О новых форматах

В рамках Дискуссионной платформы первой украинской художественной биеннале «Арсенале-2012» в Киев приехал Антон Видокль — известный художник, куратор, соучредитель и редактор онлайн-издания e-flux (адрес — e-flux.com), посвященного современному искусству.

Господин Видокль родился в Москве, а в 1981 году в 15-летнем возрасте выехал с семьей в США, где начал работать художником. Его работы выставлялись на Венецианской биеннале и в авторитетной лондонской галерее Tate Modern; он был куратором знаменитой Международной выставки «Манифест-6» и проекта Unitednationsplaza в Берлине. Живет в Нью-Йорке и в Берлине. Через возглавляемый им интернет-журнал e-flux ежедневно общаются около 70 тысяч художников со всего мира.

В «Арсенале» Антон Видокль провел лекцию на тему «Искусство без образования». Перед ней он ответил на вопросы корреспондента «Дня».

— Ваш отец работал цирковым музыкантом. Повлияло ли это на ваше становление как художника?

— В то время мне было пять лет. Я не уверен, что в таком возрасте начинается формирование творческих навыков личности. Возможно, я был еще слишком маленьким. Психологические составляющие, которые приводят к художественному развитию, остаются для меня тайной.

— Но в вашем советском детстве был какой-то художественный опыт?

— Поскольку мой папа занимался музыкой, родные считали, что я также должен стать музыкантом. Родители отдали меня в музыкальную школу в юном возрасте. Однако у меня не было таланта, это было очень трудно, мы очень часто ссорились из-за этого. Наконец они поняли, что могут заставлять меня изучать музыку, но способностей к ней от этого не появится. Итак, родители не знали, что делать со мной дальше. Однажды подруга моей мамы решила записать свою дочь на уроки рисования в художественную школу в Москве. Мама решила, что мне тоже стоит попробовать. Я не мог отказаться, хотя и был несколько скептически настроен. Но в то мгновение, когда я вошел в зал, я понял, что хочу заниматься этим в жизни. В то время мне было 11 лет, и я почувствовал, будто погружаюсь в другой, удивительный мир. Это ощущение не покинуло меня и до сих пор.

— С начальной школой понятно, но нужно ли художнику высшее специальное образование?

— Нет, не нужно. Очень мало художников, творчество которых я просто боготворю, были официально квалифицированными в своей сфере. Один из моих наиболее любимых авторов, бельгиец Марсель Бротарс, был поэтом-неудачником. В возрасте 43 лет он неожиданно создал свой первый художественный объект, когда залил гипсом несколько сборников своих стихотворений. Это дало толчок развитию одному из наиболее интересных течений в концептуальном искусстве. Я увлекаюсь любителями, которые раньше были географами, физиками, поэтами, писателями, философами и принесли свой предшествовавший опыт в изобразительное искусство. К сожалению, похоже, в Соединенных Штатах профессиональная подготовка художников приводит к опустошению художественной деятельности. Во время посещения выставок вы видите работы, которые должны были бы быть свежими творениями молодых талантов, однако появляется ощущение, что это все уже было раньше, что это повторение прошлогодних экспонатов и тех, которые были перед ними. Мне кажется, мы блуждаем в лабиринте зеркал, продолжая воспроизводить то, что было давно открыто. По моему мнению, ситуация, когда артистическая среда не столь перенасыщена профессиональными художниками, является намного интереснее.

— В странах бывшего Советского Союза до сих пор придерживаются практики довольно консервативной академической учебы.

— На Западе наблюдается аналогичная ситуация. Увеличение числа профессиональных художников стало очень заметным за последние 20 лет. В этом плане между Востоком и Западом нет разницы, это глобальное явление, и, должен признать, оно меня беспокоит.

— Это странно, учитывая ту свободу, которую западное искусство получило в 1960-х...

— Ситуация значительно изменилась после введения образовательно-квалификационного уровня магистра в сфере изобразительного искусства. Это нововведение ограничило существующие свободы новой самодостаточной структурой. Иначе говоря, если художник хочет поддерживать стабильное положение в творческом плане (для большинства художников это означает возможность преподавать, делиться своими знаниями), ему необходимо получить образовательный уровень магистра изобразительного искусства, чтобы иметь возможность устроиться на работу в университет. А университеты используют эти магистерские программы как источник прибыли. Это замкнутый круг: чтобы преподавать, необходимо получить образование, заплатить за эту программу, обеспечить работой преподавателей, чтобы впоследствии стать одним из них. Пугает то, что этот процесс поглощает большинство художников; к тому же была введена научная степень доктора наук по изобразительному искусству. Мне кажется, что впоследствии и эта степень станет необходимым требованием для тех, кто желает преподавать. Такие изменения будут непосредственно влиять на большинство художников, полагающихся на наличие заработка вне рынка. И мы знаем, что происходит с людьми, которые получают научную степень: этот процесс не ограничивается накоплением знаний, он заключается в изменении процесса мышления, это очень похоже на военную подготовку.

— Недавно я прочитал ваш настолько же блестящий, насколько и парадоксальный текст, в котором вы утверждаете, что художнику вообще не нужно работать. Удалось ли вам стать художником, который не работает?

— Да, по крайней мере, я так думаю, потому что не считаю свое занятие тяжелым трудом. У меня несколько необычная ситуация. В определенной степени, я работаю все время, но не буквально, я не создаю товары потребления. Так же я не учительствую, у меня нет официальной работы, я не сотрудничаю с галереями, я не обязан создавать художественные объекты. Поэтому, повторюсь, это нестандартная ситуация: я постоянно работаю, но немножко в другом смысле.

— Так надо ли художнику работать?

