«Психологический театр – это исследование о несовершенстве мира»

О том, чем он запомнился этот сезон труппе, а также о готовящихся премьерах «Дню» рассказывает генеральный директор — художественный руководитель театра Михаил РЕЗНИКОВИЧ.

— Михаил Юрьевич, что для вас стало главным подарком к юбилейному сезону?

— Прежде всего, то, что наш юбилейный спектакль «Смесь небес и балагана», в котором на сцену выходит почти вся труппа, за восемь месяцев со дня премьеры прошел 15 раз, и все на аншлагах! То, что зрители принимают его — это замечательно. Меня особенно радует, что в этом спектакле мощные аплодисменты звучат в адрес тех, кого уже нет с нами, но кто когда-то составлял славу этого театра, чьи фотографии появляются на экране в эпизоде «Память»... Этот юбилейный вечер мы планировали сыграть от силы раза два, но зрительский интерес и спрос на него до сих пор таков, что мы всерьез задумываемся продолжить играть спектакль и в следующем сезоне.

Сезон знаменателен появлением ряда очень интересных постановок, родившихся из самостоятельных работ артистов: «Ветер шумит в тополях» Жеральда Сиблейраса, «Скамейка» Александра Гельмана, «Эй, ты, — здравствуй!» Геннадия Мамлина... Репертуар пополнил студенческий спектакль моего курса «Антигона» по Жану Аную. Ну и, конечно, серьезный проект — премьера «Врага народа» Генрика Ибсена в постановке литовского режиссера Йонаса Вайткуса. Оказалось, что пьеса, написанная в XIX веке, актуальна, ведь и сегодня остра проблема денег, ради которых растаптываются не только человеческие отношения, но и человеческая жизнь, совершаются предательства по отношению к людям... Когда-то эту проблему очень точно сформулировал Достоевский: «...миру ли провалиться, или мне чай пить». Так многие сегодня и живут: даже если только хочется выпить чаю — плевать на нравственность, порядочность — на весь мир. Ну и проблема коррупции сегодня, увы, никуда не девается.

— Чем полезна для труппы работа с приглашенными режиссерами?

— Это обогащает актеров. Возможность попробовать себя в разных стилях дополняет творческую палитру театра, расширяет горизонты профессии. Мой учитель Георгий Александрович Товстоногов говорил, что все люди, стремящиеся, каждый по-своему, выразить великую духовную культуру, идут к ней, как бы по разным граням пирамиды и, в конце концов, доходят до одной вершины. Это, конечно, при условии, что режиссер исповедует принципы психологического театра, а не просто самовыражается.

— Готова ли сегодня труппа к различного рода творческим экспериментам?

— Честно говоря, не убежден. Артистам стоило бы задуматься над тем, что приглашенные режиссеры работают быстро, четко, собранно, требуют, чтобы актеры много и продуктивно работали дома, приходили на репетицию готовыми... Требования западных режиссеров к технике артиста очень высоки. И актерам нашего театра (несмотря на то, что труппа у нас приличная) не помешало бы активизироваться и приумножать свои умения, стремиться к совершенству. Я сейчас репетирую пьесу Ноэля Коуарда «Обнаженная со скрипкой» и с недостаточным уровнем актерской техники, с проблемой существования диалоге в ритме, с проблемой слова и мысли в ритме сталкиваюсь ежедневно.

— Название пьесы Коуарда интригующее, даже провокационное...

— Этот спектакль — бунт против повсеместного социального надувательства. Нельзя ставить пьесу, не ощущая нашего времени — часто обмана и в искусстве, и в экономике, и в политике... Драматург откровенно издевается над ложными ценностями, подчинившими себе миллионы людей. Ведь давайте признаемся: надувательство — иногда основа почти любого ценника в магазине, почти любой авизовки и даже иногда диагноза в медицине... Мы постоянно вращаемся в стремительно мчащемся водовороте надувательства. Надувают почти все почти всех. Подчиненный — начальника, делая вид, что работает. Начальник — подчиненного, делая вид, что платит. Муж — жену, а жена — мужа. Студент — педагога, делая вид, что учится. Педагог — студента, делая вид, что учит... Наш спектакль, при всем хулиганстве и озорстве пьесы, — манифест против всяческой фальши в жизни, против всяческого лицемерия и океана человеческих хитростей. Мы надеемся сыграть премьеру осенью. Следующий на очереди — спектакль «Цена» Артура Миллера.

— Как считаете, с чем связан такой всплеск интереса к драматургии Миллера? Ведь буквально в прошлом году в вашем театре состоялась премьера «Вида с моста» в постановке Кирилла Кашликова, теперь — «Цена», к пьесе «Все его сыновья» обратились франковцы...

