«Реформаторам никогда не было легко»

Режиссер давно собирался поставить известную пьесу шведского драматурга Августа Стриндберга (это первое прочтение на украинской сцене!). Борьба за власть, которая не прекращается в мире ни на мгновение, приобретает в сценической версии франковцев особенное, даже зловещее звучание потому, что у нас состязания властных «элит» привели не только к революции, но и к войне.

Сценограф Андрей Александрович-Дочевский выстроил по диагонали сцены огромный недостроенный мост, который должен был соединить левый и правый берег столицы. Поэтому метафора в финале спектакля, когда мост разъединяется, прочитывается как предупреждение об угрозе разделения Украины пополам.

Станислав Моисеев избежал искушения провести прямые аналогии между героями Стриндберга и нашими властями предержащими. Хотя присутствующий на премьере министр культуры Вячеслав Кириленко, давно лавирующий в украинской политике, имел больше шансов, чем обычный зритель, провести прямые параллели между событиями шведской истории XVI века и закулисными политическими интригами современной Украины. Тем более что Эрика играет его предшественник Евгений Нищук, который сегодня вернулся со сцены политической на театральную. Ввиду того, что у актера есть непосредственный довод тесного общения с политическим истеблишментом, он смог проникнуться трагедией короля, который, с одной стороны, хотел наслаждаться обычной жизнью, где есть любимая женщина, дети, а с другой — был одержим идеей перестройки и реформирования государства. Раздвоенность же, что бы ни было ее причиной, угрожает Эрику серьезными психическими расстройствами.

О том, какие перипетии испытала работа над спектаклем о сверхтяжелом для человека грузе власти, мы начали разговор с художественным руководителем франковцев Станиславом МОИСЕЕВЫМ, а затем коснулись весьма болезненного вопроса — реформирования театрального дела.

— О постановке «Эрика ХІV» впервые речь зашла давно. Еще Богдан Ступка хотел, чтобы я поставил эту пьесу, шедшую на многих сценах мира, в Театре им. И. Франко, — вспоминает С. Моисеев. — Мы года два обсуждали эту идею, но у меня не находилось времени для ее воплощения. Я должен был ставить Стриндберга с франковцами как приглашенный режиссер, но Богдан Сильвестрович, к сожалению, ушел из жизни. Потом я возглавил театр и возникли первоочередные репертуарные задачи, я начал свою работу в качестве художественного руководителя театра со злободневной украинской пьесы «Квітка Будяк» Натальи Ворожбит, написанной по мотивам «Маклени Граси» Кулиша. Потом была «Така її доля» по Тарасу Шевченко, и вот, наконец, дошли и до «Эрика ХІV».

— Со времени возникновения идеи о постановке этой пьесы в Украине произошло много разных событий. Между тем, произведение А. Стриндберга о закулисных интригах власти до сих пор не потеряло актуальности. 

— Конечно, я находил в пьесе о шведских королях злободневные темы и для нашей истории, и для нашего настоящего. Когда спектакль задумывался, то в Украине был один политический режим, соответственно и содержание, тематические, идейные составляющие текста Стриндберга тогда оборачивались немного иными гранями. Сегодня ситуация радикально изменилась и произошла определенная коррекция в восприятии мной содержания пьесы. И это хорошо, потому что «Эрик ХІV» только подтвердил свою классическую универсальность, оставаясь произведением злободневным, несмотря на все внешние изменения. Главное, что герои пьесы являются живыми, полнокровными людьми, которые несут в себе как добро, так и зло. Все, что грешному человеческому роду прописано пройти на земле, герои здесь проходят. Для нас особенно важным является то, что главные герои несмотря ни на что остаются людьми, которые хотели изменений, трансформации общества. Ведь Эрик ХІV вошел в историю как король, который стремился реформировать шведское государство. Ему далеко не все удалось, ведь он был заточен, а его ближайший соратник — казнен. Несмотря на всю противоречивость их натуры, они заслуживают наше внимание и уважение за свое стремление к позитивным изменениям в государстве, в противостоянии реакционным, устаревшим тенденциям общества.

— Возможно, злободневность этого произведения для Украины объясняется тем, что глубинных реформ у нас нет?

— Я не склонен вступать в политическую дискуссию, хотя у меня есть аргументы в защиту своей позиции. Я понимаю, что реформы не настолько радикальны, как бы того хотелось, но убежден, что они происходят. Безусловно, процесс реформ очень непростой, он тяжелый, но иначе кардинальные общественные изменения и не происходят.

— Тогда поговорим о реформах в театре. Но перед тем, чтобы закрыть тему «Эрика ХІV», спрошу, почему главную роль играет «голос Майдана», экс-министр культуры Евгений Нищук, а не Остап Ступка, как это анонсировалось в течение нескольких лет?