— Я не уверен. Например, один из моих самых любимейших восточноевропейских художников, хорват Младен Стилинович, в 1970-х годах создал серию фотографий «Художник за работой», на которых буквально зафиксировал то, как он спит. Согласно его теории, проблема западных художников в том, что они много работают. Мол, настоящий человек искусства должен быть немножко ленивым, у него должно быть время на то, чтобы подумать, чтобы ничем не заниматься. Он утверждает это полушутливо, но я считаю, что в этом есть рациональное зерно.

— В статье вы выразили мнение, что искусство без работы — это в действительности искусство как образ жизни.

— Это невероятно важно для меня. В трудах Маркса немного описаний того, как выглядело бы общество при коммунизме. Одно из описаний включает в себя утверждение, что в коммунистическом обществе люди могли бы менять профессию когда угодно: например, сегодня вы — журналист, завтра — живописец, еще через день — бармен, потом — политик. То есть человеческая индивидуальность не привязана к профессии. Мне кажется, в подобной ситуации жизнь стала бы более гармоничной, уже само существование приобрело бы художественную окраску. Потребности в искусстве, как в чем-то, что можно повесить на стену, не было бы; сама жизнь стала бы непосредственно процессом выражения и потребления искусства. Эта теория невероятно вдохновляет меня, и в современном искусстве я могу проследить достаточно четкую тенденцию к сближению искусства и жизни. Это уже почти традиция, и я чувствую, что также являюсь ее частью.

— С другой стороны, создается впечатление, что за последние полвека в искусстве начал господствовать жест. Кроме показа своих работ, авторам необходимо прибегнуть к определенным, иногда довольно специфическим средствам, чтобы привлечь внимание публики к их творчеству.

— Мне кажется, этот феномен охватывает намного больше аспектов. Такие жесты необходимы и врачам, и юристам, и предпринимателям. Дело не только в художниках. Это стремление привлечь внимание публики было порождено капиталистической культурой, сосредоточенной вокруг телевидения. Я не социолог, поэтому не могу развернуто объяснить и проанализировать это явление, но мне кажется, что оно касается не только искусства.

— Кто такой художник в наше время? Что это за странная фигура?

— По моему мнению, он является средством передачи прекрасного. Ныне существует множество новых интересных видов художественной деятельности, которые еще не зарегистрированы как официальные виды искусства. Они существуют где-то в пространстве между технологией, политикой, дизайном и музыкой. Также есть много молодых людей, разочарованных в искусстве. Для них карьера художника не является привлекательной, потому что они ассоциируют современное искусство с неолиберализмом. Для тех, кто хочет создать что-то существенное или отличающееся от того, что существует сейчас, мир современного искусства непривлекателен. Мне невероятно интересно, что будут делать эти очень одаренные люди, которые хотят определенных изменений. Раньше, наверное, они стали бы живописцами, но в современных условиях возможно что-то неожиданное.

— Что именно?

— Думаю, мы узнаем это уже через 15 — 20 лет.

— Ныне вы больше заняты творчеством или редакторской, кураторской деятельностью, организацией выставок?

— Я не разграничиваю эти вещи: трудно сидеть на двух стульях сразу. Для меня все эти виды деятельности относятся к творчеству. И это также один из стержней, которые изменяют современное искусство. Большинство людей, публикующихся в журнале e-flux.com, талантливы по-разному — снимают фильмы, создают художественные объекты, проводят выставки, также считают учительство неотъемлемой частью своей творческой деятельности. Для них нет четких границ между работой над арт-объектом, проведением мастер- класса, написанием эссе или съемкой фильма. И тех, кто приобщается к этой многогранности в искусстве, становится все больше и больше. Проблема в том, что такой формат не подходит для существующих инстанций оценки прекрасного. Музеи не знают, что с этим делать, как представить мастер-класс или текст в виде творческой продукции. Им еще до сих пор нужны конкретные предметы — скульптуры, фотографии, инсталляции. Поэтому мы на e-flux создаем пространство, где бы художники нового поколения смогли себя выразить и проявить свою активность. Можем публиковать их произведения, предоставить пространство под выставки, помочь со съемкой фильма, организовать лекцию и тому подобное.

— Происходит ли внутри вас борьба между художником и куратором?

— Нет, куратора во мне нет.

— Вы уже упоминали о возглавляемом вами журнале е-flux. Что стало толчком для его создания?

— Это произошло почти случайно. Мы с друзьями организовывали выставку приблизительно 12 лет назад. Средств на анонс у нас на то время не было, поэтому мы решили распространить пресс-релиз с помощью электронной почты. Результат был абсолютно непредсказуемым, распространение информации проходило с неслыханной скоростью. Ощущение было такое, будто мы завели собственную небольшую радиостанцию. Вдруг у нас появилась аудитория, тысячи людей со всего мира. Мы получали реакцию на пресс-релизы почти мгновенно, что казалось невероятным. Сначала люди думали, что мы посылаем эти релизы каждому отдельно. Ответить на личное письмо было признаком воспитанности, и многие высказывали нам в письмах свои мнения. Это просто захватывающе. Опять-таки, я не думаю об этом как о рабочих обязанностях: это часть моего творчества.

— Кроме публикаций на тему искусства, на e-flux также есть статьи о политике. Искусство и политика — враги или друзья?

— Стоит избегать жесткой альтернативы только с одним вариантом выбора. По моему мнению, искусство и политика являются одновременно и врагами, и союзниками.

— Во времена Советского Союза было создано множество образчиков невероятно скучного политизированного искусства.

— А, с другой стороны, я знаю много гениальных примеров политического искусства.

— И в завершение: учитывая разнообразие ваших занятий, каким вы видите себя в будущем?

— Я не могу дать определенного ответа. Наверное, более старым и толстым (смеется).