О книгах, войне и мире

Слова Юрия Андруховича всегда отзываются в обществе — над ними задумываются, их обсуждают, соглашаются или критикуют. В канун Нового года «День» расспросил Патриарха «сучукрлита» (современной украинской литературы) об итогах 2015-го, о рецепции украинской культуры на Западе, о собственных творческих планах, войне и политике.

— Какие украинские книги ты считаешь событиями 2015 года?

— Их немного, но они есть. Я думаю, что их и должно быть немного, это нормально. Очень понравился сборник культурфилософской эссеистики Владимира Ермоленко «Далекі близькі». Также сборник и также эссе «Більше / Меньше» Александра Бойченко. Чрезвычайно важным является культурно-антропологическое исследование Оли Гнатюк «Відвага і страх». А буквально вчера я имел возможность побывать на презентации уникального арт-бука — поэмы Григория Чубая «Марія» в исполнении молодых и талантливых художников Марии и Владимира Гавришей.

— После Евромайдана на Западе значительно выросла заинтересованность Украиной, а следовательно — и украинской литературой. Интерес этот понемногу падает?

— Я не слишком разделяю мнение, что нашей литературой заинтересовались только после Евромайдана. Тем более — что Евромайдан стал причиной какого-то особого спроса на украинскую книгу. Нет, к сожалению (или и к счастью), не стал причиной. У нее, нашей книги, скажем, достаточно стабильные и ровные отношения с западными издателями, где-то начиная с первых лет этого века.  Больше всего нас читают в Польше и немецкоязычных странах. Так было и перед Оранжевым Майданом, так есть и после Евромайдана. Прогресс можно заметить лишь в том, что постепенно растет количество украинских писательских имен, произведения которых выходят в переводах. Между первым и вторым Майданами их можно было сосчитать на пальцах одной руки, а теперь — двух (улыбается — Авт.). Однако к какому-то «украинскому буму» дело пока что не дошло. И, в то же время, я хотел бы отрицать то, что интерес к украинской литературе пошел на убыль. Он просто еще не достиг какого-то особого пика, то и неоткуда спаду взяться.

— Трендом последнего года стала военная литература. Какой текст о войне запомнился тебе?

— Самое сильное впечатление на меня произвел пока что неопубликованный роман донецкого автора Владимира Рафеенко (он сейчас вынужденно живет в Киеве) «Долгота дней». Автор предоставил мне возможность прочитать это произведение еще в рукописи, я получил максимум читательского удовлетворения. Очень советую запомнить это название и следить за появлением книги в будущем году. Ну и, конечно, будем надеяться, что и на украинском языке появится, наконец-то, хотя бы одно произведение, равное по силе произведению Рафеенко.

— Твое старое интервью о Донбассе продолжают часто вспоминать — кто-то называет его пророческим, другие же критикуют. В этом году ты с группой «Карбідо» побывал с концертом в прифронтовой зоне, в частности вы собрали аншлаг в Мариуполе. Изменилось ли как-то твое восприятие Донбасса после этого?

— В Мариуполе меня просили не называть их частью Донбасса — они Приазовье. Правда, позже состоялись выборы, которые показали, что в большинстве своем население города все-таки скорее «донбасское». Украинские патриоты Мариуполя еще в сентябре, когда мы приехали в их город с концертом, сетовали на центральную киевскую власть, которая, мол, откровенно сливает Мариуполь Ахметову и ничего не делает, чтобы на выборах создать ему хоть какую-то конкуренцию. То есть, все очень похоже на «договорняк». Моему восприятию, следовательно, пока что, трудно изменяться, потому что никто ему в этом деле особенно не помогает (улыбается. — Авт.) Как в 2010 году, так и сегодня я думаю, что население донбасского региона в массе своей не хочет считать Украину своей страной. Возможно, там есть какая-то динамика, возможно, для Украины она даже и позитивная. То есть я не исключаю, что проукраински настроенных людей под воздействием этой войны становится больше. Но я так же не могу исключить и противоположную тенденцию. Что я знаю наверняка — нам никуда не деться от какого-то референдума, плебисцита или опроса тамошнего населения. Нужно понимать, на какой процент наших там можно полагаться. Сколько их там таких, что стабильно за Украину — десять процентов, тринадцать, двадцать? Однако для получения корректного результата там должен воцариться мир. Не перемирие какое-то там, под которое со всех сторон продолжают стрелять, а настоящий мир.

