«Ощущаю образы такими, как видели их классики»

Почти три десятилетия назад появилась первая публикация о творчестве художника-графика, которую написал поэт Николай Сингаивский: «Цвета в его рисунках активны, созвучны слову. Деревья, тучи, месяц и зори будто в движении, живут своей естественной беспокойной жизнью. Поэтому с ними хочется разговаривать, как это бывает в детстве». В настоящее время Николай Иванович — известный мастер, который недавно отпраздновал свой 75-летний юбилей в статусе заслуженного деятеля искусств Украины, профессора, в творчестве которого сотни иллюстраций к украинской классике, циклы станковых листов, пейзажи, а также участие в персональных и групповых художественных выставках.

В этом году за серию «Земля батьків моїх» и иллюстрации к произведениям Гоголя работы мастера выдвинуты на получение Шевченковской премии.

— Николай Иванович, кое-кто из искусствоведов, характеризуя вашу книжную графику, говорит об импровизации, присущей лишь вашему стилю «improvisus» (который означает «неожиданный). Вы соглашаетесь с такой оценкой?

— И да, и нет. Художник, создающий иллюстрации к произведению, вынужден импровизировать, чтобы дополнить литературный текст изображенными персонажами на бумаге. Очень важно для иллюстратора почувствовать внутренний мир писателя. Если это удается, графика выходит убедительной. Вспоминаю встречу с Михайлом Стельмахом, который был приятно удивлен, увидев мои иллюстрации к его автобиографической повести «Гуси-лебеді летять». Он спросил, как я почувствовал его прозу, потому что рисунки «дышали правдой» и пробуждали воображение читателя. Эта созвучность между литературным текстом и иллюстративным рядом была достигнута благодаря тому, что мы вместе переживали нужду в послевоенные голодные годы, стали свидетелями восстановления разрушенных украинских городов и сел. В душах навсегда осталось горькое воспоминание, отображенное и в слове, и в рисунке черной и белой красками...

— Как вы создаете колоритные типажи из других эпох?

— Образ, по-видимому, тогда начинает «играть», когда в чертах лиц литературных персонажей, в их характерной внешности угадывается часовой период, описанный в произведении тем же писателем. По-видимому, я их почувствовал такими, каковыми их видела наша классика украинской литературы. Например, у автора рассказа «Баба Палажка и баба Параска», оформленного мной, немало сатирических героев. Их комичность можно легко передать несколькими выразительными средствами. Если человек скуп, то на его лице губы обязательно будут тонкими. Худые ноги характерны для человека, имеющего злой характер. Узкий лоб указывает на то, что человеку не хватает ума, ну и так далее. Но художнику нужно помнить и о том, что очень легко «можна передати куті меду». Не хочу называть фамилии некоторых художников, которые, скажем, изображая будничную жатву на поле, почему-то одевают селян в праздничные вышиванки. Это неправда, с которой трудно смириться.

«ПРОПАВШАЯ ГРАМОТА», ИЗ ЦИКЛА ИЛЛЮСТРАЦИЙ К ПОВЕСТИ ГОГОЛЯ «ПРОПАВШАЯ ГРАМОТА». ТУШЬ, ПЕРО, КИСТЬ. 2009 г.

— Давайте поговорим о вашей Гоголиане. В этом году Национальная академия искусств Украины, кроме серии живописных произведений «Земля батьків моїх», выдвинула ваши иллюстрации к произведениям Николая Гоголя на соискание Шевченковской премии. Расскажите об этом последнем художественном проекте?

— Этот проект, с перерывами во времени, мной реализовывался несколько десятилетий подряд. Понимаете, любой художник-график, который берется за оформление известного произведения не менее известного автора просто обязан ознакомиться с работой предшественников, которые уже оформляли книжные издания с произведениями того же Николая Васильевича. Поэтому передо мной появилась задача предложить собственную оригинальную трактовку гоголевских литературных персонажей. Например, Евгений Кибрик — замечательный живописец, график (кстати, родом с Украины хотя жизнь закончил в Москве), прославившийся как иллюстратор всемирно известных произведений — «Борис Годунов» Александра Пушкина, «Кола Брюньон» Ромена Роллана, «Легенда об Уленшпигеле» Шарля де Костера, «Тарас Бульба» Николая Гоголя. Иллюстрации Кибрика к последнему произведению оказались настолько удачными, что укоренился стереотип именно такого изображения этого литературного героя. Поэтому пришлось себя ломать, чтобы найти абсолютно новое виденье гоголевских персонажей.

