От Голодомора до сегодняшних дней через поэзию

На этой неделе вышла в свет новая поэтическая книга писательницы и журналистки, автора «Дня» Наталии Дзюбенко-Мейс под названием «Та, що біжить по стерні» в издательстве «Український пріоритет». Здесь            — об исторических параллелях и ретроспективах, о Майдане и Крымской трагедии, об ожидании. Ожидании матерей своих сыновей с войны, из походов, героев Майдана, солдат, которые воюют на наших рубежах. И все это — сквозь призму философского осмысления того, что с нами, украинцами, происходит. «День» побеседовал с Наталией Дзюбенко-Мейс об особенностях новой книги, о том, возможна ли сегодня поэзия в Украине, после геноцида украинцев, и как сформировать через стихи критическую массу людей, которая могла бы мыслить.

— Вы говорили о том, что каждое событие рассматриваете с исторической перспективы. Можно ли книгу «Та, що біжить по стерні» считать осмыслением и проговорением нашего общего украинского опыта и памяти через ваш личный вокабуляр?

— Да, даже если вы кое-где и не найдете там прямые исторические аналогии. Само название «Та, що біжить по стерні» — ничто иное, как образ Украины, которая бежит по выжженной голодом, войнами, предательствами колючей стерне, спасая детей. Это тот акцент, который я сознательно поставила, потому что наша история — это не столько то, что было и что есть, а то, что будет. Там, только там — источник нашей будущей силы.

 Уже в первом своем поэтическом сборнике «Притча про зорю», которая вышла в 1983 году, я сознательно выбрала историю как фон, инструмент, энергетический аккумулятор для своих произведений. Тогда это был отчасти вынужденный ход. Мне было больно за своих друзей, чья жизнь катилась в пропасть через идеологическое давление, за себя, потому что вынуждена была раз за разом уничтожать свои произведения. Передо мной всерьез возник вопрос: как быть честной в своей поэзии, не опуститься до уровня прямых деклараций, и не войти в прямой конфликт с властью, цензурой? Поэтому через исторические образы я пыталась передать не только уникальный исторический опыт нашего народа, но и прямо использовала исторические сюжеты, чтобы описать реалии сегодняшнего дня. Сожженные дневники Байрона, киевляне на Десятинной церкви во времена прихода Орды, Мария Башкирцева, Соломия Крушельницкая. Приходилось искать прямые и прозрачные аналогии, где можно было бы хоть что-то сказать об отношениях художника и тоталитарной власти, о притеснениях украинского языка, о своем наболевшем.

 В том, насколько прозрачными и часто пророческими могут быть исторические параллели, я убедилась позже, когда судьба меня свела с Джеймсом Мейсом. Большинство людей его знают, как известного историка и исследователя Голодомора. Но читатели газеты «День» благодаря его колонкам могли убедиться, насколько острой была его оценка нынешних политических процессов, Джеймс четко расставлял акценты, осознавал, что и почему происходит, владел уникальным историческим виденьем и даже предвиденьем.

 Сегодня уже нет той цензуры. Когда писала эту книгу, я имела целью осмыслить и осознать все то, что происходит. И это оказалось вообще невозможным без исторических ретроспектив. Ведь без нашей истории нет будущего. Можно ли осознать Майдан, не зная нашу историю? Был ли бы он вообще, если бы мы забыли, как царица Екатерина запрещала слово «запорожцы» или как в Львове пытали гайдамак. Почему именно галичане, которые не пережили лихолетья царствования, например, Екатерины Второй или Голодомора первыми ринулись на баррикады? Не настолько были выжжены мозги сталинским террором, как например на Донетчине или Луганске. На Майдан вышли люди, которые осознавали себя наследниками своей земли, славы своих предков. Которые видели Украину не как территориальную единицу, а как синтез пространственных и временных энергий, а это давало им качественно новое виденье своего будущего, ощущение причастности и ответственности за собственную судьбу, судьбу страны и народа.

