Парад, парадокс — «Мостра»

Венецианский форум (по-итальянски — «Мостра»), как представляется человеку, впервые на нем побывавшему, пытается практиковать всяческую неоднозначность как свое оригинальное качество. С одной стороны — сама Венеция, город вечной игры, с другой — рационально устроенный, модерный остров-курорт Лидо, где, собственно, и проходит Мостра. С одной стороны — беспрерывный одиннадцатидневный парад имен и презентаций. С другой — парадоксы, иногда на грани скандала, связанные все с теми же именами и премьерами. Однако главнейший парадокс, судя по всему, идеологический. Особенно остро он проявился в подборе внеконкурсных программ и в итоговых решениях жюри; впрочем, об этом позже. Стоит отметить, что рекордное число работ было разделено по нескольким конкурсным и внеконкурсным категориям — так и тянет назвать их резервациями. Названия таких программ, как «Новые территории», как бы априори указывали на маргинальность и произведений, и режиссеров. С «новых» и хочется начать.

Большую часть программы составляли вполне традиционно сделанные документальные и игровые ленты. Было заметно, что работы, по тем или иным причинам представившиеся организаторам экспериментальными, по большому счету не содержат в себе первопроходческого потенциала, зачастую используя уже наработанные примеры. Так, в португальской ленте «Хрупкий мир» слишком ощущались влияния великих имен прошлого — Тарковского в первую очередь. Француженка Катарина Брейо («Короткая переправа»), прославившаяся как постановщица скандальных новелл, на сей раз ограничилась добротно снятой историей флирта между взрослой замужней дамой и тинейджером. «Короткая переправа» равно далек как от эротического шока, так и от жанра лав-стори; это скорее, мелодрама, дающая зрителю ровно столько, сколько от нее требуется.

Наиболее посчастливилось на новых территориях словенцу Яну Цвитковицу, уже, кстати, появлявшемуся на киевской «Молодости». Полнометражный дебют «Хлеб и молоко» принес режиссеру, разгуливавшему в майке с серпом и молотом, Льва будущего, премию имени Луиджи де Лаурентиса в 100000 долларов и 20000 метров пленки для съемок нового шедевра. «Хлеб и молоко» сделаны, вне сомнений, качественно. История крушения семьи в один вечер рассказана без затей и изощрений, насыщена самыми живописными характерами. Но жюри потрясли не столько актерские находки, сколько густая, непроницаемая атмосфера безнадежности вкупе с катастрофическим финалом; похоже, уважаемый ареопаг и не подозревал, что люди могут жить так плохо. Цвитковиц представил упражнение на тему «короче, все умерли» — то есть погибли от пьянства, наркотиков и личного неблагополучия. Но видеть подобную чернуху на экранах и в жизни каждый божий день — это одно; а вот встретить ее в столь густом виде на празднике милого непослушания — это, конечно, откровение…

Впрочем, большую часть «территорий» составляло неигровое кино. Здесь фильмы казались сделанными по одному стандарту — более-менее хорошо скомпонованный визуальный ряд и проникновенный голос за кадром, начитывающий мемуары, режиссерские тексты и т. п. — зависит от темы. Такова, в том числе, и «Элегия дороги» Александра Сокурова. Последняя лента российского мастера сделана в кооперации с голландцами и французами. Фактически, это традиционнейший фильм-монолог, немного биографии, немного философии; стойким поклонникам Сокурова может понравиться. Кстати, если говорить о персоналиях уже известных, то на «территориях» их было еще два, диаметрально непохожих. Спайк Ли, чернокожий режиссер из США, выступил с весьма любопытно сделанной лентой «История Хью П. Ньютона». Биография легендарного основателя «Черных пантер» изложена в форме стремительного ток-шоу, не дающего зрителю ни минуты передышки. Другое имя известно, скорее, заядлым киноманам и критикам. Стен Брекхейдж — из тех режиссеров, что мало заботятся о массовом признании, о признании вообще как таковом. Тем не менее, он давно снискал славу (не в самых широких кругах, конечно) как непримиримый авангардист, неустанный экспериментатор. Родная страна — США, — весьма обильная кинопродукцией, для него словно и не существует, как и Брекхейдж будто не существует для Америки. На Мостре показали значительную подборку последних работ маэстро авангарда. Они представляли собой, как правило, потоки рисованных, перетекающих один в другой, образов, связанных лишь чисто ритмически. Сеанс проходил в полной тишине — звуковая дорожка во всех картинах также отсутствовала. Фактически, зритель наблюдал анимированные абстрактные полотна. В контексте фестиваля, целиком построенного на историях, сюжетах и героях, такое зрелище, конечно, начисто вытеснялось на обочину. Тем не менее, следует признать, что Брекхейдж — один из немногих, кто действительно пытается постичь природу кино в чистом виде, в самом истоке, свободном от напластований литературности, театральщины и прочих заемных трюков.

Похожий прием, хотя и не столь радикально исполненный, применили авторы своеобразного альманаха, составленного из корейских короткометражек («Цифровые короткие фильмы, сделанные тремя режиссерами»). Казалось бы, все просто — люди с камерой выходят на улицу и просто фиксируют все происходящее, процесс самой жизни, монотонный и потрясающий именно своей монотонностью. Подмеченные как бы невзначай характеры, движения, ситуации здесь становятся воистину драгоценными находками, силой объектива из сора жизни прорастает настоящая поэзия.

