Трое и фестиваль, который знает весь мир

Все эти годы духовным вдохновителем и арт-директором фестиваля была замечательный композитор, профессор Национальной академии музыки им. А. Неждановой Кармелла Цепколенко. Ее на первый взгляд трудно воплотимые идеи бессменно поддерживал, взвалив на себя обязанности управленца, муж-музыкант Александр Перепелица. Он все эти годы — генеральный директор фестиваля. А в буквальном смысле этого слова выросший на «фестивальных дрожжах» Александр Перепелица-младший, известный пианист, руководитель ансамбля Senza Sforzando, дебютирует на этом форуме как дирижер.

— Кармелла, когда ты начинала как композитор, понятия новой музыки в нашей стране еще не было. Авангарда не признавали консерватории, официальные школы. Что же тебя привлекло, почему «ударилась» в новую музыку, несмотря на то, что, по большому счету, такие, как ты, были «диссидентами от музыки»?

— Что касается новой музыки — это всегда сложный вопрос, потому что для меня это, в принципе, то, что делает каждый композитор после 30—35 лет. Он уже сформировался как личность, уже прошел все этапы, включая подражательный и «поисковый». И потом, когда он нащупывает свой стиль, это и является той самой новой музыкой. Но опять же я думаю, что каждый из композиторов, работающий в сфере именно новаций, тоже, наверное, точно так же чувствует и определяет название «новая музыка». Люди, которые находятся постоянно в поисках какого-то нового направления (ну как бы модерн-мьюзик), опять же все время соприкасаются с тем направлением искусства, которое было в начале ХХ века (ивент-стиль был в живописи, архитектуре, авангард 1920-х годов). Хотя то, что мы делаем сегодня, немножко не подходит к тому определению стиля. Поэтому новая музыка, новое искусство — это новая жизнь, то, что, в общем, без названия.

— Если перевести это на язык политики, то вы — представители новой музыки, представители авангарда — оппозиционеры?

— Это звучит немножко жестко и авторитарно, я не сравниваю искусство с политикой, потому что все-таки люблю искусство ради искусства. Есть композиторы, которые очень скептически и воинственно относятся к другим направлениям. Я же открыта, даже то, что не приемлю, что мне, может быть, совершенно не по духу, все равно воспринимаю как развитие любого из направлений.

— Но ты включаешь в свои фестивали народную музыку, правда, ту, которая для нас, конечно, неизвестна. Значит, новая музыка — это то, что нам не известно?

— Имеется в виду аутентичная музыка, необработанная. Потому что вся наша народная музыка как бы прошла некий «обработочный» этап и практически не сохранилась в такой аутентике, как сохранился, например, монгольский распев или те же литовские веды... Это наши традиции, наши истоки, поэтому мы показываем, откуда вся музыка родилась. Каждый век представляет свой стиль. Но наиболее интересно, безусловно, все новое, и мы показываем, насколько это новое связано с тем, что было очень давно. Но, подчеркиваю, без обработки, без понятия «народная музыка». Аутентичная — вот правильный термин.

— Последние 19 лет основное дело твоей жизни — Ассоциация новой музыки и фестиваль «Два дня, две ночи». Насколько это поддерживает или, наоборот, «урезает» тебя в собственном творчестве?

— Каждый человек на каком-то этапе хочет оставить что-то особенное после себя и сделать что-то очень значительное для своих родных, для общества, культуры. Не считаю, что фестиваль отнимает у меня какую-либо долю времени для написания собственных произведений, для делания чего-то, чему я посвятила всю жизнь. Потому что фестиваль — это просто еще один ребенок, который растет, развивается, которым ты гордишься, который даже если занимает много времени, но ты не чувствуешь, что это тебе в тягость. Фестиваль делается для того, чтобы наша великолепная композиторская школа имела продолжение, потому что те, кто приезжают на фестиваль, показывают свое искусство, и наши ребята, которые представляют украинскую сторону, — и маститые композиторы, и начинающие — все получают какой-то новый заряд энергии. Это космос, который нужно обязательно продолжать.

— А каково влияние фестиваля на творчество композитора Кармеллы Цепколенко?

— Каждый фестиваль — это водопад новостей, я и учусь, делаю какие-то открытия для себя. То, что ощущаю на фестивале, безусловно, подпитку, какой-то дополнительный адреналин, который заряжает. Думаю, это испытывают все участники фестиваля. Есть люди, которым что-то не понравилось, что-то в гостинице не так, много отрицательных моментов по быту, но проходит год, и опять все звонят и пишут, только и говорят о том, чтобы снова поучаствовать в фестивале.

МЕЖДУНАРОДНЫЙ БРЕНД И «ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ВЗНОС»

— За всего двумя днями и ночами фестиваля стоит годичная, ежедневная бытовая кропотливая работа, которая требует административных усилий, финансовых и т. д. У нас, прямо говоря, страна не очень заботится о культуре. Как выходите из положения, и какие у вас взаимоотношения со страной, ведь фестивалю почти столько же лет, сколько независимой Украине?