«ВО ВРЕМЯ МАЙДАНА В ОБЩЕСТВЕ ПРОИЗОШЛИ ТЕКТОНИЧЕСКИЕ СДВИГИ»

— Для вас лично, каким опытом стала эта книга?

— Как опыт все осмыслится только со временем. Майдан, Крымская трагедия, АТО все эти события стали для меня ментальным ударом. Меня потрясло, пробило. Было какое-то постоянное ощущение дежа вю, потому что я «вспоминала», как шли на Киев полки Муравьева, как пылал Крещатик в 1941, как падали ребята под Крутами. История настолько вросла в меня, что стала частью меня, моего подсознания. Для меня это также стало одним из открытий. Я знала, что непременно издам книгу о моем Майдане. Я чувствовала, что присутствую при удивительном событии — преобразовании человеческих душ. По факту, во время Майдана в обществе произошли такие тектонические сдвиги, которые не в состоянии зафиксировать наши СМИ, соцсети. Даже психологи часто не понимают, с чем они имеют дело. Дети русскоязычных родителей массово и демонстративно переходят на украинский язык, начинают с родителями говорить на украинском языке. Но они еще мыслят по-русски, давит окружение, давят СМИ, им трудно. Что, как ни поэзия — здесь должна их поддержать. Потому что мало понимать, осознавать, нужно, чтобы они полюбили. Чувство патриотизма воспитывается только через любовь, а поэзия — это язык любви, гармонии. Эти изменения очень глубинные, на уровне подсознания. Соцсети буквально «взорвались» потоком стихотворений, по большей части это обычные рифмовки, но я чувствую, что у людей есть потребность как-то осмыслить, сконденсировать свой эмоциональный опыт, и что другие изобразительные средства для этого не годятся. Я хотела зафиксировать, переплавить это смещение человеческих полюсов в человеческом сознании, что у меня получилось судить не мне. Но я искренне пыталась. В сборнике помещены произведения, которые писались легко, на одном дыхании, словно под диктовку, есть и такие, которые я буквально вырывала, выдирала, выталкивала из себя. Конечно, тот редактор, который живет во мне, требовал работы над ритмичным рисунком, разнообразием мелодики. Я краешком уха к нему прислушивалась, но содержание было важнее всего. Мне хотелось написать о кораблях, которые идут к врагу в плен, о погибших ребятах, которых оплакивают матери. Которых оплакиваю я. Конечно, книга не только о войне, это было бы слишком сужено и тяжело для меня и для читателя. Уличные зарисовки, любовь, искусство, природа. Это жизнь. Ее должна отражать поэзия. Но главное — Майдан, АТО, а дальше все — через этот свет, этот огонь, эти пожары. Даже поэмы на историческую тематику. Свою «Боудіку» я писала, чтобы донести до читателя, что империя как явление, как продукт развития человечества — болезнь цивилизационная, борьба народов за свободу всегда была беспощадной, кровавой и имела общие черты, которые я пыталась проявить средствами поэтического слова. «Хата бандуриста» — о Голодоморе, там моя отчаянная вера в то, что душа народа бессмертна, что она неизбежно прорвется в песне, Слове. «Кіммерійці» — мечтательные медитации на тему, что мы посланцы прошлый поколений, что связь родов не закончится с нами, что мы идем дальше и несем нам переданный свет. Есть несколько сюжетных баллад, которые, надеюсь, как-то гармонизуют трагедийность звучания книги, конечно, библейская тематика, я слишком к ней приросла. Библейские сюжеты появляются сами по себе, они для меня всегда как определенный итог какого-то этапа, ступени роста, или, возможно, как предупреждение. Я их не пишу, они сами пишутся. И еще об опыте. Я вдруг поняла, что поэт, писатель сам по себе, сам от себя ничего путного не может сказать. Что мало закричать о своей любви к Украине, крик может только оглушить, и никого не заставит полюбить. Очень важным является источник, который питает творчество. Для Екатерины Билокур, например, таким источником стала сама земля, материнская колыбель ее удивительных цветов, для кого-то религия, для кого-то дорога, как вечная спутница путешественника. Это пространственное мышление. Для меня — история. Мне нужна временная перспектива, иначе тугой замес сегодняшних проблем и бед превратится в камень, который не даст дышать, а не то, что писать.