— Я осознаю, что в таком назначении кое-кто будет искать конъюнктурный момент. Между тем, все объясняется просто. Остап Ступка, который начинал работать над ролью Эрика, вышел из проекта. Почему? О его мотивах надо спросить у него, я не хочу его поступок комментировать. Скажу только, что для меня его поступок был очень неожиданным, но понимаю, что у него были какие-то свои внутренние мотивы. Мы оказались в сложной ситуации, когда почти половина спектакля была сделана, поэтому надо было срочно искать замену, поскольку дублеров у Остапа не было. К тому времени я видел только три актерские работы Евгения Нищука и не был абсолютно убежден, что это именно его роль. Но, перебрав всех известных мне киевских актеров, решил, что он является лучшей кандидатурой на роль Эрика. Возможно, я кого-то из актеров не заметил, кого-то не оценил по заслугам, но на эту роль гипотетически нашел в столице только трех исполнителей. Дальше начал думать, как каждый из них сможет вписаться в график наших репетиций, сможет ли он органично войти в спектакль. Поэтому, учитывая все обстоятельства, для меня Евгений оказался самой подходящей кандидатурой. Мы с ним провели не одну беседу на тему возможного сотрудничества, волнений и опасений было много. Но мы, несмотря ни на что, пришли к премьере. 

— Вы возглавляете работу группу по вопросам реформирования театрального дела, когда же ждать изменений и перехода деятелей искусства на контрактную систему?

— К сожалению, от театральных деятелей в вопросах реформы зависит меньше, чем хотелось бы. Несколько месяцев назад при Министерстве культуры начала деятельность рабочая группа по вопросам реформирования театрального дела. Мне эту группу предложили возглавить. Сейчас она по непонятным причинам немного подтормозила свою деятельность, мы собрались всего два раза. На этих встречах успели выработать определенные позиции относительно желаемых изменений в театральном деле, участники рабочей группы в письменном виде выразили свое виденье этих изменений. Мы не сводили свои пожелания к какому-то определенному процессуальному решению, поскольку, учитывая неоднородность членов группы, принять единодушные решения по всем пунктам просто невозможно. Но основные позиции по самым важным моментам существования современного театра в Украине были выяснены, что оформилось в определенный рабочий документ. Одна из существенных и наиболее болезненных позиций этого документа касается перехода на контрактную основу всего творческого состава и руководящих кадров театров. Министерством культуры разработан законопроект, который прошел правительственный комитет, согласован со всеми министерствами, имеющими к нему отношение, и сейчас он находится в соответствующем комитете Верховной Рады. Теперь решение за депутатами, которые в первом чтении могут рассмотреть этот законопроект в ближайшее время.   

— Недавно франковцы праздновали 95-летие со дня основания театра. Вы в конце вечера не вышли вместе с коллективом на сцену, и некоторые восприняли это как проявление определенной дистанции между художественным руководителем и коллективом. Чувствуете ли себя франковцем через почти три года руководства театром?

— Я не вышел в финале юбилея на сцену потому, что не хотел, чтобы меня отождествляли с той формой празднования, которая была предложена театром. У меня был свой взгляд на то, как это надо было сделать, хотя знаю, что среди зрителей есть сторонники и у этого вечера-отчета о творческом пути театра. Что касается того, чувствую ли себя франковцем, то недавно я уже выражал свою позицию на эту тему: не из-за какого-то хладнокровия или чрезмерной прагматичности воспринимаю такие понятия, как «семья», «дети», «родители» в их непосредственном значении. Когда же начинают употреблять эти термины по отношению к театральному коллективу, то объясняю, что они для меня в таком контексте утратили свою актуальность. Я себя чувствую человеком Театра! Все, кто имеет отношение к современному театральному искусству, должны чувствовать свою тесную связь с мировым театром, а не ограничивать свое сознание принадлежностью к какому-то определенному коллективу. Ведь сегодня ты являешься его частью, а завтра судьба может сложиться таким образом, что ты окажешься в другом коллективе. И если ты себя полностью отождествляешь с каким-то театром, если ты, например, «франковец» или «левобережец», то в таком случае не имеешь права что-то делать за пределами своего коллектива, своей театральной «семьи», потому что это будет ее предательством. Между тем, современные актеры хотят жить полноценной жизнью, сниматься в кино, принимать участие в других театральных проектах, поэтому понятие «театральной семьи» сегодня выглядит архаичным. Оно уместно по отношению к определенному типу театра, который организуется на совсем других принципах и является театром-лабораторией, театром-студией, у которых немного иная цель, иная практика, чем в больших репертуарных театрах. Последние становятся более прагматичными и строятся сегодня немного на других принципах, чем это было раньше. И это как раз диктует нам необходимость наряду с другими реформами в государстве как можно быстрее провести и театральную реформу.