Об этой программе можно было бы говорить еще много. О ее документальной части — больше, конечно, с содержательной стороны. О странных фильмах еще одного наблюдателя жизни, совершенно неизвестного у нас Жана- Клода Руссо — не самый длинный свой фильм он мог делать годами. О непосредственно примыкающей к «новым территориям» ретроспективе легендарного интеллектуала, неутомимого французского бунтаря Ги Дебора. Последний случай — особый и в то же время характерный. Дебор — знаковая фигура в философском и политическом мире, отнюдь не в кинематографии, и появление ретроспективы его работ в Мостре 58 трудно объяснить чем-либо иным, нежели стремлением Венеции быть более злободневной, чем она есть на самом деле. Ведь эхо беспорядков в Генуе до сих пор раскатывается над Италией. Это очень ощущалось даже на беззаботном Лидо. В последний день фестиваля антиглобалисты даже устроили на набережной свой альтернативный киносеанс — установили под открытым небом экран, на котором возмущенная молодежь могла смотреть подробную хронику тех событий. Левая идея, получившая в сегодняшней Италии второе дыхание, конечно, создает довольно ощутимое поле давления на искусство, кинематограф в первую очередь.

Но дело, наверно, все же не столько в политических коллизиях, сколько в определенном кризисе идей на старых, с позволения сказать, территориях. Большинство звезд — как режиссеров, так и актеров — предусмотрительно сосредоточились на фестивальном внеконкурсе, и недаром. К примеру, последний, довольно активно раскручиваемый фильм мастера ужасов, Джона Карпентера «Духи Марса» на поверку оказался посредственным триллером, густо спрыснутым бутафорской кровью. То же можно сказать и о посвященной Джеку-потрошителю картине братьев Хьюджес «Из ада», осененной участием Джонни Деппа. «Проклятие скорпиона Джейда», последнее творение Вуди Аллена, смотрелось как милая, чисто Алленовская комедия-безделушка, скроенная по привычным рецептам — блондинки, джаз. Нью-Йорк 1930-х, немного цирка, немного секса. У Николь Кидман была своего рода подстраховка: в конкурсе значился ужастик про привидений с ее участием «Другие» (режиссер Алехандро Аменабар, Испания), вне конкурса она сыграла роль русской шлюхи- авантюристки в штатовской «Имениннице» (режиссер Джез Баттерворт). Оба фильма, впрочем, равно неинтересны, хотя последний содержит маленькую изюминку — в нем Кидман заправски и почти без акцента ругается русским матом. Однако это смогла оценить лишь малая часть зала.

А наибольшими разочарованиями в мире великих и заслуженных, безусловно, следует признать две картины, сработанные по разные стороны Атлантики. Премьера «Искусственного интеллекта», экранизации Стивеном Спилбергом последнего сценария Стенли Кубрика, прошла в отсутствие режиссера, сославшегося на семейные причины. Скорее всего, даже если б он приехал, ему бы вряд ли стали задавать неприятные вопросы — это, похоже, не в традициях венецианских парадов. Вопросы эти, впрочем, риторические. Сама по себе хорошая идея — сделать фильм о мальчике-роботе, способном чувствовать и любить — не так уж и плоха. Однако ее воплощение, мягко говоря, удивляет. Непростительно затянутый, лопающийся от спецэффектов, до оскомины слащавый, временами просто пошлый, этот фильм не соответствует, невероятно утомляет уже после получаса просмотра. Конечно, репутации Спилберга ничего не грозит; но такое ли послание миру хотел оставить после себя Кубрик? Вновь риторика...

Вернер Херцог, к счастью, жив и весьма активен. Последний его фильм «Непобедимый» сделан размашисто и с явным расчетом на международное признание. На то работает и акутальная тема — преддверие Холокста, и поголовная англоязычность героев (или евреев, или поляков, или немцев — кого угодно, только не англичан), и участие Тима Рота. Во внешнем плане Херцог допустил только одну ошибку — отдал картину в параллельный конкурс Венеции — «Кино сегодняшнего дня». В ситуации состязания все недостатки фильма стали видны особенно остро. Все попытки режиссера как-то эстетизировать кадр, сделать своего рода фильм- аттракцион терпят крах. Смотреть эту историю еврея-силача, бросившего вызов нацистам, просто неинтересно — хотя, повторюсь, тема более чем благодарная. Даже Тим Рот, актер от Бога, универсально талантливый, здесь плох, — а это уже симптом. Вообще, это одна из явных ловушек фестиваля — чем громче шумиха вокруг премьеры, чем значимее имена в титрах, тем вернее, что рекламируемое зрелище при ближайшем рассмотрении окажется посредственным, а то и вовсе провальным. Были и исключения. Исполнительным продюсером американо- испано-немецкого «Дождя», демонстрировавшегося в рамках Недели критики, выступил Мартин Скорцезе, однако присутствие маэстро явно не угнетало постановщицу и сценаристку, Катерин Линдберг. Ее фильм — об ужасе и тоске провинциальной жизни, но не только. Судьбы героев, намертво связанные друг с другом, в конце концов вовлекаются сначала в драму отношений, перерастающую в поистине античную трагедию, с соответствующим накалом страстей. К сожалению, жюри Недели фактически проигнорировало эту, вне сомнений, талантливую ленту.

Неудача Херцога особенно ощутима еще и потому, что именно параллельный конкурс был богат интереснейшими работами нового поколения режиссеров. И в первую очередь, конечно, это новинки азиатского авторского кинематографа, произведшего на Мостре настоящий фурор.

Продолжение следует