— Майдан и АТО, воюющие мужчины и ждущие женщины описаны в одном из разделов вашей книги. Это свежие раны нашей страны, а соответственно и тем более горькие. Сколько должно пройти времени, чтобы люди могли говорить об этом не на уровне эмоций, а более глубоко?

— Сегодня действительно очень сложное время. Эмоции — субстанция, с которой имеют дело художники. А политикам, державникам, даже журналистам, нужно иметь холодную, рассудительную голову. Кто-то думает — что поэзия, это чистые эмоции. Никоим образом. Поэзия всегда требовала серьёзной дисциплины мысли. Поэзия просто «думает» по другому, через образы, символы, растягивание и сжатие энергии времени. Это не крик и не декларация. Настоящая поэзия всегда «думает». Часто думает заранее. Возьмите поэзии Лины Костенко. Да, это живой, болезненный нерв, но это всегда взгляд в неизвестное, непознанное, его осмысление, превращение. У нас вообще нет времени ждать, когда схлынут эмоции, учиться нужно на ходу. Отчаяние — на сегодняшний день, правду говоря, большая роскошь. Вытирать слезы и хвататься за «Силу м’якого знака», «Украину инкогнито», «Повернення Царгорода», читать античные произведения, изучать историю Византии, США, Польши, превращать себя из переполненного страданиями субъекта в сложную мыслящую единицу. Чаще обращаться к словарям, украинский язык уж слишком переполнен англицизмами, кальками с русского. Это пространство, в котором будут жить наши дети, внуки. Оно должно быть изменчивым, красивым и нарядным. Словари — наш первый исторический источник, в слове сжата энергия и мудрость многих поколений. А поэзия должна нести такое слово. Обязана! Жаль, что у нас отходят от дел редакторы старой школы, а наше украинское информационное пространство вообще безумно безграмотное. Учитывая и пространство поэтического слова. Попробуй заведи речь с молодым поэтом о явных ошибках, смещениях ударений, ритмичных ямах. Об отсутствии «школы». Слушать не будет. Но поэзия — это носитель ценностей, это — ответственность и определённая обязанность. А ещё — своеобразный аккумулятор духовного опыта народа. И она призвана играть роль эмоционального громоотвода, заземления. Но, самое главное — сама идентичность. Мы сразу, без подготовки попали в глобализированный мир. Привычное явление — идёт молодой человек, на ушах наушники, слушает музыку, в руках смартфон, или ещё какая-то компьютерная штукенция, я в этом мало что понимаю. Это мир в себе, который непрерывно строчит СМСки, активный в соцсетях. Что для него важно, какие ценности он воспринимает? Что мы о нём действительно знаем? До него трудно достучаться самыми страстными речами, но поэзию он прочитает и послушает. Если почувствует внимание к себе, своим проблемам, если она затронет его душу, поднимет, оторвёт его от растворения в липкой паутине интернета, поможет ему в его самоосознании... Должен быть эмоциональный разряд, который попадёт ему в голову. То есть, наш телевизор, радио должны транслировать поэтическое слово не только классиков, которых он изучал в школе под учительское дидактическое сопровождение, а его современников, которым он поверит. Иначе, очень возможно, он скоро помашет нам ручкой, потому что ему будет все равно где жить, в какой стране работать. Сегодня время поставило перед нами чёткие вопросы: ради чего погибли герои Небесной сотни, погибают наши солдаты на восточных рубежах нашей страны? Как нам жить дальше? Куда двигаться? Трудно себя заставить читать сложные большие тексты. Но такого человека потом уже невозможно заставить идти за манипулятивными лозунгами. Сегодня державник — не тот, кто провозглашает с трибуны патетические призывы защищать Украину, а тот, который действительно ее защищает. А защитников нужно воспитать — любовью, терпением, словом.

