Сергей ПУСКЕПАЛИС: «Женщины сами создают себе удобных мужчин»

Очень востребованный киноактер и театральный режиссер Сергей Пускепалис прилетел в Киев на сутки, чтобы сняться в эпизоде украинско-турецкого фильма «Люби меня», который является продюсерским дебютом Елены Ершовой и вторым фильмом молодого укринского режиссера Марины Горбань.

Актерские экзерсизы привели Пускепалиса на режиссерский курс Петра Фоменко. Его театральные постановки в театрах Уфы и Магнитогорска, Ярославля и Москвы вызвали неподдельный интерес у зрителей и профессионалов, что подтверждается отсутствием билетов на спектакли и многочисленными премиями. А поздний приход в кино в нашумевших фестивальных хитах — «Простые вещи» или «Как я провел этим летом» — громко возвестил о появлении нового образа киногероя. В индивидуальности Сергея Пускепалиса четко прослеживается явное отсутствие «звездности» и искренность.

«ВСЕ-ТАКИ НАДЕЮСЬ СНЯТЬ КИНО»

— Сергей, начнем с последних событий в вашей жизни — вы вновь собираетесь дебютировать? Теперь в роли кинорежиссера?

— Да, но меня постигла неудача: съемки кино, которые должны были начаться в марте, буквально через два дня, опять переносятся на год. Все связано с деньгами, и для меня это, конечно, ужасный момент.

— В театре вы не раз ставили пьесы Слаповского, сценарий написан по одной из его пьес?

— Шесть спектаклей я сделал по текстам Слаповского, одна из них была поставлена в Уфе, в молодежном театре, пользовалась бешеным успехом: уже на год вперед не было билетов. То есть все билеты были раскуплены, вследствие чего директора уволили. Башкирское руководство, министерство культуры обвинили нас в волюнтаризме. Там тема достаточно острая была, и была музыкальная группа Николы Стасюка. И я очень горд — для Уфы это действительно было событие, которое до сих пор помнят. Через некоторое время подумал: жалко, что нет кино на эту тему. Пьеса называется «Клинч». Это такой боксерский термин, когда люди — враги, но они обнялись, не могут ударить. Этот парадокс, который всегда присутствует в творчестве Слаповского, мне очень нравится, и мы постарались со сценарием. Кажется, получилось, потому что Леша Серебряков, который должен был сниматься в главной роли (он сейчас живет в Канаде), прочитав, загорелся этой идеей. Вообще они очень похожи со Слаповским, даже внешне, мне и это показалось очень интересным.

СИСТЕМА СТАНИСЛАВСКОГО И КОМПЛЕКС СТЫДЛИВОСТИ

— В свое время вы пришли в театр почти случайно (хотя до этого был драмкружок) и, как я читала, без особых амбиций, но стали актером. Обычно из актерства в режиссуру приходят именно из-за амбиций, надоедает быть зависимым. А вам почему-то просто не захотелось быть актером?

— Вы сейчас задаете вопрос, который действительно определяет, наверное, в большей степени свойства характера некоторых людей. И мой мастер Петр Фоменко тоже пришел из актеров. Многих режиссеров я точно вычисляю: вот эти пришли из актеров, а эти — головастики такие, физики, это читается по их работам. Одни — от головы, а другие — от эмоций. На самом деле я бы с удовольствием был, наверное, и актером (уже сложно сейчас об этом говорить), но, видать, мне не повезло: не было рядом человека, с которым бы сотрудничал настолько, насколько мне это позволяли мое сознание, характер и так далее. Будучи актером, уже за многих режиссеров делал спектакли, а они даже не знали об этом, в их стилистике, их манере. Собирался с людьми и работал, потом мы выходили на показ, а нам говорили: ну вот, слава Богу, видите, получилось. Так подпольно занимался этим делом, потому что не хотелось ссориться ни с кем или давать основание кому-то со мной поссориться.

— Конечно, здорово — не ссориться, но, будучи главным режиссером театра (а вы были главным режиссером не одного театра), насколько это возможно?