— В первые годы фестиваль был сделан при поддержке фонда «Відродження». Различные фонды, которые тогда существовали, «Про-Гельвеция», например, всегда нам помогала. Сейчас фонды ушли от нас, Сорос не помогает, но уже достаточное количество лет нам помогают наши структуры: Министерство культуры Украины (пусть весьма скромно, но не забывает нас), Одесская областная администрация и областной совет, городская мэрия — это те люди, которые понимают, что фестиваль стал брендом не только в Одессе и Украине, но и взял очень хороший виток для того, чтобы стать одним из ярких ликов современного мирового искусства.

— Как же этот бренд выглядит в денежном эквиваленте, если об этом можно говорить, каков бюджет фестиваля, и какой процент составляет в нем государственный «взнос»?

— Фестиваль очень дорогой, примерно 300 тысяч евро (мы как-то пытались посчитать). Сюда входят суммы, которые каждая страна вкладывает для оплаты гонораров и дороги. Наша сторона, то есть Украина, берет на себя оплату гостиницы, аренду зала, разнообразные расходы по организации концертов, мероприятий, конечно, если сравнивать, это небольшая толика в большом вкладе, мировом вкладе в наш фестиваль.

— Как, на твой взгляд, в контексте мировой композиторской культуры выглядит украинская музыка?

— На последней ассамблее современной музыки в Бельгии я познакомилась с очень интересным человеком, музыковедом из Турции Алпер Марал. Он тоже делает фестиваль в Стамбуле; когда мы прощались, передала ему диски украинской музыки, те СD, которые мы сделали на фестивалях. И он мне пишет, что это намного интереснее, чем все, что было в Бельгии. Это была только украинская музыка, от, скажем, Мирослава Скорика до Вики Полевой, Валентина Сильвестрова до Аллы Загайкевич, Володи Рунчака и т.д. Вот такое мнение! Когда все начиналось, имею в виду наш фестиваль, иностранные музыканты-исполнители не имели представления об украинской музыке и украинских композиторах. Сегодня они сами контактируют с ними, выбирая произведения для исполнения не только на нашем фестивале, но и на известнейших мировых сценах. Интерес к украинской музыке есть, и это говорит о том, что ее статус занимает положенное место в иерархии современной музыки.

— Это большой срок — 19 лет, все можно разбить на этапы, как прохождение фестиваля за эти годы, так и нашу собственную жизнь и творчество. Что произошло в твоей жизни, какие были пиковые моменты, премьеры собственных произведений, где и как, так сказать, «отозвалось»?

— Хороший, сложный вопрос, почти исторический. Вообще-то сам фестиваль начинался с премьеры оперы «Степной волк», что было в 1995 году, которая писалась специально к первому фестивалю, по заказу Страсбургского квартета ударных. Вот эта опера как раз была кульминацией фестиваля. Должна напомнить: это первая опера-триллер, некоторые люди в зале настолько переживали, что даже ойкали и выражали свои эмоции очень конкретно. Это первый фестиваль. На 16 или 17 фестивале тоже была премьера оперы «Сегодня вечером «Борис Годунов». Тоже премьера в Одессе. Две оперные премьеры очень знаковые для меня. Для всех нас фестиваль ценен премьерами, писали для него многие композиторы: Вика Полевая, Игорь Щербаков, Люда Юрина... Список на сегодня уже огромен.

— В основе человеческого взаимопонимания все-таки лежит не политика, не экономика, не финансовая система взаимоотношений, это вторично, первична — культура. Если мы будем понимать друг друга, нам легче будет решать все остальные вопросы. Ты уже давно и общественный деятель, насколько государство или кто должен поддерживать, промоцировать и, так сказать, «нести культуру в массы»?

— Прекрасный вопрос, чудесный. Недавно был у нас Рома Ревакович в гостях, он очень много делает для популяризации творчества композиторов, у него есть свой фонд в Польше, и, безусловно, правительство, министерство культуры поддерживают, чтобы делать промоцию польским композиторам. К столетию Лютославского прошли симфонические концерты по всей Украине. Об этом позаботилось Польское государство. Я не думаю, что у нас настолько экономически свободная страна, развитая страна для того, чтобы все это понять и помогать культуре. Такое впечатление, что власть предержащие не понимают миссии искусства и культуры вообще, потому что я тоже считаю и прекрасно понимаю, что именно культура и искусство — это главное, а без этого — никакой ни политики, ни экономики... По Н. Бердяеву, культура и искусство — единственное, чем обязано человечество своим существованием во Вселенной.

— А сколько премьер за последний год, например, было у тебя и где?