«КРЕМЛЬ ЕЩЕ НЕ ЗНАЕТ, С КАКИМ НАРОДОМ ОН НАЧАЛ ВОЙНУ»

— Могут ли в таких случаях стихотворения выполнять терапевтическую функцию для общества?

— Чего вы ждёте обычно от поэзии? Уже никоим образом вы не откроете поэтический сборник, чтобы узнать что-то, например о Калигуле или Архимеде, о которых я, например, пишу, для этого достаточно заглянуть в Википедию. И уже совсем вам не нужны инвективы лирического героя о фальшивом мире, о том, что вокруг одни оборотни, что жизнь не имеет никакого смысла. Также никто не готов разделять авторское самолюбование или самовлюблённость и не терпеть пренебрежительного к себе отношения. Вы ожидаете диалога со своим внутренним «я», и это слишком интимный диалог, он не терпит фальши. Вы ожидаете, что найдёте ответы на вопросы, которые вас мучают, или хотя бы отголоски своих переживаний, чтобы осознать, что вы не одни, не одиноки в трудную минуту. У поэзии есть потребность, такова человеческая природа. Потому что слово поэта может утешить, успокоить, поднять с коленей, иногда даже спасти в тяжёлую минуту. И святое место таки пусто не бывает, вот и заучивают молодые люди наизусть любовную лирику Пушкина, Есенина, Цветаевой. Современная же украинская поэзия производит отчасти эротические с элементами порнографии тексты, молодые же умы требуют другого — чистой органики — трепета первого свидания, поцелуя, первой разлуки. Такого я уже не напишу, моя жизнь слишком обожжена тяжёлыми утратами. Но юная литературная поросль обязана создавать такие тексты. И доносить их до читателей. Можно конечно стукнуть читателю по голове толстенной антологией украинской любовной лирики, но она не по карману даже азартным книголюбам, таким как я. К читателю нужно идти с книжечками-бабочками, чтобы постепенно приучить, ввести в мир изысканных человеческих чувств, в мир красоты. Так, как это делали Игорь Рымарук, Наталья Билоцеркивець, Олена Матушек, Любовь Голота, Анатолий Кичинский, Дмитрий Креминь, Мария Кучеренко. Я здесь даже не называю классиков. А с другой стороны и здесь не всё так просто. Вот ко мне обратились девушки из танцевальной группы клуба «Фиделио». Они так увлеклись моими произведениями, что готовят какой-то танцевальный перфоменс. Казалось бы, мои стихотворения вовсе не для такой аудитории. Но, тем не менее, девушки с увлечением записали даже песню-реквием на мои слова. И я не знаю, не уверена, будут ли они интересоваться дальше моими произведениями, но стопроцентно знаю, что неукраинками они не станут никогда. Своих пять копеек в их дальнейшую жизнь я уже положила. Что странно, я передала им рукопись и была уверена, что они выберут интимную лирику, сюжетные баллады, и к моему удивлению они выбрали поэзии Майдана. Сами признают, что им ужасно тяжело, для них это сложный эмоциональный опыт. Но для меня это сигнал, что молодёжь изменилась, что она нуждается в серьезном к себе отношении. И что свои стереотипы нужно менять.

— Теодор Адорно писал «После Аушвица поэзия невозможна». Мы же сегодня наблюдаем, как Кремль осуществляет геноцид украинцев. Возможна ли в таком случае сегодня поэзия в Украине?

