О времени, достойном симфоний

Два года назад на Майдане начались события, которые изменили ход новейшей истории, разбудили лучшие человеческие качества, дали жизнь множеству произведений искусства самых разнообразных жанров.

В интервью «Дню» (№187 за 16.10.2015 г.)  Рада Остаповна Лысенко, внучка великого украинского классика,  сказала, что сейчас  пришло «время, достойное симфоний». Киевский композитор Александр Родин создал одно из самых впечатляющих по драматизму и силе воздействия музыкальных произведений — духовный гимн-реквием Stabat Mater. Премьера в исполнении Ансамбля классической музыки им. Б. Лятошинского  (художественный руководитель — Валентина Иконник-Захарченко) состоялась в рамках «Киев Музик Феста» в зале как нельзя более подходящем для такой музыки — в Николаевском костеле (Доме органной музыки). Сложную партитуру прочитал дирижер и хормейстер Богдан Плиш, передав оркестру все ее эмоциональное богатство и тонкие нюансы. Вечер не случайно назвали «Классика и современность», ведь в первом отделении исполнялся один из наиболее известных и давних вариантов Stabat Mater композитора начала ХVIII века Дж. Б. Перголези. Канонический текст, дошедший до нас из глубины средневековья, вдохновлял многих композиторов: среди них  Вивальди,  Гайдн, Верди, Шуберт, Пуленк, Шимановский, Пярт и вот теперь Родин — всего известно около двухсот композиций! «Стояла Мать скорбящая... Как горевала и печалилась, и трепетала, видя Рождённого ею, Пребывающего в страшных муках»...

Почти три века разделяют Перголези и Родина. Современность диктует свою стилистику, ритмы, гармонии. Stabat Mater Александра Родина для солистов и струнных в 11 номерах — пронзительно современное произведение, которое с первых же аккордов захватывает сочетанием чистой гармонии и диссонанса, лирических и безысходно-драматических моментов, мелодизма и почти какофонии, плача и гнева. В этом есть какое-то шаманство: композитор находит такие гармонии, которые парадоксальным образом заставляют камерный оркестр звучать, как симфонический! Роль отсутствующих ударных исполняют ритмические пиццикато или стаккато струнных, невероятным образом глубокое вибрато отсутствующего органа достигается сочетанием солирующей скрипки (Татьяна Андриевская) с редким, пяти— струнным контрабасом, способным воспроизводить необычайно низкий и густой звук. Когда же в оркестровую канву вплетаются вокальные голоса, забываешь, что нужно дышать... Рокочущее пиано меццо-сопрановых низов Марии Березовской звучало как отчаянный протест против библейской заповеди «не роптать». Сопрано Аллы Родиной соперничало со скрипкой, и, как свет неумолимо восстает против тьмы, так острый звук, поднимаясь, прорывает пределы возможного. Ведь только выплакав все слезы, можно согласиться или хотя бы смириться с выпавшей на долю Матери миссией. Стройные, обнадеживающие на миг тутти оркестра с фатальной неизбежностью рассыпаются на диссонирующие арпеджио. Апофеоз с каноническим для всех месс Amen звучит как недосказанность надежды, как затихающий плач, как отпущение.

Александр Родин: Изменились ли чувства матери, потерявшей сына, со времен Христа и Девы Марии? Из этого вопроса и родилась музыка

После премьеры,  на вопрос, является ли произведение посвящением событиям, связанным с Майданом и последовавшим после него, Александр Родин ответил:

— Безусловно, это был прямой отклик на происходящее вокруг нас, с нами, но в результате глубоких переживаний мне увиделась глобальная связь давнего с нынешним. Самые драматические моменты истории, на мой взгляд, рисуют не меняющиеся во все времена четкие контуры апокалипсиса: кровь и огонь, страх и мужество, ненависть и любовь, боль и несломленный дух, смерть сыновей и скорбь матерей. Изменились ли чувства матери, потерявшей сына, со времен Христа и Девы Марии? Из этого вопроса и родилась музыка.  Но только истинное согласие исполнителей и произведения наполняет музыку жизнью. Играть музыку без веры в нее бессмысленно — публика не примет.

Мне чрезвычайно повезло: в интерпретации Богдана Плиша и под его чуткой рукой  весь ансамбль — оркестр и солисты —  донес до слушателей еще больше чувств, что переполняли меня, ведь каждый из них вложил в исполнение часть своей души.