— «Лифт желаний» в Словении для ансамбля «МД-7». В Вене была прекрасная премьера оперы. В Украине — очень интересное произведение, написанное на стихи различных авторов — это и Гийом Аполлинер, и Камоэнс, и Павло Тычина, и Александр Блок и т.д. В Киеве была исполнена хоровая кантата на стихи Оксаны Забужко. На следующий «Мюзик-фест» готовлю новую кантату на стихи Юрия Андруховича для сопрано и ансамбля.

МУЗЫКА И... СОГЛАШЕНИЕ С ЕС

— Теперь у нас вопрос к Перепелице-младшему. Александр, почему ты решил стать дирижером, и какое влияние в этом плане в твоей жизни сыграл, например, фестиваль?

— Желание дирижировать появилось у меня в 2006 году, когда мы участвовали в проекте, который был организован Дрезденским культурным центром; тогда собрали коллектив из разных музыкантов Восточной и Западной Европы, сделали заказ для пятерых композиторов, тоже из разных стран. Когда начали репетировать, у нас ничего не получалось, произведения сложные, и каждый хотел что-то свое, брал инициативу в свои руки. Ну в общем не выходило. Мы решили пригласить дирижера для этих произведений. И уже на следующей репетиции, которая происходила в Страсбурге перед фестивалем, появился дирижер Кеминг. Мне понравилось, как он все ведет, как объясняет, показывает, и все зазвучало иначе. Вот тогда захотелось попробовать самому.

— Чего ты ждешь от своего дирижерского дебюта на фестивале?

— За полгода до фестиваля написал нескольким композиторам с предложением продирижировать их опусы. Получил положительные ответы и стал работать. Это не премьеры, произведения, которые уже исполнялись. Для меня это очень увлекательно и ново. Быть интерпретатором гораздо интересней, чем просто слушателем.

— Для дирижера важнее и перспективнее работать с классикой и делать собственные интерпретации или искать в области новой музыки?

— Для меня интересней современная музыка. Хотя и классика когда-то была современной музыкой.

— Существует ли специфика дирижера новой музыки? Ведь на такой твой выбор повлиял фестиваль?

— Да, и не только фестиваль, но и воспитание. Еще в детстве: мама сочиняла, я рисовал, потом стал заниматься музыкой. Естественно, нужно получать какую-то базу, а потом выбирать свой путь или свое направление. Даже у великих дирижеров, мне кажется, есть композиторы-любимчики, но дирижировать они должны уметь все. Это очень сложно, но мне бы хотелось, конечно, идти в направлении, в котором я рос.

— Самое время подключить к разговору аксакала менеджмента, генерального директора фестиваля Александра Перепелицу-старшего. Саша, ты музыкант, положил свое творчество на алтарь администрирования идей, которые зародились внутри семьи, точнее у Кармеллы. Что это было для тебя и что тебе дает как творческой личности?

— На алтарь мы ничего не клали, у нас — единая цель. Просто распределяем обязанности, но фестиваль, конечно же, строится вокруг одной персоны, и эта персона, конечно, Кармелла. Потому что она — композитор, личность, творческий человек. Так происходит во всем мире, это нормально, что фестиваль возглавляет и цементирует одна персона, а все остальные должны помогать. Я делаю ту работу, которую нужно делать. Трудно выделить чистое творчество, потому что без денег, без организации, без продвижения ничего не получается. Я тоже музыкант, не учился на менеджера, не заканчивал никаких курсов. Все приходилось делать в первый раз. Сам фестиваль тоже начинался с чистого листа. Должен сказать, что фестиваль — это такое скооперированное действие; получается, до сих пор вклад иностранных организаций превышает вклад Украины, наверно, в десятки раз. При этом фестиваль породил нашу общественную организацию, которая представляет Украину в Европейском центре современной музыки. Потом Ассоциация новой музыки начала делать много разных проектов. Включая современный танец. Ведь в Украине он до сих пор находится в каком-то странном состоянии. В этом проекте принял участие даже сам Джордж Надж — знаковая фигура в мире современного балета. Это было грандиозное событие.

— А потом ассоциация стала полноправным членом Всемирных дней музыки?

— Да, благодаря этому мы представляем Украину на Всемирных днях музыки, и украинская музыка постоянно исполняется в одной из стран, где проходят фестивали.

— Правда, когда Кармелла буквально выбила право провести Дни всемирной музыки в Украине, ее поддержал весь конгресс, на родной земле проект зарубили на корню, посчитав его никому не нужным. Но ведь это не единственное потрясение?

— Да, мы выиграли еще один проект, где участвовало пять стран, кроме Украины — Германия, Нидерланды, Франция, Бельгия и Италия. Закончилось тем, что денег не смогли получить, не было подписано соглашения с ЕС. Представительство ЕС предложило подождать еще три месяца... Понятно, что за это время ничего в нашей державе не изменилось. Не подписано это соглашение до сих пор...