— Поэзия — это аккумулятор разных человеческих энергий. Это медитация, но своеобразная. Потому что личность не растворяется в целом, а выделяется и педалирует на своей самобытности. Она на стыке музыки и прозы. Концентрированный взгляд философа и живописца. Настоящая поэзия всегда предполагала социальные изломы, катаклизмы, появление новых социальных течений, художественных и философских переворотов. Возможна ли сегодня поэзия в Украине. Но она есть, она — продолжение горна Тараса Шевченко. Мы пока что не отдаём себе отчёт, насколько мощные голоса у молодых поэтов, правда, их трудно услышать: тиражи в 100, 200 экземпляров. О какой-то рекламе нечего и говорить. У них негде публиковаться, где озвучивать свои произведения, но я недавно, например, открыла себе творчество Константина Мордатенко и до сих пор под впечатлением его колючей, беспокойной, абсолютно гениальной поэзии. И, в то же время, современной украинской поэзии у нас таки нет. Её нет в телевизоре, там главное внимание светской жизни, кулинарии и слезливой жвачке о несчастной судьбе звёзд эстрады. Не наших! Поэзию не публикуют журналы, газеты. Она редко звучит на радио. Поэзия, да и литература в целом, нуждаются в другой культуре наших информационщиков. Они действительно не знают, что с этим делать. Опубликуй одного, придут тысячи. Однако, посмотрите, сколько текстов озвучено через социальные сети. Какие пронзительные тексты поступают от наших солдат. Украинская поэзия сегодня действительно там, на фронте. Она тоже воюет. Именно эти импульсы высокой духовности наших героев дают сегодня основание утверждать, что Кремль ещё не знает с каким народом он начал войну. Какие энергии он пробудил к жизни.

«ПОЭЗИЯ — ЭТО В ГЕНЕТИКЕ, В КРОВИ КАЖДОГО УКРАИНЦА»

— Насколько весомым сегодня является поэтическое слово в украинском измерении?

— Поверьте, весомым. Мне сейчас будет сложно убедить столичную аудиторию в том, что в провинции чувствуется довольно сильный информационный голод. Когда я — вовсе не раскрученный или распиареный автор, приезжаю в провинциальные городки, даже в такие города как Одесса, Львов, Ивано-Франковск, Николаев Днепропетровск, то не имею минуты отдыха. Меня приглашают в школы, институты, просто в книжные магазины или библиотеки. Ни разу они не были пустыми. «Жажда честного слова», как-то написала мне одна из читательниц в Фейсбуке, и эта жажда невероятна. Я читала свои поэзии на сельских сходках и в громадных переполненных залах. До этих людей украинская поэзия просто не доходит. А они хотят слушать, читать, сопереживать. Это также своеобразное единение в слове. И это не самовосхваление. Любой из поэтов, кто сейчас осмелится на творческие поездки, окружён невероятным вниманием. Люди ожидают, им это важно. Они задают поэтам такие вопросы, ставят такие требования, будто бы это перед ними ни больше, ни меньше, чем Президент, или Председатель ООН. Люди доверяют слову поэта, эта почтительность культивируется со времён Тараса Шевченко, как ни странно даже совдеповский период этого не уничтожил. Поэзия — это в генетике, в крови каждого украинца.

— Можно ли через стихотворения сформировать в стране критическую массу людей, которая будет мыслить, действовать, станет условным локомотивом для всего общества?

— Колесо истории крутится незаметно, и всё же без остановок. Модерного, деятельного, патриотического украинца одна поэзия воспитать не может. Но без неё это вообще невозможно. Я в этом убеждена. Заберите, например у людей «Два кольори», «Мамину вишню», вообще заберите песни написанные украинскими поэтами, Представьте себе, что у нас нет Кобзаря, или «Лісової пісні» и т. д. Без поэзии не было бы Украины. Поэты ответственны за то, какой она будет в будущем. Колосково-вишнёво-соловьиной? Вы скажете, что аутентика себя исчерпала. Никогда! Она будет трансформироваться, будет перевоплощаться, но она всегда будет. Но неминуемо будет и другое, рождённое Словом, родится целостная многогранная личность, которая будет любить Украину, родную землю и будет стремиться к высотам науки, искусства, это будет человек духа и освобождённых возможностей. Освобождённых, в том числе и поэзией.

 Надо осознать, что поэзия не является прикладным видом деятельности человека. Нельзя у нее требовать немедленной реакции на каждый политический чих в обществе. Она имеет дело часто с вечными категориями добра и зла, вечности и скоротечности человеческого бытия. Но литература и искусство в целом дают временную перспективу нашим действиям. Осмысленность и подлинность.