Ода на два голоса

В Театре на Подоле демонстрируют умение точно рассчитать зрительский спрос на ту или иную историю, тот или иной драматургический стиль! Здесь не боятся возвращать из небытия имена некогда перворядных драматургов Кулиша и Корнейчука, Вампилова, Коломийца... По прошествии времени, своеобразного «карантина», удается разглядеть, что во многих пьесах «бациллы идеологии» и пресловутые «штаммы-штампы соцреализма» либо отсутствуют, либо бытуют, но в крайне хилых формах.

«Старомодная комедия» Алексея Арбузова, одного из классиков театра минувшей эпохи, — один из лучших образчиков жанра советской лирической комедии. В свое время именно этот жанр пользовался огромной популярностью у публики (вспомнить хотя бы киевскую легенду «Варшавскую мелодию» с Адой Роговцевой) именно из-за своей апатии к идеологии: никаких тебе озабоченных выполнением плана совестливых производственников, никакой вечной борьбы «вредителей» и «ударников». В лирических комедиях на первом плане оказывались человеческих отношения, в идеале требующие от исполнителей не только чувственной виртуозности, но и заразительного обаяния. Дуэт Светланы Телегловой и Александра Данильченко, пожалуй, самая большая удача этой версии «Старомодной комедии». 

Режиссер Владимир Кудлинский, осознавая важность именно филигранных актерских работ, все внимание сосредоточил на разработке нюансов, оттенков и полутонов в поведении и характерах героев. Светлана Телеглова здесь ведет первую партию, ведь ее персонаж — Лидия Васильевна Жербер, как истинная женщина, которой «нет еще восьмидесяти», демонстрирует впечатляющую палитру эмоциональных состояний от агрессивно-заигрывающей эксцентричности до детской робости, от меланхоличной патетики до заботливой нежности. Удачно найденный легкий прибалтийский акцент и чуть-чуть неправильная речь выдают в Лидии Васильевне иностранку, что придает ей дополнительного шарма и загадочности. Александр Данильченко играет Родиона Николаевича, флегматичного и уравновешенного главврача санатория на берегу Балтийского моря, где проводит свой отпуск «товарищ Жербер», как долгое время предпочитает называть свою взбалмошную пациентку немолодой доктор. И у него, и у нее за плечами — война, потери самых близких и любимых, годы одиночества... Они не торопятся открывать друг другу сокровенные тайны, и от этого интригу удается сохранить до последней сцены спектакля.

В этой пьесе «в подкладку» зашито односложное, но весьма важное послание: пока живешь — живи! Авторы спектакля страстно и взволнованно убеждают зрителей довериться этой формуле героического стоицизма, на какие бы крутые виражи не заносила судьба. Лидия Васильевна, представьте себе, по утрам не может удержаться от песни, хотя ее сложно назвать счастливой. И тем не менее, есть в ней что-то упорно сопротивляющееся серости и унынию — отсюда и нелепые, иногда слишком пестрые наряды, и задиристый тон, и фальшивая бравада, цель которой — не допустить жалости к себе. Женщины, в общем-то, адаптируются к любым, даже суровым условиям лучше, чем мужчины. Более того, как следует из спектакля, помогают последним окончательно не впасть в отчаяние.

Но любовь Лидии Васильевны и Родиона Николаевича, возвращающая энергию и легкость походки (чего только стоит залихватский молодецкий чарльстон главврача под окнами ресторана) здесь вовсе не трактуют как чудо, то есть нечто возникающее из ниоткуда и абсолютно непредсказуемое. Скорее, эти глубокие чувства — прямая производная от незабытого умения дарить тепло и заботу другому, закономерное следствие внутренней работы души, не разъеденной ржавчиной эгоизма... Хотя и здесь, похоже, женщины оказываются чуть лучше мужчин. В финале герой долго не решается сделать Лидии Васильевне предложение, и она выходит, ведь такси долго не ждет, кажется, что случилось нечто непоправимое, и кто-то непременно должен спасти ситуацию. Ведь дело, по сути, не в чудесах, а в решительных, пусть и кажущихся кому-то, безрассудных поступках. Разумеется, и в этой ситуации Лидия Васильевна опередит и превзойдет Родиона Николаевича. Она вернется, чтобы услышать его слова: «Я чуть не умер!»