— Стараюсь не ссориться, а объяснять свои движения, поступки с точки зрения пользы для дела. Иногда бывают страшные заблуждения у людей, занимающихся актерской профессией, их вводят в заблуждение те, с позволения сказать, педагоги, которые им внушили, что они актеры, а на самом деле они таковыми не являются. Не потому, что они плохие люди, они хорошие люди, но нет необходимых свойств — гипнотизма, увлекательности, интереса. Все артисты — уроды, в хорошем смысле, обладающие свойствами, не присущими обычным людям, в частности — отсутствием скромности, это нахальная профессия. Нужно выйти на площадку и исповедаться, душевным стриптизом заняться. Вся система Станиславского направлена на то, чтобы лишить людей комплекса стыдливости. Когда нахожусь в производственном процессе, вижу — некоторые люди являются балластом. Они — артисты, и они портят, тратят свою жизнь на совершенную химеру, заблуждение. Пытаюсь объяснить, что надо уходить им быстрее, пока жизнь не закончилась, чем-то заниматься другим, где-то состояться. И многие, кто воспользовался советом, сейчас прекрасны, успешны, благодарят меня.

«УМЕНИЕ БЫТЬ ИНТЕРЕСНЫМ — УЖЕ БИЗНЕС»

— Бизнес и творчество — совместимы или нет?

— Тонкая грань. Если долго себя мыслить на сцене, долго жить, не разово (не Икаром — что-то такое сделал, сотворил, упал — и все помнят его подвиг, есть такие примеры), для того, чтобы в этом находиться постоянно, ежедневно, надо понимать, что есть некие таблицы умножения. Это называется профессионализм: точно, в определенное время, в определенный час выйти на сцену и быть интересным. Это уже бизнес.

— Но актерская профессия — это быть интересным в идеале всем?

— Сложно. Иногда смотрю на своих ребят, с которыми работаю, сейчас во МХТе делаю спектакль (сначала — «Дом», нынче — «Прошлым летом в Чулимске»), — прекрасные ребята-актеры, и мне хочется, конечно, не производственные задачи решать, а человеческие. Чтобы вопросы жизненные вдруг сопряглись с моментами, которые автор заложил в этом персонаже. Честно скажу, практически всегда это удается. Потому что нахожу материал определенного рода для определенных людей: для меня люди, с кем предстоит работать, решают все.

— Вампилов — это был такой мгновенный крик в 1970-х: короткая человеческая жизнь, короткая творческая, пять пьес всего, начиная с «Прощания в июне» и кончая «Прошлым летом в Чулимске». Что сегодня прагматичному зрителю и прагматичному актеру, который пришел в театр (сменилось все-таки мироощущение у людей), может сказать драматургия Вампилова, и что вы в ней находите для современной жизни?

— Вампилова нельзя делать «мозговым» образом. На мой взгляд, его драматургия очень физиологична. Она основана либо на игре гормонов («Прощание в июне»), либо на полном жизненном тупике («Прошлым летом в Чулимске»). У всех тупик возник — пенсия, невозможность жить со своим мужем Дергачевым, невозможный сын-изгой и так далее. Все. Тупик! Сегодняшний день тоже просматривается вполне тупиковым, и если внимательно вчитаться, просто всмотреться в Вампилова, это — пьеса-истерика.

ЕЗДА В НЕВЕДОМОЕ

— Ваше появление на киноэкране было достаточно поздним. Не знаю, была ли замечена широким зрителем первая работа — эпизодик в «Прогулке» Алексея Учителя. Но «Простые вещи» взорвали сознание многих людей, потому что здесь была, с одной стороны, жизнь, с другой — совсем и не жизнь, ведь так не живут! Что для вас была эта роль, определила ли она дальнейшую судьбу киноактера Пускепалиса?

— Во-первых, конечно, после этого фильма я попал уже в определенную компанию людей. Мне ей изменять уже сложно, невозможно практически. Все, мы уже меченые работами такого направления, содержания. И дальше можно плюс-минус, но попытка к бегству — расстрел сразу же.

— А предлагают бежать?

— Конечно, очень много предложений разного характера. Но, обладая неким надсмыслом, говорю: «Ребята, не надо. Морока вам будет. Этого я никогда не сделаю, не получится, жанр сразу изменится, вы это никогда не продадите потом, и ничего не выйдет у вас. Не надо». А «Простые вещи» для меня была действительно ездой в неведомое — кино. Хотя к тому времени был уже много знающий о себе человек, в смысле творчества, работы. Это было, конечно, хулиганство в определенном смысле. Мне интересно. Актерское во мне еще осталось что-то. В театре уже никогда не сыграю, произошло полное перерождение, это невозможно — не могу на сцену выходить, стыдно.

