая и мило щебеча со своими любовниками, — поэтом Гонзальвом (Георгий Нечаев), погонщиком мулов Рамиро (Михаил Гуменный-Петривский) и доном Иниго Гомесом (Роман Смоляр) и не забывая давать указания мужу — Торквемаде (Сергей Бортник), была, бесспорно, центром внимания зрительской аудитории. Легкое, серебристое сопрано, виртуозная артикуляция (опера шла на французском — на языке оригинала), грациозная осанка певицы очень хорошо соответствовали образу игривой, комично-капризной молодой женщины, способной вскружить голову любому мужчине. В замечательном актерском и певческом ансамбле находились все участники спектакля. Мини-мизансцены, которые, в условиях ограниченного пространства филармонической сцены разыгрывались между ними, были искусно продемонстрированы всеми солистами (кстати, все мужчины — лауреаты международных конкурсов). При этом каждый из певцов создал свой неповторимый типаж: добродушный Рамиро, романтичный поэт Гонзальво, требовательный банкир дон Иниго Гомес, простоватый часовщик. Бойкое сценическое «поведение» всех участников спектакля, выразительная пластика движений, несмотря на то, что такой важный компонент сценического действа, как большие часы, с которыми по сюжету выстраиваются узловые драматургические моменты оперы (прятанье в них любовников, таскание «загруженных» часов вверх-вниз погонщиком мулов) в этой постановке отсутствовали, фокусировали внимание публики на развертывании сюжета.

Бесспорно, сложная координирующая миссия выпала на долю дирижера — Виктории Жадько, которая с честью удержала высокий эмоциональный «градус» спектакля. Зато зрители, ориентируясь на либретто, имели все условия для того, чтобы подключить собственную богатую фантазию относительно сценического действа: и табло с синхронным переводом бегущей строки не помешало бы в данном случае. Впрочем, даже в таком эконом-сценическом варианте опера Мориса Равеля имела у публики ошеломляющий успех, аплодисменты не стихали на протяжении, по меньшей мере, десяти минут. С огромным энтузиазмом прозвучал заключительный квинтет — под танцевально-ритмическое звучание хабанеры с гротескными руладами солистов.

Сегодня кажется даже немного странным, что было время, когда эта опера вызывала опасения самого композитора относительно ее сценической судьбы. Сейчас наряду с «Пеллеасом и Мелизандой» К. Дебюсси, «Испанский час» М. Равеля считается по-настоящему культовым произведением французской оперной музыки. Не удивительно, что и в Украине она нашла своих исполнителей и настоящих ценителей.