Симон Петлюра: наказание честной памяти

Известно, что Симон Петлюра не вел дневник. Во всяком случае, в бурные годы Украинской Революции  у него не было  времени на это. Но если ученый-специалист не имеет в этом случае права на фантазии, домыслы, сомнительные гипотезы, то художник, в частности  кинохудожник, имеет полную возможность прибегать к художественным предположениям, пусть даже и не подтвержденным документально, если  интуиция ведет его  именно этим путем.

Вот почему название новой ленты Олеся Янчука «Тайный дневник Симона Петлюры» вполне оправдано и не должно удивлять ни  обычного зрителя, который до сих пор мало знает о реальном, очень и очень противоречивом Главном атамане, ни осведомленных исследователей. Перед нами — правомерный художественный прием. Человек  искусства не обязательно должен буквально придерживаться точности в освещении фактов прошлого (это хоть и желательно, но не всегда возможно), однако должен стремиться воспроизвести правду человеческих характеров — в частности, а, может, и в первую очередь, когда идет речь об известных деятелях национальной истории.

И вот, отметив «звездный» состав актеров, задействованных в фильме (Сергей Фролов, Ирма Витовская —  жена главного героя, Евгений Нищук — Винниченко, Богдан Бенюк...) и не прибегая к профессиональному  киноведческому анализу «плюсов» и «минусов» ленты (это, разумеется,  прерогатива специалистов), автор этих строк хотел бы разобраться в другой проблеме (глазами журналиста, который профессионально пишет об истории): насколько Петлюра в фильме соответствует (в первую очередь психологически) Петлюре, который известен нам из исторических источников, из памяти нации?

Этот фильм является, сказать бы, развернутой ретроспективой жизненного пути главы УНР, который, поневоле или даже сознательно, подводя итоги побед и поражений, сделанного или не сделанного (находясь уже третий год в Париже, накануне гибели от рук наемного убийцы Шварцбарда, найденного и завербованного «чекистами», что достаточно ярко показано в фильме), — судит самого себя беспощадным судом памяти. И спрашивает у себя жестко (жестоко!), не сглаживая «острые углы», не боясь разбередить кровавые раны истории (пример нам всем): как избежать бремени ответственности за поражение? Возможно ли это вообще? Зачем мы (я сам, Винниченко, Грушевский) так рьяно в 1917-1919 годах «копали» друг под друга — ведь оказалось, что копали под Украину! (Здесь бы дать, хотя бы очень сжато, образ Гетмана Скоропадского — однако нет: авторы ленты почему-то решили, что можно без него обойтись).

Есть эпизоды, которые производят впечатление  незаурядной силы (Богдан Бенюк, который лечит раненных бойцов УНР, бросает в лицо Главному Атаману: «Нет ничего — ни лекарств, ни бинтов, совсем ничего!»; Петр Болбочан отказывается от «спасительного» предложения Петлюры стать военным представителем УНР в Италии, отвечая: «Никуда я не поеду; делай со мной, что хочешь!», а судьям заявляет, как обвинитель: «Вы уничтожаете армию, государство, будущее Украины и самих себя»). Кстати, именно «линия Болбочана» в фильме кажется «смазанной», психологически неубедительной и неуверенной: Петлюра, которому приносят на подпись смертельный приговор военного трибунала, вынесенный Болбочану, с холодной яростью говорит адъютанту: «Можете идти» — и остается в одиночестве... А что было дальше? Что побудило Главного атамана таки этот приговор утвердить? Слабость (к этой мысли неявно подводят  авторы ленты) или зависть к Болбочану (этот взгляд отстаивает определенная часть историков)? Кстати, командир «расстрельного» отряда войск УНР, который лично убивает Болбочана (солдаты отказались — как один!) наделен, как мне показалось,  всеми типичными качествами НКВДиста в 1937 году... Достаточно ярки картины зверской расправы карательных войск Котовского над украинскими бойцами под Базаром (ноябрь 1921 года).

Резюме. В ленте Петлюра очень много (может, излишне) рефлексирует — а в действительности это был в основном человек действия (часто спонтанного). Кроме того, чувствуется, что режиссер и актеры порой спешат, торопятся (зачем?), что снижает качество  многих эпизодов (например, принудительное разоружение УНРовцев на границе с Польшей в конце 1919-го). Абсолютно «никаким», «серым» необоснованно получился Грушевский (а вот Винниченко, напротив, страшный и убедительный). Но есть в кинопроизведении Олеся Янчука и весьма существенный позитив: здесь находим объяснение, почему была утрачена государственность 100 лет назад («копали один під одного, а Виявилось — копали під Україну!»). Сегодня это чрезвычайно важно. И здесь вполне уместен эпиграф к фильму-слову Фолкнера: «Прошлое никуда не исчезает. Оно даже не является прошлым».