— Вы боитесь ответственности, на киноплощадке вроде бы как нет зрителей?

— Понимаю, о чем вы говорите: когда есть зрители, берешь их в сообщники, чтобы убедить. Нужны определенные физические свойства, которые уже утратил. А в кино еще у меня осталось вот это — жизнь прожить, посмотреть, а как было бы, если бы. Мне было интересно в «Простых вещах» посмотреть, как бы я себя повел, если бы оказался в таких обстоятельствах. Но все равно это — разновидность мазохизма.

— Тем не менее, после столь яркого появления в кино вы заявили о себе как о человеке с очень сильным мужским началом, создали образ настоящего мужчины, это каким-то образом потом отразилось на вашей жизни и на вашем общении не только с чужими, но и с близкими?

— Да нет, мне кажется, у меня очень кондовое сознание в этом смысле. Мне чужда завышенная самооценка, я прекрасно отдаю себе отчет, что на самом деле, а чего хочется людям. Актерам иногда говорю: «Слушай, у тебя был успех, пойди и помой пол». Тебе будет проще. Потому что это — то, что в тебя вложили автор, режиссер, масса талантливых людей, и ты просто отразил этот свет. Твое участие прекрасно, но не больше и не меньше. Не надо думать, что Бога за бороду схватил. Как отразилось? Мне немножко сложнее стало жить. Возникли еще какие-то непонятные отношения людей ко мне, желание увидеть что-то дополнительное. Я не разубеждаю, но и не пытаюсь потакать, живу, прекрасно понимая все про себя.

— Лукавить приходится?

— Приходится. Приходится обходить острые углы. Но! Это все помогло встречаться с очень интересными людьми. И когда ты понимаешь, что выходишь за рамки просто «Здравствуйте!», уже общаешься достаточно близко, возникают прекрасные откровения, открытия — это, конечно, очень здорово. Потому что снята броня между людьми. Недавно совершенно случайно с Виктором Алексеевичем Проскуриным близко познакомился. Он уже знал мои работы, я, конечно, его. Картина «Выйти замуж за капитана». Не знаю, какая женщина не хотела выйти замуж за капитана после этого фильма, и вдруг этот человек открывается совершенно с другой стороны — он прекрасно мыслит, потрясающий актер, философ. Когда он звонит и предлагает: «Серега, давай увидимся», — эта возможность мне нравится.

— Один эпизод из вашей жизни, для меня достаточно любопытный, не очень понятен по глубинным мотивациям — любительский театр в Магнитогорске, где вы собрали местных олигархов. Откуда это возникло? Что это было — творчество или расчет?

— Это прекраснейший период в моей жизни, который мы вспоминаем. Обрел хороших приятелей и двух друзей — Андрея Фролова и Рафаэля. В Магнитогорске совершенно случайно был в составе жюри фестиваля бардовской песни, а они его спонсировали. Я сбежал оттуда, но зато мы познакомились. После этого начал их в театр подтаскивать потихонечку, наверное, думая хитрым умом воспользоваться их финансовыми возможностями впоследствии. Ничего подобного, конечно, не произошло, просто достаточно неловко потом стало использовать наши дружеские отношения в каких-то корыстных целях. Мы много встречались неформально, были посиделки, застолья, и в какой-то момент я говорю: «Хватит бухать, давайте делом каким-то займемся». Сначала была идея что-нибудь с детьми сделать, потом я предложил поставить Чехова: «Медведь», «Предложение», «Юбилей». Они открыли для себя Чехова, прочитали, и мы репетировали месяца четыре. Это были люди очень уважаемые, не олигархи, это сильно сказано, но очень состоятельные и известные люди. И мы сделали два спектакля. Потом, конечно, все СМИ взяли эту историю и подали так, что местные толстосумы сходят с ума, «офигели от жира». Нет, это нормально было. Талантливые люди, которые нашли в себе смелость. Пришли все их сотрудники, мы арендовали на шесть дней театр для репетиций, потом показывали этот спектакль, был фурор. Я вам больше скажу: они сыграли так, как ни один артист бы не сыграл. Другое дело, что непрофессионалы один раз только могут так сыграть. Но это было очень забавно. В памяти у города это останется надолго, я уверен. Такого «хулиганства» никто никогда не позволял себе.

