Смерть в Венеции

На нынешней премьере зрителей было немного, поскольку одержимый идеей поиска новых форм режиссер отвел им место лишь в самом центре партера. Остальное пространство партера, весь бельэтаж и балкон пустуют. Правда, сиротливо полупустой зрительский зал смотрится лишь в первом действии спектакля «Гольдони. Венеция». После антракта его оккупируют актеры, которые, начав играть на сцене, постепенно переходят в партер и на балкон. Публике же Жолдак отводит место на сцене. Разместившемуся в районе кулис зрителю сначала предлагают как бы крупные и средние планы, а потом, когда действие постепенно «сползет» в зал, режиссер продемонстрирует свое мастерство в построении общих планов и создании динамичных мизансцен.

Жолдаку тесно не только в пространстве сцены-коробки, но и в пределах театрального искусства как такового, каким оно сложилось к концу прошлого века. Поэтому он с мичуринской верой в чудодейственную силу селекции пытается скрестить театр с кино. Не зря из спектакля в спектакль у него переходит некий персонаж с камерой, без устали фиксирующий на пленку безукоризненно выстроенные статичные мизансцены (каждый отснятый кадр сопровождается громким, характерным щелчком), которые монтируются в рассказанную языком причудливых картинок историю. Историю, придуманную не драматургом, а режиссером вместе с болгарской художницей Титой Димовой. Наивно полагать, что Жолдак будет покорно иллюстрировать кем-то придуманный, пусть даже гениальный в своей интриге, сюжет.

Конечно же, нынешний спектакль имеет к Гольдони, каким он вошел мировую историю театра, такое же отношение, как предыдущие работы режиссера к «Гамлету» Шекспира или «Месяцу в деревне» Тургенева. Объявив сюжетный, или как он его еще называет, линейный театр заунывно скучным, Жолдак втягивает зрителя в стихию разгулявшихся, а то даже, как метко заметил один критик, «взбесившихся» метафор. «Гольдони. Венеция» — возникшие у Жолдака ассоциации на тему будущего города на воде, который становится здесь символом всей цивилизации (соавтором «сценария по мотивам комедии Карло Гольдони» «Слуга двух господ», как названа литературная первооснова спектакля, является Валерий Мамонтов). Гипотеза о том, что Венеции вскоре предстоит уйти под воду, пробудила в режиссере апокалиптическое настроение, и он решил устроить на сцене потоп. Не в том смысле, что залил ее водой, хотя она здесь и в самом деле капает откуда-то из колосников в аквариумы и прочие, расставленные на сцене емкости. Настроение потопа создает неутихающий шум проливного дождя, который время от времени сопровождается раскатистым громом. И вот пока там, где-то за окном, немилосердно льет, герои занимаются своими делами: позируют перед фотоаппаратом, смотрят телевизор, совокупляются, снимают в студии телепередачу, наконец, читают вслух Гольдони… Впрочем, Жолдак все реже и реже воссоздает на сцене какие-либо внятные в своей однозначности бытовые действия. Большинство его мизансцен, вне зависимости от своей практической целесообразности, должны, во-первых, радовать нас своей красотой, эстетической цельностью и завершенностью; во-вторых, будить ассоциации на заданные темы — в данном случае — на темы всемирного потопа. Среди людей, которые здесь разговаривают цифрами (символ доведенной до абсурда технократии), вдруг появляются огромные рыбы, стоящие на авансцене аквариумы стремительно наполняются водой, в которую вливают красную краску, — во время потопа кровь также станет губительной для нас жидкостью, которая, смешавшись с водой, покроет земную твердь.

Из срепетированных в напряженном труде эпизодов получилось два спектакля. «Гольдони. Венеция» будет играться вечером, днем же несколько десятков сидящих на сцене зрителей смогут посмотреть сорокаминутный спектакль «Четыре с половиной». Он также о потопе, который, правда, по чьей-то невидимой воле вдруг прекращается, шум дождя сменяет пение уцелевших на невидимом ковчеге птиц. Режиссер не рискнул отобрать у зрителя (да и у себя) последнюю надежду.

Чего в последней работе Жолдака больше — надежды или мрачных предсказаний, харьковский зритель сможет оценить в июне. Сыграв один раз премьеру, театр через несколько дней укатил в очередное заграничное турне: сначала в Австрию с «Одним днем Ивана Денисовича», а потом в Германию с «Месяцем любви». Фантазии на темы потопа также уже нашли свое место в фестивальных афишах — спектакли приглашены в Румынию и в Петербург на Балтийский дом, есть реальные перспективы поездки в Японию.