— Мне кажется, интерес к его творчеству обусловлен замечательным соединением глубочайшего психологизма человека второй половины ХХ века и социальности, без которой театр сегодня просто немыслим. Миллер досконально знает психологию человека, вне зависимости от того, в каком обществе этот человек существует — капиталистическом, социалистическом ли, — и здорово ее проявляет. Думаю, именно этим объясняется интерес и аплодисменты. Название пьесы «Цена» многозначно. С одной стороны — это цена мебели, которую братья продают после смерти отца, с другой — цена порядочности, цена взаимоотношений близких людей, цена предательства, которое совершают близкие люди, в конце концов, это цена жизни и смерти человека — и все это вместе через сюжет проявлено Миллером так точно и заразительно! Молодой режиссер Александр Степанцов получил диплом всего несколько дней назад. Он репетировал пьесу со студентами, нашими студийцами, и в итоге вышла очень серьезная работа — духовная, психологически точная.

— Говорят, в следующем сезоне вы также готовитесь к совместному проекту с израильским Театром «Габима»...

— Еврейский поэт и прозаик Хаим Нахман Бялик, в начале ХХ века живший в Украине, написал своеобразный парафраз на «Ромео и Джульетту» — повесть «За оградой». Это история о том, как юноша из еврейской семьи полюбил соседку — девушку-украинку, а вышла трагедия, потому что обе семьи были против их союза. Мы уже несколько месяцев ведем переговоры с постановщиком спектакля Моше Кэптеном (Театр «Габима») по поводу постановки этого спектакля, в котором будут участвовать на равных наши и израильские артисты. Нам хотелось бы оставить финал спектакля открытым, не оглашая приговор ни еврейской, ни украинской семьям, не возводя в негативные герои ни мальчика, ни девочку. Предварительно премьера запланирована на весну 2018 года.

— Недавно вы проводили конкурс — набор в Студию молодых артистов, функционирующую при театре. Какое ощущение от уровня претендентов?

— Талантливых молодых ребят и девушек в нашей стране много, другой вопрос — насколько они в процессе постижения профессии освоили элементы мастерства. Иногда — недостаточно. Для молодых сегодня получить роль, поучаствовать в фестивале порой становится важнее, чем стать профессионалом. Как результат — уровень мастерства артистов оставляет желать лучшего. Это с одной стороны. А с другой — их, как правило, не очень здорово учат. О катастрофической нехватке настоящих педагогов — мастеров своего дела — говорят сегодня и музыканты, и танцовщики. Зачастую одаренные ребята просто не получают школы. Помню, как в годы моей работы в Новосибирске туда приехал Рихтер. Он прилетел вечером, а утром отправился в консерваторию и три часа играл гаммы, разрабатывал пальцы перед концертом. А когда ко мне на репетицию приходит молодой артист, и мне приходится двадцать раз обращать его внимание на то, что он не выговаривает окончания в ритме, или не несет мысль, буквально произнося текст, делает ударение не чувством, а голосом, — это грустно...

— Как-то вы говорили, что репертуар театра нельзя формировать абстрактно. Нужно каждый спектакль адресовать конкретному зрителю. Сегодняшнего зрителя вы знаете?

— Мне кажется, знаю. Во всяком случае, об этом свидетельствует статистика: три месяца подряд заполняемость зала в нашем театре достигала 92%, а это значит, что людям интересно то, что мы им предлагаем. А предлагаем мы разного рода, в разных жанрах человеческие истории. Это зрителя интересует, потому репертуар следующего сезона мы выстраиваем в том же направлении.

Кроме спектаклей, которые я уже назвал, планируем выпустить «Смех лангусты» Джона Марелла с участием Ларисы Кадочниковой, в режиссуре Давида Бабаева. Мне кажется, должна получиться интересная работа. Кирилл Кашликов работает над замечательной современной пьесой, которая с большим успехом каждый вечер на протяжении шести лет идет в Лондоне — «Загадочное убийство собаки» Саймона Стивенса. Ирина Барковская репетирует «Брак по-американски» по пьесе Сэма Бобрика. Далее планируем начать работу над сценарием «12 разгневанных мужчин» Реджинальда Роуза и пьесой классика французской драматургии Жоржа Фейдо «Дамский портной». Режиссер Дмитрий Морозов и замечательный художник Игорь Несмиянов предложили очень интересное сценографическое решение для этого спектакля. А дальше — «Гамлет»...

— Говорят, «Гамлета» стоит брать к постановке лишь в том случае, если свой Гамлет есть в труппе...

— Думаю, в театре есть артисты, которые могут «поднять» этот, безусловно, сложнейший материал, но есть еще одно, не менее важное обязательное условие для постановки этой великой пьесы. Режиссер должен очень остро ощущать проблему, выраженную в следующих шекспировских словах: «Век расшатался», или, в ином переводе: «Век вывихнул сустав»... По моему мнению, «Гамлет» — почти всегда притча о том, что случается вследствие «вывиха» века. Это пьеса о несовершенстве мира. Впрочем, психологический театр — это всегда исследование о несовершенстве мира, о несовершенстве человека. Разница лишь в том, что одни плывут по течению, предпочитая лишь смаковать «отклонения от человеческого равновесия», а иные — стремятся несовершенство мира преодолеть.