МЕГАПОЛИС ИЛИ ЖИЗНЬ

— Чехов — первый, кто заявил устами своих героев: «В Москву, в Москву!» И во все времена — и в советские, и сегодня (во всяком случае, в России) — все стремятся в Москву, в Мегаполис, где есть сладкая возможность «выигрыша». У вас, человека известного, востребованного, такая возможность была. Но вы оттуда уехали, и, насколько я понимаю, это позиция. Почему?

— Просто жизнь-то одна. И если жизнь предлагает некие обстоятельства, на них стоит четко откликаться и реагировать, потому что возможности вернуться назад не будет. Мне иногда кажется, что люди, живущие в Москве, не проживают очень много жизней. Сейчас два часа буду ездить в один конец, два часа — в другой, но это сейчас, а потом у меня будет все хорошо — но так проходит жизнь. Вся! А давай-ка я куплю за 15 миллионов рублей квартиру и убью на это всю свою жизнь. И когда я все это взвесил, понял, что за 15 миллионов можно много всего успеть, чтобы получить удовольствие, порадоваться не только самому, но и семье, близким. Понял, что Москва на самом деле — хищный город, и она, конечно, использует амбиции людей, которые никогда не задумывались, что жизнь одна. Для меня в последнее время только фоны меняются. Киев, Москва, Чикаго — одно и то же все, везде такие же люди, такие же схемы отношений. Не зацикливаюсь на эту тему. А в Москве очень много друзей хороших, и, к сожалению, через Москву решается все быстрее. К сожалению, у нас страна такая, не мне ее переделывать, вынужден играть в эту игру. В Москве надо быть очень бдительным. Многие, приезжая туда, иногда позволяют себе такие поступки, которые в нормальной жизни никогда бы себе не позволили.

СЕМЬЯ И ПРОЧИЕ РАДОСТИ

— Когда думала о вашей семье, дико сочувствовала вашей жене, ее судьба страшна — офицерская жена, которая таскается по гарнизонам с супругом: хочешь, не хочешь — вперед. На каком-то этапе ваш брак превратился в гостевой, это более продуктивно для сохранения семьи?

— Этот гостевой брак семью и спас в какой-то момент. Потому что вот вы видите меня, я не понимаю, как в 8 утра уйти на работу и в 5 часов вечера вернуться, мне это тяжело представить. Понятно, что это как-то мучает и мою замечательную любимую жену. Как лицом к лицу лица не разглядеть, а тут как раз и возникает какая-то тяга, возникает дейсвительно истинная любовь. Не подавляющая, а истинная, когда можно простить что-то, понять, когда что бы там ни было, ты все равно приползаешь домой. И понятно, что если бы каждый день ты там находился, эти отношения стали бы бытовыми. Но не получается (смеется).

— Это счастье, вы лишены быта?

— Быт существует, конечно.

— Если предложить режиссеру Пускепалису абсолютно свободный полет в смысле выбора первоисточника для воплощения, на чем бы остановились? Что больше всего хочется сегодня сделать?

— Пушкина «Маленькие трагедии». Думаю о них уже достаточно долго, лет, наверное, семь. Выкристаллизовывается потихонечку уже в какие-то образы. Не все, конечно. А для актера Пускепалиса главное — хорошая компания. Вот приехал в Киев, к Славке Булаковскому, любимому оператору, такая радость — как отказаться? Фильм молодого режиссера Марины Горбань «Люби меня» о том, чем женщина жива, что ею движет... Знаете, прошел по Крещатику. Конечно, Самару никто не победит в смысле красивых девушек на один квадратный метр. Второе место — Владивосток и вся ваша Украина. Прекрасные девчонки. Вообще это планета женщин. Мужчины — так, болтаются там где-то. Женщины делают, что хотят. Хотят, чтобы были такие мужчины — значит, такие мужчины. Сейчас женщины удобных мужчин себе делают, чтобы не гулял, сидел дома, хорошенький такой, в штанишках узеньких, модненький.

— Кому же нужен такой?

— Судя по всему, исторически нужны женщинам такие мужчины. Ведь они делают журналы, стиль вырабатывают, отбирают. Раньше женщине нужен был мужчина, который завоевывал землю, что-то отбил, защитил, дал в зуб кому-то, дров наколол. А сейчас мужики такие все, удобненькие...