Полет с раненным крылом

Как ни парадоксально, но за два года от написания до воплощения почти сюрреалистическая пьеса о трагическом прошлом превратилась в пророчество реального будущего. Репрессии, Голодомор, война... миллионы погибших и запуганных, убийц и жертв, предателей и преданных — мы, наследники этой драматичной «бездны», действительно надеялись жить просто в забвении — без осознаний, наказаний и раскаяния? И прежде всего в искусстве, которое помогает понять проблемы и освободиться от них, пойти дальше. Но этого «символического переживания» в театре почти не происходило. Табу! Автор нарушает это табу и заглядывает в «бездну» своего рода. Но картинки ужасного прошлого начали оживать в реальности — потомки тех, кто когда-то убегал спасаться на Донбасс, теперь бегут от подобного к 1932 году — грабежей, голода, убийств. От «бездны» вокруг и в себе.

Спектакль стал продолжением проекта драматургической лаборатории монопьес «МоноЛИТ» — возможно, именно сейчас, во время войны на востоке, особенно важно говорить об уникальности личности. В рамках проекта — конкурс и антология монопьес, сценические чтения и спектакли, круглый стол «Полилог: диалог о монологе», объединенные в фестиваль-лабораторию «МоноЛИТ». На первом этапе в ноябре 2014 г. в рамках феста состоялось сценическое прочтение «Голоса...», в сущности, «эскиз», который случайно (или нет?) состоялся в канун годовщины Голодомора — одной из тем текста. Не замедлила и премьера «моноспектакля об ощущении крыльев» в женском трио: драматург Неда Неждана, режиссер Ирина Волицкая, актриса Лидия Данильчук — три знаковые фигуры украинского театра, известные далеко за его пределами. В версии автора и творческой мастерской «Театр в корзине» личностная история превратилась в универсальную притчу. Текст экспериментальный, написанный на грани прозы и драмы, верлибра и либретто, фантастики и документальности. Ломаный ритм мерцает в тексте со странными образами. На первой читке текста (на фестивале «Амплуа» в Запорожье осенью прошлого года) прозвучало в дискуссии: «Это пьеса будущего», но «будущее» уже догнало — и на сцене, и в жизни. Это постдраматическое блуждание среди обломков катастрофы, где грань между жизнью и смертью, прошлым и будущим стерта. 

Пьеса начинается с парадоксальной фантастической ситуации — женщина почувствовала, что якобы может летать, но что-то мешает ей взлететь. Что именно? Страх, грех, непонимание? Героиня ищет и пробует, а когда все-таки взлетает, сама удивляется, почему? Что мешает нам летать, то есть быть свободными? Страх потери или смерти? Ощущение вины? Ярость? А может, любовь к врагу? Расстрелянный отец, умершая от болезни мама, ограбленный до основания дом, ошалевшие от голода и страха дети, а в дополнение — фатальная любовь к одному из тех, кто в этом виноват. Как пережить все это, заглянуть в эту «бездну» — и не обезуметь? Героиня не ищет виноватых извне — ищет в себе, в сомнениях, страхах, непонимании, потере возможностей. Бездна отчаяния разрастается вокруг, но наихудшее — бездна страха и ненависти внутри. Сердце разрывается между подобием птицы и волка, между холодом и огнем, отчаянием и гневом.

«Театр в корзине», известный парадоксальными версиями классики и первопрочтением новой европейской драмы, впервые обратился к современной украинской пьесе. Интересно, что автор сразу почувствовал — эта пьеса для «Корзины» — так и случилось, ведь это первая сценическая версия пьесы. Режиссер Ирина Волицкая предложила очень сложные условия для актрисы — пустая сцена, тишина, минимум света, а невозможность летать передается через невозможность двигаться по сцене — словно «птица в клетке». Но от этого выразительность каждого жеста, каждого мимического движения, дыхания, чувства, нюанса голоса вырастает в разы и требует безумной виртуозности от актрисы. Костюм и пластика Лидии Данильчук дают аллюзию трагического античного действа. Действительно — несмотря на пост-постмодерность текста именно конфликт с Судьбой, Роком становится основным в спектакле, а масштаб катастрофы — тотальным. Сценографическое решение тоже лаконично — единственной «декорацией» становятся большие листы бумаги с текстом, которые «играют» все — то становятся пергаментами истории, то крыльями, то иконой, то хлебом, то пеплом... Бумажные белые кусочки памяти засеивают черный мир бездны и прорастают побегами боли и любви....

В пьесе переворачивается миф о Ромео и Джульетте наоборот. Любовь к «врагу» падает в бездну, а любовь к своему роду оживляет сожженные крылья и дает энергию полету. Финал пьесы контраверсионный, и в спектакле он прочитывается трагичнее — фонарик света, который ловит героиня в полете, поглощает темнота. Особенно поражает энергетическая мощь Лидии Данильчук, держащей зал с затаенным дыханием, а в финале — слезы в глазах многих и продолжительные аплодисменты, стоя. Ощущение катарсиса поднимается из потайных уголков души, и для этого не нужны хоры и котурны — достаточно голоса и жеста, немного света и нот. А самое важное — чудо перерождения. Птица побеждает волка. Любовь — ненависть, музыка — безголосица. Возможно, это и есть новый миф? Судьба одной женщины и судьба Украины объединились в причудливом плетении страха и желания полета над бездной.