Сергей ЛОЗНИЦА: Если не думать, история радостнее не станет

— Что вас связывает с Украиной?

— Я в Киеве вырос и прожил 27 лет. Вот эти 27 лет меня и связывают с городом.

— Если не секрет: почему все-таки вы не нашли финансирования в России? Сценарий отпугивал инвесторов?

— Никого сценарий не отпугивал. Дело вообще не в этом. Найти финансирование на дебют сложно по определению, пусть даже дебютант и сделал что-то в документальном кино, это все равно не считается. Мера ответственности высока, поскольку бюджеты несоизмеримы. Бюджет игровой картины минимум на порядок выше. И в такой ситуации не до экспериментов. Дебют — это всегда риск.

— Почему вы все-таки придерживались именно русского колорита? Ведь, по сути, такого рода истории происходят по всему пространству бывшего СССР.

— Я снимаю фильмы о том, что прекрасно знаю. Последние пятнадцать лет я снимал в российской провинции документальные фильмы, и пространство это знаю очень хорошо. Да, такие истории происходят, в той или иной мере, по всему бывшему СССР, но хорошо и в подробностях я знаю то пространство, о котором и снял фильм. Опыт путешествий помогает быть точным в деталях.

— Насколько сложно было переходить от неигрового к игровому кинематографу? Многим документалистам такая трансформация не удается.

— Это все очень индивидуально, а потом, у меня все-таки образование режиссера игровых фильмов. То есть в какой-то степени я к этому уже был готов. Конечно, когда делаешь игровую картину, сталкиваешься с другой степенью сложности в организации производства. Но тоже ничего особенного. Очень важно собрать хорошую профессиональную команду, что нам и удалось сделать.

— Какие задачи вы ставили перед актерами?

— Ничего специального. Быть естественными.

— По вашему мнению, что у вас вышло: притча, сказ своего рода или даже сказка?

— Прежде всего это фильм. Все остальное — уже вопрос интерпретации.

— Что вы можете ответить тем, кто упрекает вас в чернухе или в русофобии?

— «Прекрасная вещь — любовь к отечеству, но есть еще нечто более прекрасное — это любовь к истине. Любовь к отечеству рождает героев, любовь к истине создает мудрецов, благодетелей человечества. Любовь к родине разделяет народы, питает национальную ненависть и подчас одевает землю в траур; любовь к истине распространяет свет знания, создает духовные наслаждения, приближает людей к Божеству.» (П. Я. Чаадаев, «Апология сумасшедшего»). Читайте и думайте.

— Все же, почему у вас вышла столь нерадостная история?

— А почему у нас вообще история такая безрадостная? Посмотрите вокруг себя. Загляните в прошлое. Хороший вопрос. Имеет смысл задуматься над этим. Иначе, если не думать, история радостнее не станет.

— У вас работают оператор и актер из прорывного для Румынии фильма «4 месяца, 3 недели, 2 дня». Не кажется ли вам, что у вас также получился в некотором роде такой «новый румынский» фильм (не как подражание, но по духу) — с акцентом на социальности, с острыми драматичными ситуациями, взрывными характерами?

— Мне так не кажется. Все, что вы здесь перечислили, свойственно многим картинам, не обязательно румынским. И драматичные ситуации, и взрывные характеры свойственны как японским или испанским, так и американским или английским фильмам. Может, финское кино поспокойнее в смысле характеров. Я пригласил Олега Муту снимать эту картину, потому что Олег замечательный оператор, а фильм «4 месяца, 3 недели, 2 дня», на мой взгляд, снят безукоризненно. Влада Иванова я пригласил играть в моей картине, потому что Влад — замечательный актер. А фильм по сути своей совсем другой и принадлежит к совсем другой кинематографической традиции и к другой культуре.

— Насколько вообще социальность сейчас актуальна для кино?

— То есть, вы у меня спросили, — если немного переформулировать вопрос, — насколько людям интересно смотреть фильмы о том, как они сейчас живут, и о том, что их сейчас беспокоит. Интересный вопрос. Нужно спросить у зрителей. От ответа на этот вопрос в какой-то степени зависит и то, насколько людей вообще волнует их собственная жизнь и насколько серьезно или легкомысленно они к ней относятся.