— У вас есть потрясающая графическая работа под названием «Мерці» из цикла иллюстраций к повести Гоголя «Страшная месть», выполненная тушью, пером и кистью. Так вот у зрителя, который пристально в нее будет всматриваться, может даже возникнуть какое-то ощущение инфернальности.

— Так не случайно же Гоголя считали мистическим писателем. Чего стоит его повесть «Вий» — настоящее произведение ужасов по сегодняшним меркам. Кстати, иллюстрируя и другие его литературные шедевры, в частности, «Майская ночь», «Пропавшая грамота», «Ночь перед Рождеством», «Сорочинская ярмарка», «Страшная месть», «Рассказы пасечника Рудого Панька», «Вечер накануне Ивана Купала», иногда ловил себя на мысли, не совершаю ли я определенный грех, выпуская в мир гоголевских демонов. Ведь все в этом мире материально, даже зло...

— А как вы думаете, зло и искусство — вещи совместимые, или нет?

— В 1980-х судьба свела меня с главным художником издательства «Молодь» Ростиславом Липатовым — чрезвычайно авторитетным человеком в издательских и художественных кругах. По неизвестным для меня причинам он серьезно поссорился с художником Анатолием Базилевичем, и поручил мне проиллюстрировать повесть «Вечера на хуторе близь Диканьки» Гоголя. Тогда я, из морально-этических принципов, встретился с Анатолием Дмитриевичем, чтобы выяснить для себя его отношение к этой ситуации. Припоминаю, он внимательно выслушал, и только лишь сказал: «Куме, робіть!». Но эта история имела свою предысторию. В 1970 г. издательство «Дніпро» выпускает «Енеїду» Ивана Котляревского с фантастическим иллюстрациями А. Базилевича. Издание произвело фурор в обществе. Гениальные рисунки Анатолия Дмитриевича чем-то напоминали надежно вбитые гвозди в конструкцию, поражавшую монолитностью, надежностью и. скрытым сарказмом. Многие из его современников впоследствии узнали себя в персонажах, искусно изображенных графиком в «Енеїді». Нашлось там место и для Ростислава Григорьевича, когда читатель вместе с Энеем путешествует по аду.

— Расскажите, как рождались ваши станковые живописные произведения из цикла «Земля батьків моїх»(картины, выполненные на бумаге акварелью, цветной тушью, пастелью)?

— Еще в студенческие годы я увлекался творчеством выдающегося французского живописца средневековья Николя Пуссена. Его произведения характеризуются геометрической точностью композиций и соотношением цветной гамы. Созданные им живописные картины будто бы излучают эмоции самого автора, который, кстати, виртуозно владел техникой рисунка кистью. Для меня важно было в своих работах достичь изображения благодаря тонкому штриху, чтобы, например, передать покой природы и присутствие в ней человека, способного творить лишь добро.

Моими учителями в Художественном институте были два талантливых мастера — Георгий Якутович и Григорий Гавриленко. Оба сделали колоссальный вклад в развитие отечественного изобразительного искусства, обоим им я благодарен за собственные творческие достижения, которых удалось достичь ежедневным тяжелым трудом. Так вот в последние годы учебы в институте я начал за собой замечать, что мои студенческие работы чем-то неуловимым начинают напоминать графические произведения Григория Ивановича. Поняв это, пришлось приложить немало усилий, чтобы, в конце концов, найти свою творческую идентичность, другим словом — индивидуальность. И, поверьте, этот поиск продолжался не одно десятилетие.

Я — счастливый человек! Ведь у меня есть возможность создавать новые работы в графике и живописи, преподавать в Академии художеств, заботиться о близких для меня людях, а еще я мечтаю о том, чтобы в Украине скорее воцарился мир, который крайне необходим для нашего гражданского прогресса в сторону цивилизованной Европы.

Фотоиллюстрации из личного архива Николая КОМПАНЦА