«Уход» с Гавелом против «Шапито-шоу» с Мамоновым

Кинофестиваль начался с сугубо коммерческим размахом: премьерой третьей части подросткового боевика «Трансформеры», перед которой приз за вклад в мировой кинематограф был вручен Джону Малковичу, приехавшему, чтобы, собственно, представить фильм, в котором сыграл одну из ролей.

Малкович, частый гость Москвы, признался, что на кинофестивале он впервые. К счастью для него — только как почетный гость и ненадолго. Потому что именитые кинематографисты, работающие в жюри, судя по всему, не получают от основного конкурса каких-либо ярких впечатлений.

По некоторым фильмам видно, насколько режиссеры тех или иных кинематографий пытаются подражать более удачным киношколам, только чтобы быть замеченными. Например, болгарский фильм «Кеды» полностью скопирован с образчиков контркультурного кино про бунтующую молодежь, в изобилии производившегося в США в конце 1960-х, — но ведь на дворе уже 2010-е.

Подражает славному прошлому и Сергей Лобан — российский режиссер, занесенный, судя по реакции на его работы, в категорию многообещающих талантов. Его растянутое на 3,5 часа «Шапито-шоу» местами слишком напоминало перестроечные фильмы Сергея Соловьева, наподобие «Ассы». С одним важным отличием: у Лобана и близко нет профессионализма Соловьева. В «Шапито-шоу» местами есть удачные номера и смешные репризы, но в целом сие зрелище больше напоминает невероятно растянутый и почему-то показанный на большом экране вместо телевизора КВН, — мало того, еще и КВН претенциозный. Не спасает фильм даже участие Петра Мамонова в нескольких эпизодах: он один из немногих хорошо играющих актеров в этом многословном и густонаселенном произведении. Самое любопытное, однако — восторженная реакция российской публики (в том числе и критиков) на эту картину. Мы у себя в Украине жалуемся на отсутствие фильмов и иногда не без зависти смотрим на Россию, где киноиндустрия работает бесперебойно. Но раз Лобан становится культовым режиссером, то очевидно, налицо кризис качества кинематографа при безусловно решенных количественных проблемах.

Фильм имеет шанс на успех, если рассказанная в нем история интересна не только национальной, домашней аудитории. Беда костюмированных картин «Монтевидео — божественное видение» (Драган Белогрлич, Сербия) и «Именем дьявола» (Барбара Сасс, Польша) — как раз в узости подхода авторов. Первый фильм — о легендарной сборной Югославии по футболу, занявшей третье место на первом в истории чемпионате мира в 1930 году, вторая — о проблемах внутри католической церкви, но рассказано все это так, что остается, в общем, продуктом внутрисербского (внутрипольского) употребления. Мог бы стать событием фильм о великом поэте эпохи экспрессионизма Георге Тракле «Табу. Душе не место на земле» (Кристоф Штарк, Австрия — Германия), но здесь тот случай, когда костюмы и антураж эпохи заместили авторскую оригинальность: получилась всего лишь еще одна мелодрама.

«Уход» (Чехия) интересен не только тем, что это режиссерский дебют Вацлава Гавела — бывшего президента Чехии, постоянно действующего драматурга, а теперь еще и кинорежиссера. Фильм довольно средний по кинематографическим качествам: видно, что Гавел ориентировался на кино своей юности — чешскую новую волну конца 1960-х — и попытался устроить такой фильм-бурлеск по форме и политическую сатиру по содержанию — с довольно скромными результатами.

Зато очень ощущается — и в работе актеров, и в декоративной замкнутости пространства — фильм делал тетральный профессионал. Есть меткие диалоги, есть хорошие шутки, удачно обыгрываются цитаты из «Вишневого сада» и «Короля Лира», да и сам Гавел в конце появляется очень неожиданно.

Но этом фоне явная удача — конкурс документалистики. Есть и острое публицистическое высказывание — «Чешский мир» (Филипп Ремунда, Вит Клусак) — о протестах в небольшом чешском городке против американской системы ПРО, есть и настоящий фильм-поэма «Рамин» (Аудрюс Стонис, Грузия — Латвия) — о старике, бывшем чемпионе по вольной борьбе. Воистину, учитывая и другие программы, неигровая секция — безусловное достижение нынешнего ММКФ.

