Театр и деньги — вещи несовместимые?

Тот, кто регулярно посещает театры, уже не удивляется аншлагам. Но недавно, придя на спектакль Национального театра русской драмы «Блоха в ухе», пришлось стать свидетелем, по моему мнению, беспрецедентной ситуации.

Все билеты были проданы, о чем и сообщало объявление в кассовом окошке. Но все же немало тех, кто желал попасть на спектакль, не покидали кассовый зал, завистливыми взглядами провожая каждого, кто получал у администратора заветную контрамарку. Вот тут-то и появилось несколько юнцов полуинтеллигентного вида и заговорщицки зашептали: «Билетик не нужен?» И если театралы могли купить билеты в театральной кассе за семь-девять гривен, но вчера, то находчивые парни предлагали их за тридцать, но сегодня. Правду говоря, торговля шла не очень бойко. Потенциальные покупатели отмахивались: «Мы киевляне — спектакль не убежит». В конце концов человек около тридцати, преимущественно молодежь и пенсионеры, на спектакль так и не попали. Это если не считать студентов театрального института, которым на этот раз отказали в их любимых «элитных» местах на галерке. Однако несколько билетов, цена на которые перед самым началом спектакля упала до двадцати гривен, все-таки купили.

Если бы Театр имени Леси Украинки располагался где-то... одним словом, был порождением капитализма, описанный ажиотаж очень содействовал бы росту его благосостояния. Ведь если цена определяется, в частности, и соотношением спроса и предложения, то, по-видимому, и театр не должен быть в этом смысле исключением, как бы ни огорчало нас при этом то, что спектакль в данном случае становится товаром.

Однако позиция художественного руководителя — генерального директора Русской драмы Михаила Резниковича, который не устает повторять, что театр должен быть демократичным и доступным заведением, следовательно, поднимать цены на билеты «аморально с точки зрения ситуации, сложившейся в стране» — остается неизменной. Поэтому, хотя вопрос о повышении цен на билеты в последнее время обсуждается в дирекции театра, они и далее будут стоить не выше девяти гривен. Во всяком случае, до конца сезона. Но опытные администраторы говорят, что повышение цен не помешает спекулянтам перепродавать билеты на популярные постановки. И хоть какой бы неприличной ни казалась подобная ситуация, она вызывает и определенный оптимизм. Ведь до сих пор спекулянтов театральными билетами в Киеве можно было увидеть только на гастролях московско-питерских звезд. Там публика часто не интересовалась, за что платит — за искусство или за халтуру, когда два стула — уже декорация, а два известных имени — уже едва ли не художественная сенсация. На такие представления публика готова покупать билеты за безумную до абсурда цену: денежных завсегдатаев этих зрелищ интересует, похоже, не так театр, как престиж посетить модный и «недемократичный» спектакль.

То, что за «Блоху в ухе» некоторые зрители заплатили тройную цену, свидетельствует об обнадеживающей тенденции: «киевское» начинает котироваться среди театралов не ниже, чем «московское». Зритель возвращается к театру, проявляя интерес к конкретным коллективам и их конкретным представлениям. Не знаю, спекулируют ли билетами на спектакли Киевского театра драмы и комедии на Левом берегу Днепра, но не исключаю и этого: ведь немало представлений идут здесь со стабильными аншлагами. Следует ли реагировать на эту тенденцию популярным театрам, повышая цену на билеты? И не парадоксально ли, что нынче за одинаковую цену можно посещать и спектакли-фавориты и спектакли-аутсайдеры?

Скажем, в той же Русской драме наряду с аншлаговыми спектаклями «Тойбеле и ее демон», «Школа скандала», «Банковские служащие ужасно темпераментны» идут «С Вами опасно иметь дело» и «Осенние скрипки», которые зрители посещают значительно скромнее. Так и в каждом театре: одни представления пользуются необычайной любовью зрителей, другие — игнорируются ими. Почему бы не внедрить на них дифференцированную цену? Но, художественный руководитель Киевского театра драмы и комедии Эдуард Митницкий считает, что такое «сепарирование» постановок может привести к «психическим метаморфозам» у актеров, следовательно, негативно отразится на деятельности всего театрального организма.

И все-таки, думаю, театры, наверное, могли бы учесть реальное расслоение общества по финансовой состоятельности. Вспомните историю — обычно партер и галерка принадлежали бедноте, комфортабельные ложи абонировали богачи. И если в Театре драмы и комедии градация мест невозможна по причине небольших размеров зала и нежелания, как говорит Э. Митницкий, «подыгрывать мобильным телефонам» в первых рядах, то администрация Национального театра имени И. Франко давно вынашивает эту идею и не осмеливается ее воплотить только из-за общей экономической нестабильности в стране.

Руководитель камерного театра-салона «Сузір’я» Алексей Кужельный, рассуждая об этой проблеме, заметил, что нынче к театрам применяют законы как к обычным коммерческим предприятиям. В результате, после уплаты всех налогов, покрывается только 20 процентов расходов на спектакль. Чтобы театр мог существовать на коммерческой основе, билет должен стоить по меньшей мере 15 долларов.

Однако, ведет далее Алексей Кужельный, сделать билеты дороже нельзя не только потому, что и нынешние 5—10 грн. из-за отсутствия среднего класса — большие деньги (для сравнения: цена театрального билета еще десять лет тому назад составляла только два процента от средней зарплаты, а следовательно, была доступна даже людям с низкими доходами), но и потому что у покупателя срабатывает 10-гривневый психологический барьер. Билет за девять гривен пятьдесят копеек, по наблюдениям

А. Кужельного, еще покупают, а уже за 10 грн. — нет. Поэтому, считает режиссер, бюджетная дотация театрам на самом деле идет на поддержку не театра, а зрителя.

Однако успех «билетов с рук» в Русской драме засвидетельствовал готовность публики платить за удовлетворение своих вкусов. Театральные спекулянты фактически стали индикатором настоящего зрительского внимания и состоятельности театров отвечать запросам аудитории. И пусть критика глумится над бульварными комедиями в Театре имени Леси Украинки и обвиняет Михаила Резниковича (и не только его) в потрафлении непритязательным вкусам, интуиция «предпринимателей от театра» наглядно показала интересы зрителя. Возможно, «публика-дура», но каждый режиссер все-таки работает для нее и стремится иметь у нее успех.

Еще несколько лет тому назад наивысший статус, во всяком случае в профессиональной среде, имел режиссер-максималист, который колдовал, как алхимик, в своей лаборатории над студийными спектаклями, не очень, в итоге, заботясь об их прокатной судьбе, тем паче их популярности у зрителей. Сегодня в театр приходит более прагматичное поколение — постановщики, в профессиональную сферу которых входит не только способность к оригинальному художественному высказыванию, но и «менеджерские» способности. Очень дорогие и не менее противоречивые спектакли Андрея Жолдака — яркая иллюстрация такого подхода. Несмотря на астрономические цены на билеты и насмешки критиков, они имели настоящий успех и первыми, кстати, доказали конкурентоспособность «отечественного театрального продукта» перед «экспортно-гастрольным».

Поэтому хотим мы того или нет, а нужно быть готовыми к тому, что за классные театральные зрелища нам, в конечном счете, вскоре придется платить достойную их цену.