Сентиментальное и невероятное путешествие

Interstellar означает «межзвездный». У меня как поклонника британской рок-легенды Pink Floyd это название вызывает ассоциации с их шедевром 1960-х — инструментальной композицией Interstellar Overdrive (букв. «Межзвездное ускорение»).

Тогда был золотой век фантастики. Пришествие инопланетян, экспедиции в иные галактики казались многочисленным энтузиастам делом решенным; творческая молодежь открывала неведомые миры с помощью ЛСД и восточных практик, а глубокий космос казался продолжением космоса внутреннего — отсюда и увлечение интеллектуалов фантастическим антуражем разного рода. Недаром в бунтарском 1968-м, когда Pink Floyd играли свой Overdrive в лондонских подпольных клубах с названиями наподобие UFO (НЛО), вышел наиболее выдающийся фильм о межпланетном странствии — «Космическая одиссея» Стенли Кубрика.

С тех пор фантастика прошла через массовое опрощение, стала конвейерным продуктом на уровне подросткового комикса, разделившись на «космические оперы» и космические ужасы. Кристофер Нолан параллелей с Кубриком не скрывает и пытается, отринув штампы, вернуться к революционно-радостным дням всеобщего (само)познания. В жанровой формулировке «научная фантастика» ударение сделано на науке: сопродюсер «Интерстеллара» — известный физик Кип Торн. Среди прочего, он прославлен разработкой теории «кротовых нор». «Кротовая нора» (англ. wormhole) — гипотетическая особенность пространства-времени, представляющая собой «туннель» в пространстве, делающий возможным моментальное перемещение между сколь угодно удаленными друг от друга частями Вселенной. Общая теория относительности допускает существование двух типов таких туннелей — проходимых и непроходимых; Торн как раз рассчитал существование проходимых. В «Интерстелларе» нора, открывшаяся возле Сатурна, становится тем открытием, из-за которого главный герой отправляется в далекое и опасное путешествие.

Нолан пытается уйти от истертой развлекательной эстетики не только диалогами о сингулярности, нейтронных звездах, черных дырах и горизонте событий, но и эстетически. Его космос молчит, даже когда происходит взрыв (вакуум не передает звуков), свет звезд холоден, а земное будущее бедственно. Герой — пилот НАСА Купер (Мэттью Макконахи) держит ферму, потому что истощенные ресурсы Земли не позволяют проводить космические полеты. Солнечный полдень, пожираемый пыльной бурей, заблудившийся беспилотник над бесконечными и пока еще зелеными полями, глубокие светотени, пронизывающие кадр, любовно прописанная фактура старого дома (оператор — Хойте Ван Хойтема) сообщают земным эпизодам атмосферу одновременно камерную и апокалиптическую, что напоминает о поздних лентах Тарковского, о «Меланхолии» Триера и «Древе жизни» Терренса Малика. Музыка Ханса Циммера усиливает эффект — это прозрачный электронный эмбиент, сотканная на синтезаторе почти неосязаемая грусть, иногда взрываемая органными трубами, но без эмоционального пережима, всегда оттеняющая нужный драматический момент.

Если Земля — это полудетское сновидение на пороге катастрофы, то далекие миры, куда Купер отправляется через «нору» в поисках планеты для общего спасения, впечатляют по-иному. Это симфония стихий — временны            е ловушки и гигантские волны, замерзшие облака и каменные равнины, пылающее кольцо вокруг нейтронной звезды и кольца Сатурна, на фоне которых корабль землян кажется ничтожной пылинкой. Интенция в «Космической Одиссее» и в «Интерстелларе», при несравнимом уровне фильмов, одна: одинокий странник выходит за пределы представимого и открывает новый путь для человечества. Но там, где у Кубрика — метафизика ницшеанского Сверхчеловека, у Нолана — любовь как главная сила. И здесь возникают сложности.

Тему любви можно решить по-разному: как высокую драму или как мелодраму. Нолан склонен к последнему. Мэтью Макконахи, Энн Хэтэуэй (в роли напарницы и вероятной возлюбленной Купера), Джессика Честейн (Мерфи, дочь Купера во взрослом возрасте) типажно на своих местах. Но, пытаясь насытить эмоциями масштабную сюжетную конструкцию, режиссер перебирает с сантиментами до такой степени, что вся драматургия фильма вкупе с актерской игрой едва ли не тонут в горько-соленом надрыве.

Что в сухом остатке? Скачка в неизведанное художественное пространство не произошло, однако «Интерстеллар» благодаря нескольким сценарным и жанровым трюкам усилил освежающую для кинофантастики тенденцию показа научно обоснованных чудес.

Любое далекое странствие — это всегда, в конечном счете, путешествие в себя, в поисках смысла собственного существования. В каждом десятилетии находятся режиссеры, которые, отбросив космооперную мишуру, пытаются ответить на все те же вечные вопросы. Нолан сделал свою попытку. Не во всем удачную, но, вне сомнений — эффектную.

Автор благодарит кинотеатр «Киев» за содействие в работе над рецензией.