ДЖЕРАЛЬДИНА ЧАПЛИН: «МОИ ГЕРОИНИ ПОСЕЛЯЮТСЯ ВНУТРИ МЕНЯ»

Главное жюри фестиваля с этом году возглавляет дочь Чарли Чаплина и внучка классика американской драматургии Юджина О’Нила — Джеральдина Чаплин. В восемь лет она дебютировала на экране в фильме Чарли Чаплина «Огни рампы». Очень быстро проявила себя как глубокая драматическая актриса. В 1965 году снялась в последнем фильме отца «Графиня из Гонконга». Среди знаменитых ролей — Тоня в фильме Дэвида Лина «Доктор Живаго» (1965) и Екатерина в картине Педро Альмодовара «Поговори с ней» (2003). В фильме 1992 года о Чарли Чаплине «Чаплин» исполнила роль своей бабушки Ханны. Отмечена множеством престижнейших наград, в том числе — номинациями на «Золотой глобус» и британскую БАФТу. Некоторые роли Чаплин-младшей, как, например, в фильме «Выкорми ворона» испанского классика Карлоса Сауры (1976), где она сыграла одновременно и главную героиню, и мать героини, поражают своей эмоциональной глубиной.

К сожалению, в качестве председателя жюри миссис Чаплин был крайне ограничена во времени и смогла ответить лишь на несколько вопросов.

— Джеральдина, чем вы пожертвовали, что оставили дома, чтобы приехать на фестиваль?

— Я никаких проектов не прерывала, потому что их у меня было в последнее время достаточно. Я снялась в прошлом году в пяти фильмах, в этом году я уже успела сыграть в одной картине, но все-таки оставила нечто, не менее для меня дорогое: мой дом, мою семью. И, тем не менее, счастлива быть здесь.

— Из каких критериев вы исходите, когда судите тот или иной фильм? Спрашиваю вас не как главу жюри, но как профессионального кинематографиста, человека, работающего для экрана с самого детства.

— Ненавижу слово «судить». Не люблю быть судьей в вопросах искусства. Я смотрю фильмы своим сознанием, сердцем, глазами, всем своим телом. И мне кажется, что искусство — это такая вещь, которую невозможно рационализировать; здесь трудно под все подвести объяснение. Поэтому я действительно чувствую слияние с аудиторией, с простыми зрителями, я действительно смотрю фильмы всем своим телом, всеми своими эмоциями. И потом, конечно, бывает сложно выбрать победителя, это является следствием некоего общего согласия, компромисса — потому что очень сложно понять, кто же лучший в искусстве. И еще хотела бы добавить, что практически всегда на 100% точно знаю, почему тот или иной фильм мне не понравился, но для того чтобы объяснить, почему тот или иной фильм мне понравился, слов чаще всего не хватает.

— Вас окружает команда талантливых амбициозных мужчин-кинематографистов со своими устоявшимися взглядами. Как вы будете искать компромисс?

— Да, действительно, очень необычная команда у нас. Меня окружают талантливые мужчины, очень разные, я уверена, что и мнения будут высказаны очень разные, и я уверена, что мы посмотрим очень много разных фильмов. Составители предложили программу, даже в предисловии к которой сказано, что наши времена очень полемичны, и фильмы конкурса также очень полемичны, зачастую противоречащие друг другу, хотя и находятся на одном культурном поле. Поэтому я как раз предвкушаю острую дискуссию.

— Позвольте теперь спросить вас как актрису: из какого материала вы строите своих героинь?

— Во-первых, это очень сильно зависит от того, о каком персонаже, о какой героине идет речь. Если речь о реально существовавшем человеке, то, конечно, надо провести дополнительные изыскания, изучить не только его биографию, но и все данные о той эпохе, о том, что тогда происходило в мире.

— А как быть с вымышленными персонажами?

— В том, как я работаю, все меньше и меньше сознательных моментов, которые я могу как-то рационализировать. Все более и более это интуитивный процесс. Потому что как только я начинаю читать сценарий, который мне нравится, персонаж поселяется внутри меня. Я просто хожу с этой героиней внутри, я думаю о ней, на протяжении всего времени я заучиваю реплики, даже, предположим, когда готовлю на кухне. Моя героиня просто рождается внутри меня.