— В начале декабря украинская делегация (Стус, Мудрак, Олийнык и другие) приняла участие в культурном форуме в Минске, где говорили о понимании, в том числе с российскими федеральными чиновниками. Позже в Харьков пригласили Елену Заславскую из «ЛНР», также будто бы ради диалога. В то же время, в июле сего года ты отказался от дискуссии с российским писателем-нацболом Прилепиным, которая должна была состояться в Германии. Как относишься к идеям «диалога» с трубадурами российской пропаганды, есть в этом какой-то смысл, перспектива?

— Этот вопрос не имеет какого-то единого ответа. Вот ты вспомнил аж три случая, и все они достаточно разные. Первый — украинская делегация в Минске — ничего, кроме пожимания плечами, у меня не вызывает. Ну, в порядке, пообщались эти люди с федеральными чиновниками. Подали Кремлю надежду, что с Украиной не так все и плохо, и «пятая колонна» всегда готова вернуться к общим советским ценностям. То есть, по-своему сделали доброе дело, вводя кремлевских идеологов в обман. Второй — случай Заславской — очередное свидетельство того, что немецкие фонды, которые за свои деньги определяют и диктуют персоналии участников, еще далеки от неповерхностного понимания того, что у нас произошло и происходит. Но они, надеюсь, учатся на собственных ошибках. В целом же, с Заславской дискутировать хорошо, потому что уровень ее мышления, интеллекта, как и художественная ценность ее стихотворений, изысканно высказываясь — ниже плинтуса. То есть победа над Заславской в дискуссии просто гарантирована кому-либо, учитывая все те бессмыслицы, которые она постоянно мелет. Она не просто слабая — она никакой дискутант. Однако с точки зрения немецких организаторов она, кажется, единственная, кто соответствует всем трем их критериям: она женщина, она пишет на русском и она представляет «другую сторону». Все, другой такой нет! Поэтому подозреваю, что Лену еще будут приглашать и приглашать. Относительно Прилепина, то он вроде бы и в самом деле талантливый писатель. Я говорю «вроде бы», потому что ни одного его текста, кажется, не читал и позволю себе прибавить, что читать не собираюсь. Однако если бы та дата, на которую немецкими организаторами была назначена дискуссия с Прилепиным, оказалась у меня свободной, то я все-таки сильно подумал бы и, возможно, согласился бы. Но в любом случае я не стал бы с ним там как-то брататься, это исключено. Ну, разве что он при всем народе признал бы Путина х*лом, но это фантастика.

— В конце года в ВР зарегистрировано представление на увольнение министра культуры Кириленко. Как ты оцениваешь его роботу на должности, имеет он шанс удержать кресло?

— Мне трудно оценивать его шансы, потому что я же не в курсе всех подковерных раскладов, компромиссов, обменов фигурами и т.д. Министр он, как по мне, плохой, но аппаратчик очень опытный и, я сказал бы, ловкий. Поэтому вполне может и удержаться. Действительно не было у нас лучшего министра культуры, чем его предшественник Евген Нищук. Я за то, чтобы он опять возглавил все это  неблагодарное и запущенное хозяйство.

— Какими книгами, переводами и концертами порадует нас Юрий Андрухович в 2016 году?

— Ближайший по времени — выход моего перевода «Ромео і Джульєтти» у Ивана Малковича. Где-то в январе-феврале эта чрезвычайно хорошая книга (как и «Гамлета», ее блестяще оформил Владислав Ерко) должна появиться. Над переводом я работал несколько лет, потом еще четыре года мой готовый перевод ждал художественного воплощения Ерко. Так что можешь себе представить, с каким нетерпением я жду — не дождусь. Относительно концертов: на апрель мы с друзьями — музыкантами группы «Karbido» готовим несколько юбилейных концертов к 10-летию выхода в свет нашего первого альбома «Самогон». Со всей определенностью могу сказать, что в первой половине апреля мы сыграем такой концерт во Вроцлаве, а в конце того же месяца — в Киеве. Возможна еще Одесса. Ну, а о моих новых книгах скажу так, что как раз прилагаю все усилия, чтобы в следующем году таки увидела свет, по крайней мере, одна из них. Но названия ее я пока что не буду раскрывать.